"Дворжак и...". Концерт ЗКР под управлением Ю.Х.Темирканова
4 июня
Большой зал филармонии
Фестиваль "Музыкальная коллекция"
Фестивальная программа филармонического оркестра, подготовленная главным дирижером, вызвала большой интерес публики. С одной стороны, яркие и пользующиеся народной любовью имена композиторов: Чайковский, Рахманинов, Дворжак. С другой стороны, увертюра Чайковского "Ромео и Джульетта", открывавшая концерт, была единственным широко известным музыкальным текстом. Далее шли три народные песни, переложенные Рахманиновым для хора и оркестра, и 9 симфония Дворжака ("Из Нового света"), исполняющиеся не часто.
Идея концерта значительна: связь русской классики с музыкой славянских композиторов XIX столетия - важный исторический предмет, напоминающий нам о том, какое значение имела русская культура чуть более века назад в сознании пробуждающейся славянской Восточной Европы. Особенно важный в наши дни, когда разговоры о патриотизме часто заходят куда-то не туда. В таком, культурном патриотизме не вижу ничего одиозного. Например, слушая однажды в Венском Музикферайн программу произведений Яна Сибелиуса, я заметил, что в концепции концерта прослеживается очевидный акцент на венскую школу и венские влияния в творчестве великого финского композитора (особенно если почитать по-венски обстоятельную программку). И подумал о том, что у нас ничего подобного не делают - а ведь Сибелиус связан с русской музыкой не менее, чем с австрийской. Не говоря уж о том, что до 1918 года Сибелиус был подданным Российской империи и Петербург посещал (пусть и не так обстоятельно, как Вену). Концерт Темирканова в какой-то мере можно расценить как выделение русской традиции в творчестве Дворжака, хотя великий чех в названии концерта вежливо поставлен на первое место.
Чайковский прозвучал не идеально. Во-первых, оркестр показался еще не разогретым, во-вторых, я люблю несколько иное акцентирование в увертюре "Ромео и Джульетта". Однако профессионализм и поэтичность медленных лирических частей не вызывают сомнений. Затем большой сводный хор (состоявший из Петербургского камерного хора, Концертного хора Санкт-Петербурга, и хора студентов Петербургской консерватории) исполнил очень интересное произведение Рахманинова - Три русские песни для хора и оркестра, в котором хор, по сути, заменяет солиста. Произведение это создано в 1926 году. Т.е. в самом начале эмиграции, когда русская народная песня, с одной стороны, стала в Европе важным культурным брендом, с другой - подчеркивала самобытность русского музыкального искусства (только что была основана Русская консерватория в Париже, отдельная от Парижской) и, наконец, помогала выживать тысячам эмигрантов. Три разных по настроению и тематике песни, исполненные хором под оркестр, перестают быть личным переживанием (несмотря на громко звучащее "я" певца и действующего лица) и обретают грандиозность излияний общенародной души. Этот трагизм, заложенный в музыкальном подтексте, был замечательно передан на концерте.
Не претендую на то, что понял идею концерта верно - поскольку исполненная во втором отделении самая известная симфония Дворжака (девятая) вдохновлена путешествием в Америку. Впрочем, общепринято лишь то, что в симфонии широко использована народная музыка. А вот богемская или негритянский спиричуэл - в этом комментаторы основательно расходятся. Можно, наверное, уловить и русскую традицию в этой симфонии, и конкретно Чайковского. Как бы там ни было с влияниями, Дворжака Темирканов исполнил блестяще. Первая часть (Adagio) прошла мощно и энергично, напомнив о музыке "Ромео и Джульетты". Вторая медленная песенная часть (Largo) заворожила. В третьей части стало ясно, что дирижер доволен своим оркестром: под танцевальные мотивы Темирканов произвел несколько балетных движений кистью - давно ставших фирменным стилем дирижера. Финальная часть (Allego con fuoco) соединила части мира воедино (в ней повторяются мелодии из трех первых частей) и поставила такую точку, после которой возможна только овация без каких бы то ни было бисов.
