В свое время советский антрополог Поршнев выдвинул гипотезу что разум у человека возник благодаря подражанию.(интердикции )
Суть в том что дальние предки человека были падальщиками. Им нужно было все время быть рядом со стадами травоядных и соответственно рядом с охотящимися на них хищниками.
Речевой аппарат у человека развился раньше речи, для имитации звуков, издаваемых животными.
>>>. На заре своего существования, человек действительно знал язык зверей и птиц, что позволило вступить с ними в своеобразный симбиоз, расселиться по самым разным ареалам.<<<
Далее по мысли Поршнева начинается нечто весьма жутковатое. Во время очередного кризиса так сказать перенаселения когда трупов стало не хватать, вместо того чтобы просто частично вымереть и стабилизировать популяцию часть палеоантропов стала нападать на своих. >>> Судя по многим данным, природа подсказала [палеоантропам] узкую тропу (которая, однако, в дальнейшем вывела эволюцию на небывалую дорогу). Решение биологического парадокса состояло в том, что инстинкт не запрещал им убивать представителей своего собственного вида. Экологическая щель, какая оставалась для самоспасения у обреченного природой на гибель специализированного вида двуногих приматов, всеядных по натуре, но трупоядных по основному биологическому профилю, состояла в том, чтобы использовать часть своей популяции как самовоспроизводящийся кормовой источник.
Выходом из противоречий оказалось лишь расщепление самого вида палеоантропов на два вида. От прежнего вида сравнительно быстро и бурно откололся новый, становившийся экологической противоположностью. Если палеоантропы не убивали никого кроме подобных себе, то неоантропы представили собой инверсию: по мере превращения в охотников они не убивали именно палеоантропов.
Вполне «бессознательным» и стихийным интенсивным отбором палеоантропы и выделили из своих рядов особые популяции, ставшие затем особым видом. Обособляемая от скрещивания форма, видимо, отвечала прежде всего требованию податливости на интердикцию. Это были «большелобые». У них вполне удавалось подавлять импульс убивать палеоантропов. Но последние могли поедать часть их приплода. «Большелобых» можно было побудить также пересилить инстинкт «не убивать», то есть побудить убивать для палеоантропов как»выкуп» разных животных, поначалу хотя бы больных и ослабевших, вдобавок к прежним источникам мясной пищи. Одним из симптомов для стихийного отбора служила, вероятно, безволосость их тела, вследствие чего весь окрестный животный мир мог зримо дифференцировать их от волосатых - безвредных и безопасных - палеоантропов…<<<<
Знаком. Спасибо. Увы, это схоже с рассуждениями о микромире до микроскопов. Нейрофизиология, генетика и т.д. фактически перечеркивают множество столпов нашего мировозрения. Соглашусь в одном, что человек фактически создал сам себя.)
Суть в том что дальние предки человека были падальщиками. Им нужно было все время быть рядом со стадами травоядных и соответственно рядом с охотящимися на них хищниками.
Речевой аппарат у человека развился раньше речи, для имитации звуков, издаваемых животными.
>>>. На заре своего существования, человек действительно знал язык зверей и птиц, что позволило вступить с ними в своеобразный симбиоз, расселиться по самым разным ареалам.<<<
Далее по мысли Поршнева начинается нечто весьма жутковатое.
Во время очередного кризиса так сказать перенаселения когда трупов стало не хватать, вместо того чтобы просто частично вымереть и стабилизировать популяцию часть палеоантропов стала нападать на своих.
>>>
Судя по многим данным, природа подсказала [палеоантропам] узкую тропу (которая, однако, в дальнейшем вывела эволюцию на небывалую дорогу). Решение биологического парадокса состояло в том, что инстинкт не запрещал им убивать представителей своего собственного вида. Экологическая щель, какая оставалась для самоспасения у обреченного природой на гибель специализированного вида двуногих приматов, всеядных по натуре, но трупоядных по основному биологическому профилю, состояла в том, чтобы использовать часть своей популяции как самовоспроизводящийся кормовой источник.
Выходом из противоречий оказалось лишь расщепление самого вида палеоантропов на два вида. От прежнего вида сравнительно быстро и бурно откололся новый, становившийся экологической противоположностью. Если палеоантропы не убивали никого кроме подобных себе, то неоантропы представили собой инверсию: по мере превращения в охотников они не убивали именно палеоантропов.
Вполне «бессознательным» и стихийным интенсивным отбором палеоантропы и выделили из своих рядов особые популяции, ставшие затем особым видом. Обособляемая от скрещивания форма, видимо, отвечала прежде всего требованию податливости на интердикцию. Это были «большелобые». У них вполне удавалось подавлять импульс убивать палеоантропов. Но последние могли поедать часть их приплода. «Большелобых» можно было побудить также пересилить инстинкт «не убивать», то есть побудить убивать для палеоантропов как»выкуп» разных животных, поначалу хотя бы больных и ослабевших, вдобавок к прежним источникам мясной пищи. Одним из симптомов для стихийного отбора служила, вероятно, безволосость их тела, вследствие чего весь окрестный животный мир мог зримо дифференцировать их от волосатых - безвредных и безопасных - палеоантропов…<<<<
Reply
Reply
Спасибо.
Увы, это схоже с рассуждениями о микромире до микроскопов.
Нейрофизиология, генетика и т.д. фактически перечеркивают множество столпов нашего мировозрения.
Соглашусь в одном, что человек фактически создал сам себя.)
Reply
Leave a comment