Спектакль "Мать"
8 сентября
Компания «Peeping Tom» (Брюссель)
на Новой сцене Александринского театра
Театральная олимпиада
Небольшая брюссельская труппа работает в жанре синтетического театра: чуть-чуть хореографии, чуть-чуть гимнастики и акробатики, чуть-чуть вокала и, собственно, драматический театр. Нам показали второй спектакль трилогии «Отец» - «Мать» - «Дети». Основанная в 2000 г. компания помимо отдельных спектаклей создает уже вторую трилогию (в первой: «Сад» - «Салон» - «Подвал» - глубокий культурологический смысл еще более чувствовался).
Спектакль, сочиненный одним из двух художественных руководителей труппы Габриэлой Карризо, начинается смертью матери (она испускает последний вздох, лежа в гробу), завершается - смертью матери (сын и его жена то ли опознают тело, то ли просто прощаются с ней в морге), в каждой из сцен мать так или иначе участвует, хотя ее вроде бы уже и нет. Сцена представляет собой два зала семейного музея: семья - и владельцы, и экскурсоводы, и охранники; среди развешанных картин - портреты предков (отец семейства особенно любит стоять рядом со своим портретом, на котором он очень молод), но есть и пейзажи, и средневековые мадонны. В первой же сцене оживает инсталляция «Путь в могилу», затем окажется, что все картины этого музея живут своей жизнью: лик Мадонны ежедневно поет в определенное время, изображенное на холсте сердце кровоточит, абстрактная живопись может засосать руку зрителя внутрь картины. Затем - уже совершенно неудивительно - оживает кофе-машина, стоящая в зале. Ближе к концу она сломается, и ее вывоз из родных стен станет пародией на смерть матери.
Сквозной сюжет прерывается вокальными или пластическими этюдами, в которых соединяются рождение и смерть, больная старуха и больная дочурка, радость и боль. Хореографическая пластика погружает героев в транс, напоминающий штейнерианские прозрения Андрея Белого, когда человек оказывается медиумом и, не помня сам себя, отдается ветрам судьбы и Космоса. Музыкальным сопровождением этих номеров большей частью становятся бытовые звуки, которые производят герои, ушедшие «за стекло» - отделенное от залов пространство напоминает студию звукозаписи. Это могут быть выжимаемые тряпки, или разбиваемые тарелки, или перемешиваемое битое стекло. Бывает, впрочем, и просто музыка. Все это - звуки сложной жизни, которые влияют на нас помимо нашей воли. За стеклом протекают и некоторые сцены, которые тоже - как прозрения - соединяют жизнь и то, что вне жизни.
При этом спектакль не проваливается в пафос, он полон остроумных шуток и иронического мироощущения, от которого, как известно, до трагедии - один шаг. Синтетический театр оказывается органическим, когда вся полнота жизни вдруг проступает в одном случайном семейном сюжете. Просто потрясающе.
Впрочем, не думаю, что нужно смотреть такие вещи трилогиями. Впечатление жизненного озарения должно быть единственным в своем роде.