Большой зал филармонии
Фестиваль "Музыкальная коллекция"
Фестивальная программа филармонического оркестра, подготовленная главным дирижером, вызвала большой интерес публики. С одной стороны, яркие и пользующиеся народной любовью имена композиторов: Чайковский, Рахманинов, Дворжак. С другой стороны, увертюра Чайковского "Ромео и Джульетта", открывавшая концерт, была единственным широко известным музыкальным текстом. Далее шли три народные песни, переложенные Рахманиновым для хора и оркестра, и 9 симфония Дворжака ("Из Нового света"), исполняющиеся не часто.
Идея концерта значительна: связь русской классики с музыкой славянских композиторов XIX столетия - важный исторический предмет, напоминающий нам о том, какое значение имела русская культура чуть более века назад в сознании пробуждающейся славянской Восточной Европы. Особенно важный в наши дни, когда разговоры о патриотизме часто заходят куда-то не туда. В таком, культурном патриотизме не вижу ничего одиозного. Например, слушая однажды в Венском Музикферайн программу произведений Яна Сибелиуса, я заметил, что в концепции концерта прослеживается очевидный акцент на венскую школу и венские влияния в творчестве великого финского композитора (особенно если почитать по-венски обстоятельную программку). И подумал о том, что у нас ничего подобного не делают - а ведь Сибелиус связан с русской музыкой не менее, чем с австрийской. Не говоря уж о том, что до 1918 года Сибелиус был подданным Российской империи и Петербург посещал (пусть и не так обстоятельно, как Вену). Концерт Темирканова в какой-то мере можно расценить как выделение русской традиции в творчестве Дворжака, хотя великий чех в названии концерта вежливо поставлен на первое место.
Чайковский прозвучал не идеально. Во-первых, оркестр показался еще не разогретым, во-вторых, я люблю несколько иное акцентирование в увертюре "Ромео и Джульетта". Однако профессионализм и поэтичность медленных лирических частей не вызывают сомнений. Затем большой сводный хор (состоявший из Петербургского камерного хора, Концертного хора Санкт-Петербурга, и хора студентов Петербургской консерватории) исполнил очень интересное произведение Рахманинова - Три русские песни для хора и оркестра, в котором хор, по сути, заменяет солиста. Произведение это создано в 1926 году. Т.е. в самом начале эмиграции, когда русская народная песня, с одной стороны, стала в Европе важным культурным брендом, с другой - подчеркивала самобытность русского музыкального искусства (только что была основана Русская консерватория в Париже, отдельная от Парижской) и, наконец, помогала выживать тысячам эмигрантов. Три разных по настроению и тематике песни, исполненные хором под оркестр, перестают быть личным переживанием (несмотря на громко звучащее "я" певца и действующего лица) и обретают грандиозность излияний общенародной души. Этот трагизм, заложенный в музыкальном подтексте, был замечательно передан на концерте.
Не претендую на то, что понял идею концерта верно - поскольку исполненная во втором отделении самая известная симфония Дворжака (девятая) вдохновлена путешествием в Америку. Впрочем, общепринято лишь то, что в симфонии широко использована народная музыка. А вот богемская или негритянский спиричуэл - в этом комментаторы основательно расходятся. Можно, наверное, уловить и русскую традицию в этой симфонии, и конкретно Чайковского. Как бы там ни было с влияниями, Дворжака Темирканов исполнил блестяще. Первая часть (Adagio) прошла мощно и энергично, напомнив о музыке "Ромео и Джульетты". Вторая медленная песенная часть (Largo) заворожила. В третьей части стало ясно, что дирижер доволен своим оркестром: под танцевальные мотивы Темирканов произвел несколько балетных движений кистью - давно ставших фирменным стилем дирижера. Финальная часть (Allego con fuoco) соединила части мира воедино (в ней повторяются мелодии из трех первых частей) и поставила такую точку, после которой возможна только овация без каких бы то ни было бисов.