Это существа, которые могли бы быть ангелами, но часто проявляются как животные.
Если бы не эта способность людей быть ангелами, если бы они были просто животными, всё было бы в порядке вещей.
Мало ли животных, ведущих себя как животные?!
Но именно этот контраст между тем, чем человек способен быть, и тем, как он проявляется в повседневном существовании, и создаёт кричащую драму человеческого бытия.
[P.S.] Стоики утверждают (см., например, третью беседу первой книги Эпиктета), что в человеке, в отличие от животных, соединены два начала - животное и божественное.
То, что они называют "животным началом", при ближайшем рассмотрении являет собой некие базовые физиологические потребности (свойственные и животным - отсюда название) - потребность в пище, комфортной температуре, половых контактах и т.п.
С другой стороны, они утверждают (см. Диоген Лаэртский, VII, 87), что высшая добродетель для любого живого существа - это жить согласно своей природе; причём, как становится понятным из дальнейших рассуждений, " своя природа" для данного существа в понимании стоиков - это то, что любой биолог назвал бы специализацией данного вида.
Ярчайшая специализация человека - это его крупный мозг (и разум, как проявление крупного мозга), как признают современные антропологи; что же, стоики вполне согласны с ними: "Так как разум дан разумным для более совершенного руководства [своим телом, своей жизнью - прим. моё], то жить согласно разуму в действительности означает для них жить по природе" (Диоген Лаэртский, VII, 86).
А теперь вернёмся к первому пункту - ведь именно разум и способность к разумным поступкам стоики считают тем самым "божественным началом" человека!
Здесь снова придётся сделать ещё один шаг в философские глубины и заметить, что "божественное начало" в стоическом смысле - совсем не то, что "божественное начало" могло бы значить в том же христианском смысле. Оно выступает тут в первую очередь не как нечто, "дарованное богом", а как нечто, противоположное животному, стоящее выше животного начала. С таким же успехом крайне атеистически настроенный философ мог бы говорить о животном и человеческом началах - смысл бы поменялся мало.