«Новая искренность» и постирония
Когда-то ирония была незначительным словесным феноменом, когда утверждается одно, а подразумевается другое. Постмодернизм показал нам, что сама реальность иронична: любое высказывание обречено на неполноту, истина неуловима, «вечные ценности» - не более чем иллюзия.
Ирония оказалась главным способом существования и настроением целой эпохи. Серьезность и непоколебимые убеждения стали признаком невежества и небольшого ума.
Разочарование и ироническая дистанция стали методом, с помощью которого «просвещенные люди следят за тем, чтобы их не считали простофилями».
Это отношение наполнило не только высоколобые постмодернистские романы, но и массовую культуру.
Такой «реализм» похож на позицию депрессивного больного, который считает, что любое позитивное изменение, любая надежда - не более чем иллюзия. Полвека назад, в начале постмодернистской эпохи, эта позиция выглядела свежей и продуктивной. Но ее время подошло к концу.
Борьба с шаблонами сама превратилась в шаблон.
Ирония уже не подрывает статус-кво, а его укрепляет. Зачем пытаться что-то изменить, если все старания обречены на провал?
Ирония - не просто риторическая фигура или художественный прием. Это образ мышления, который влияет на то, как мы живем и действуем. В психоанализе ирония описывается как психологическая защита, которая помогает дистанцироваться от ситуации, посмотреть на нее со стороны.
Ирония - это способ лишить объект его реальности, после чего субъект может ощутить себя полностью свободным. Она помогает мириться со сложностью жизни. Но со временем эта свобода может превратиться в ловушку.
Проблема иронии в том, что она не создает ничего нового. Ее функция - отрицание, чистая негативность.
Поэтому ирония совсем необязательно прогрессивна. С ее помощью можно оправдать даже самые человеконенавистнические убеждения.
Термин «отравление иронией» (irony poisoning) описывает мировоззрение, которое настолько проникнуто иронией и сарказмом, что провокационные заявления и сомнительные поступки уже не кажутся чем-то плохим.
Иронию можно сравнить с анестезией: в малых дозах она помогает выносить противоречия реальности и сохранять душевное равновесие, но затем становится ядовитой. Постмодернисты с их релятивизмом, деконструкцией, интертекстуальными цитатами и культурологическими отсылками помогли разрушить прежние каноны, но ничего не предложили взамен.
Если искусство хочет показывать, «что значит быть человеком», нужно двигаться дальше. Это значит - позволить себе быть сентиментальными, наивными и, возможно, немного слащавыми.
Ирония выстраивает барьеры между нами и художественными персонажами - и тем самым препятствует сопереживанию. «Новая искренность» означает не возврат к ценностям или идеологиям прошлого, а честное признание того факта, что все мы укоренены в своем опыте и отношениях с другими людьми. Мы заперты в своеобразных, веселых или пугающих, но всегда настоящих мирах, откуда не сбежать при помощи какой-то интеллектуальной уловки.
О морали лучше рассуждать не с точки зрения правил, а с точки зрения человеческих отношений.
То, что имеет значение, - это наши связи с другими людьми, способы сосуществовать, относиться друг к другу с заботой и уважением.
• Постирония - это ответо на «новую структуру чувства» современности.
• Постирония - это попытка переформулировать логику серьезности в ироническом мире, когда мы уже не можем утверждать что-либо с абсолютной уверенностью.
• Постирония - это состояние, в котором границы серьезности и иронии оказываются размытыми. Постироник намеренно допускает двусмысленность своей речи, его игра состоит в том, чтобы заставить вас сомневаться: он это серьезно или нет?
Постирония ведет к «новой искренности», то есть позволять иронику говорить о серьезных вещах. Последний аспект самый примечательный - постирония становится культурным механизмом разрыва с постмодернизмом.
Трудно верить в рациональность, Бога или подлинное «я», если научился воспринимать себя как конгломерат противоречивых желаний, гормонов, языковых игр и культурных дискурсов. Ведь, мы живем в эпоху утраченной простоты.
У искренности и серьезности есть свои пределы.
Без порции подозрения - привычки читать между строк - мышление застаивается и интеллектуальная жизнь становится невозможной. О том, насколько важна ирония, можно узнать еще из диалогов Сократа, который использовал насмешку как инструмент на пути к мудрости.
Но ирония сама по себе вряд ли может нам помочь.
Радикальное сомнение стоит заменить на заботу и культивирование хрупкой созидательности.
Следует не разоблачать, а объединять. Не выбивать стул из-под ног наивных верующих, а создавать площадки для дискуссий. От деконструкции перейти к реконструкции.
Для этого нам понадобится и глубокая искренность, и мощная ирония. Любые попытки избавиться от одного из этих элементов будут обречены на провал.
/Источник/