I can’t, bloody hell, I cannot!!!!
Я больше не могу здесь! Я больше здесь не могу! И не потому, что город задыхается от дыма и вертится как уж на сковородке, подыхая от жары. Я больше не могу здесь находиться потому что все вокруг terribly terribly wrong! Сегодня на моих глазах какая-то мразь убивала птицу. Убивала ее рядом с детской площадкой. Твою мать, убивала живое существо, а рядом стояли люди и НИЧЕГО не делали. Птица уже не могла взлететь и убегала от этой гниды, а он гнался за ней, чтобы добить снятым с ноги башмаком. Чтобы покрасоваться пред двумя тупыми дурами, которые смотрели на это все и гоготали. А кто станет следующим? Кошка, собака, человек? Просто чтобы выпустить пар и доказать, что он крутой!
И я, черт возьми ,стояла и смотрела, и не вмешалась. Я ничего не сказала, не могла ничего сказать, я просто смотрела и плакала. Плакала от бессилия и страха, что если я вмешаюсь, то следующей буду я. Что как бы я не бравировала своими пятым кю в бесславно канувшей молодости, я ничего не смогу сделать с мразью, решившей в моем лице поквитаться с остальным миром. И глядя на все это я поняла, что этот город заслужил и дым и огонь и испепеляющее солнце. За равнодушие, за трусость, за то, что по улицам ходят люди, которые, не смутившись, грабят, убивают, уничтожают хрупкое равновесие, которое поддерживает жизнь.
Сейчас мне плохо. Сейчас мне больно и единственное, чего мне хочется, это сбежать. Сбежать отсюда к чертовой матери, чтобы не видеть, чтобы не слышать, чтобы просыпаться по утрам там, где не угрожает опасность. Это трусость, такая же, как и сегодня. Но раз я не могу ничего изменить, я хочу хотя бы спасти себя и ту толику человечности, которую не выжег еще этот проклятый богом город.
И еще я точно знаю одно. Что город не отпустит так просто. Что придется доказывать, что ты в силах совершить побег из этого концентрационного лагеря. И это потребует усилий.
И кстати да, завтра я позвоню в школу самообороны и выживания. Пора признаться себе в том, что теперь задача одна - не найти мифическое счастье, которого мы все равно не достойны, а выжить! И чтобы в следующий раз вот такая мерзота не ушла безнаказанной.
И я, черт возьми ,стояла и смотрела, и не вмешалась. Я ничего не сказала, не могла ничего сказать, я просто смотрела и плакала. Плакала от бессилия и страха, что если я вмешаюсь, то следующей буду я. Что как бы я не бравировала своими пятым кю в бесславно канувшей молодости, я ничего не смогу сделать с мразью, решившей в моем лице поквитаться с остальным миром. И глядя на все это я поняла, что этот город заслужил и дым и огонь и испепеляющее солнце. За равнодушие, за трусость, за то, что по улицам ходят люди, которые, не смутившись, грабят, убивают, уничтожают хрупкое равновесие, которое поддерживает жизнь.
Сейчас мне плохо. Сейчас мне больно и единственное, чего мне хочется, это сбежать. Сбежать отсюда к чертовой матери, чтобы не видеть, чтобы не слышать, чтобы просыпаться по утрам там, где не угрожает опасность. Это трусость, такая же, как и сегодня. Но раз я не могу ничего изменить, я хочу хотя бы спасти себя и ту толику человечности, которую не выжег еще этот проклятый богом город.
И еще я точно знаю одно. Что город не отпустит так просто. Что придется доказывать, что ты в силах совершить побег из этого концентрационного лагеря. И это потребует усилий.
И кстати да, завтра я позвоню в школу самообороны и выживания. Пора признаться себе в том, что теперь задача одна - не найти мифическое счастье, которого мы все равно не достойны, а выжить! И чтобы в следующий раз вот такая мерзота не ушла безнаказанной.