Балеты Прельжокажа
3 декабря
Национальный хореографический центр в Экс-ан-Провансе
Мариинский театр
Анжелен Прельжокаж - хореограф нестабильный. Наряду с очень интересными балетами производит и откровенную скукотень. Редкий, к слову сказать, французский хореограф практически без чувства юмора. Убийственная серьезность часто ведет к напыщенности, неумению критически взглянуть на собственное творчество. Впрочем, к показанному вчера это имеет мало отношения.
"Свадебка" захватила меня сильно (ни один балет Прельжокажа, пожалуй, так не захватывал). За частыми у этого хореографа движениями роботов-автоматов возникает мощная языческая энергетика, ощущение хлыстовского радения. Ритуализованность заложена и в музыке Стравинского и в изначальном замысле балета (Бронислава Нижинская, 1923 год). Однако если в дягилевской постановке ритуал понимался в смысле этнографии, то у Прельжокажа ритуал становится мистически-загадочным, экзальтированно-чувственным, ощущением тесной связи с землей и звериным, проявлением духов в нашей жизни. "Свадебка" Прельжокажа, думается, много ближе музыке Стравинского, чем "Свадебка" Нижинской. Стилизация народной музыки у Стравинского тоже становится ритуально-страшной. Иностранное исполнение с нечеткой артикуляцией добавляет загадки.
Особенно хорош параллелизм между куклами невест и танцовщицами. Девушек швыряют на пол, как кукол, раздирают на части в исступлении. Куклы оживают в танце, почти как древние идолы в языческом обряде, а люди становятся уже не людьми, а частью экстатического ритуала.
"Кентавры" напомнили о педантичности Прельжокажа и, так сказать, присущей многим его работам изысканной банальности. Ску-у-чно. Впрочем, в качестве интермедии вполне сносно.
"Весна священная" похожа на "Свадебку", но менее изысканна. Зритель у нас, однако, по-прежнему дикий: когда танцовщицы в самом начале спускают на сцене трусы, у нас, оказывается, еще аплодируют и гогочут. Здесь тоскливую псевдоэтнологичность Вацлава Нижинского (в 90-е это действо еще показывали на Мариинской сцене) сменяет откровенный эпатаж. Получается много удачнее - и вполне в духе, как ни странно, дягилевских "Русских сезонов", если иметь в виду, скажем, гениальную фокинскую "Шахерезаду". Неумолимый зов пола, как и там, выстраивает хореографический сюжет. Девушки, исступленно размахивающие рубашками, которые только что сняли с мужчин, очень хороши. Даже имитация полового акта шестью парами одновременно кажется удачной и вовсе не пошлой. Тем более, что движения ложатся на музыку Стравинского почти идеально. Если кто-то помнит показанный один раз (на вечере молодых хореографов) минибалет Кирилла Симонова про мастурбацию, то это достойный ответ мастера молодому... уж не знаю кому. Хореографическое семя не должно пропадать впустую.
Не перестаешь удивляться, насколько современный эпатажный балет соответствует некоему изначальному замыслу - не Нижинского, разумеется, а Стравинского. Затанцованная насмерть девушка, призывающая весну и отдающая жизнь за ее приход, сохраняется - с эротической откровенностью - в финале. К слову о Стравинском: все фонограммы очень хороши и в плане выбора исполнителей и в плане качества записи. Не то что на "Гран-при" Михайловского театра, где даже "Пассакалию" Баха умудрились превратить в какофонию!
Национальный хореографический центр в Экс-ан-Провансе
Мариинский театр
Анжелен Прельжокаж - хореограф нестабильный. Наряду с очень интересными балетами производит и откровенную скукотень. Редкий, к слову сказать, французский хореограф практически без чувства юмора. Убийственная серьезность часто ведет к напыщенности, неумению критически взглянуть на собственное творчество. Впрочем, к показанному вчера это имеет мало отношения.
"Свадебка" захватила меня сильно (ни один балет Прельжокажа, пожалуй, так не захватывал). За частыми у этого хореографа движениями роботов-автоматов возникает мощная языческая энергетика, ощущение хлыстовского радения. Ритуализованность заложена и в музыке Стравинского и в изначальном замысле балета (Бронислава Нижинская, 1923 год). Однако если в дягилевской постановке ритуал понимался в смысле этнографии, то у Прельжокажа ритуал становится мистически-загадочным, экзальтированно-чувственным, ощущением тесной связи с землей и звериным, проявлением духов в нашей жизни. "Свадебка" Прельжокажа, думается, много ближе музыке Стравинского, чем "Свадебка" Нижинской. Стилизация народной музыки у Стравинского тоже становится ритуально-страшной. Иностранное исполнение с нечеткой артикуляцией добавляет загадки.
Особенно хорош параллелизм между куклами невест и танцовщицами. Девушек швыряют на пол, как кукол, раздирают на части в исступлении. Куклы оживают в танце, почти как древние идолы в языческом обряде, а люди становятся уже не людьми, а частью экстатического ритуала.
"Кентавры" напомнили о педантичности Прельжокажа и, так сказать, присущей многим его работам изысканной банальности. Ску-у-чно. Впрочем, в качестве интермедии вполне сносно.
"Весна священная" похожа на "Свадебку", но менее изысканна. Зритель у нас, однако, по-прежнему дикий: когда танцовщицы в самом начале спускают на сцене трусы, у нас, оказывается, еще аплодируют и гогочут. Здесь тоскливую псевдоэтнологичность Вацлава Нижинского (в 90-е это действо еще показывали на Мариинской сцене) сменяет откровенный эпатаж. Получается много удачнее - и вполне в духе, как ни странно, дягилевских "Русских сезонов", если иметь в виду, скажем, гениальную фокинскую "Шахерезаду". Неумолимый зов пола, как и там, выстраивает хореографический сюжет. Девушки, исступленно размахивающие рубашками, которые только что сняли с мужчин, очень хороши. Даже имитация полового акта шестью парами одновременно кажется удачной и вовсе не пошлой. Тем более, что движения ложатся на музыку Стравинского почти идеально. Если кто-то помнит показанный один раз (на вечере молодых хореографов) минибалет Кирилла Симонова про мастурбацию, то это достойный ответ мастера молодому... уж не знаю кому. Хореографическое семя не должно пропадать впустую.
Не перестаешь удивляться, насколько современный эпатажный балет соответствует некоему изначальному замыслу - не Нижинского, разумеется, а Стравинского. Затанцованная насмерть девушка, призывающая весну и отдающая жизнь за ее приход, сохраняется - с эротической откровенностью - в финале. К слову о Стравинском: все фонограммы очень хороши и в плане выбора исполнителей и в плане качества записи. Не то что на "Гран-при" Михайловского театра, где даже "Пассакалию" Баха умудрились превратить в какофонию!