«ИЗБУШКА» ШЕХТЕЛЯ
Оригинал взят у sir_roof в «Избушка» Шехтеля
К своему дому в Ермолаевском переулке архитектор Шехтель относился с юмором, и в письме к А. П. Чехову, с которым состоял в приятельских отношениях, выразился так: «…построил избушку непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирку, то ли за синагогу». Однако отнюдь не смешными были обстоятельства, вследствие которых возник этот особняк.
Дом Ф. О. Шехтеля. Фото конца 1890-х годов
В 1890-х годах Франц Осипович с семьёй проживал на Петербургском шоссе в небольшом симпатичном доме, построенном по собственному проекту. Семья была по тогдашним меркам небольшая - жена Наталия Тимофеевна с матерью и трое детей: Катя, Боря и Лёва. Екатерина Францевна Жегина приходилась Шехтелю одновременно и тёщей, и кузиной. Собственно, он и вырос в доме Жегиных, восьми лет от роду потеряв отца. Муж Екатерины Францевны, саратовский купец Тимофей Жегин, принял на себя заботы о многочисленной родне супруги: подросших девочек обеспечил приданным, а вдове составил протекцию и устроил на должность домоправительницы в семью своих друзей Третьяковых и после её отъезда в Москву взял маленького Франца в дом и вырастил как приёмного сына. Так что кузина заменила мальчику мать, а её дочь стала впоследствии его женой.
Овдовев, Екатерина Францевна перебралась из Саратова в Москву к дочери и зятю. Она проживала в отдельном флигеле (чтобы и рядом, и всё-таки отдельно), помогая в воспитании детей. Но в 1893 году она скончалась, а в мае 1896-го смерть посетила дом Шехтелей ещё раз, забрав старшего из сыновей, семилетнего Борю. Возникла острая необходимость сменить обстановку, ведь в стенах старого дома буквально всё напоминало об утратах, и жить там стало невмоготу, особенно для Наталии Тимофеевны, которая вновь ждала ребёнка. Франц Осипович продал дом, и весь год, пока строился новый, семья провела на съёмной квартире.
Но даже перевернув страницу и начав с чистого листа, архитектор не мог отрешиться от мыслей о жизни и смерти. Правда, они приняли направление не трагическое, а философское. Свой новый дом Шехтель украсил мозаичным панно с изображением лиловых ирисов. Три цветка - распускающийся, расцветший и увядающий, - замерли над главным входом, символизируя три периода жизни, а точнее, бесконечный её круговорот.
Парадный вход. Фото Маргариты Фединой
Облик здания, напоминающего замок, абсолютно не типичен для Москвы. Массивные стены из тёмного - как бы сильно обожженного - кирпича с элементами кладки из белого песчаника; окна, кажущиеся узкими в сравнении с большим окном главного зала; мощная восьмигранная башня с главным входом и вторая, увенчанная острым коническим шатром… Практически все эти черты относятся к романскому стилю, господствовавшему в X-XII веках в Западной Европе и слегка затронувшему некоторые страны Восточной Европы, но только не Русь с её традиционным деревянным зодчеством.
Почему здание получилось именно таким, объяснить можно, если знать, что в архитектуре последней четверти XIX века моду задавал историзм, проявлявшийся в различных вариантах - от русско-византийского стиля до завезённой из Британии неоготики. Попробовать себя в этих направлениях Шехтель уже успел и, всегда пребывая в поиске чего-то нового, он обратил внимание на работы американского архитектора Генри Гобсона Ричардсона, возрождавшего неороманский стиль, Romanesque revival. Построенные американцем общественные здания унаследовали лаконичную монументальность и рациональность композиции от средневековых монастырей и замков.
Планировка замка в целом проста: ближе к центру располагается главная башня (донжон), а вокруг неё группируются остальные строения, обычно представляющие собой простые геометрические формы - кубы, призмы, цилиндры. Если взять данный принцип за основу, получится, что дом можно проектировать «изнутри наружу»: скомпоновать внутренние объемы в соответствии с функциональным назначением каждого из них, а потом для получившейся конструкции создать фасады. Шехтель так и поступил, в 1896 году предугадав те изменения, которые произойдут в архитектуре уже совсем скоро, в период модерна. Кованая решётка ограды, мозаика над входной дверью - тоже приметы стиля, ярчайшим представителем которого в России предстояло стать Францу Осиповичу Шехтелю.
Ф. О. Шехтель в своём доме в Ермолаевском переулке. Фото конца 1890-х годов из семейного архива К. С. Лазаревой-Станищевой
Дом, построенный архитектором для самого себя, всегда представляет особый интерес. Не потому, разумеется, что «для себя любимого» делается лучше, чем для клиента. Но ведь обычно архитектурный объект возникает в результате взаимодействия заказчика и зодчего, интересы и вкусы которых совпадать не обязаны. А вот в тех редких случаях, когда эти две ипостаси соединяются в одном человеке, множество ограничивающих факторов исчезает, и тогда может возникнуть нечто качественно новое. Таких домов (построенных для себя Л. Кекушевым, С. Соловьёвым, М. Лопыревским, А. Кузнецовым и др.) в Москве осталось несколько, но только особняку Шехтеля в Ермолаевским переулке повезло сохраниться до наших дней в почти неизменном виде. Это особенно важно, поскольку здесь мы имеем творение признанного мастера интерьера. Продуманность планировок и гармоничность отделки создают ощущение комфорта и благополучия, а выполненные по эскизам Шехтеля элементы декора превращают дом в уникальное произведение.
Люстра и витражи, изготовленные по эскизам Ф. Шехтеля
В конце XIX - начале ХХ века, когда строительные работы выполнялись в основном вручную, а фурнитура и отделочные материалы производились на маленьких предприятиях небольшими партиями, стоимость изделий серийных и выполненных на заказ различалась не принципиально - во всяком случае, не в разы. Поэтому заказать для своего жилища оригинальные дверные ручки или, допустим, плитку для пола мог любой человек, способный эскизы для них оплатить либо выполнить собственноручно. Первое было не каждому по карману, второе предполагало наличие таланта, - но не составляло никакой проблемы, если творец и заказчик выступали в одном лице. Для практикующего архитектора, кстати говоря, сделать свой дом неповторимым являлось насущной необходимостью, ведь к нему приходили не только друзья, но и потенциальные клиенты, и в этом случае жилище зодчего воспринималось как часть его портфолио.
А в доме Шехтеля, помимо представителей деловых кругов, бывали Чехов и Сытин, Собинов и Коровин, Левитан и Врубель, а также и другие люди из мира искусства, способные оценить по достоинству этот маленький архитектурный шедевр.
Интерьер кабинета
Из прихожей, заключённой в восьмигранную башню, гость попадал в небольшой вестибюль. Открыв деревянную резную дверь справа, он мог пройти в гостиную и столовую, а через дверь слева - в предназначенный для деловых переговоров кабинет с камином из радомского песчаника. Над камином с изображениями сфинксов, химер и грифонов - узкая галерея с резными дубовыми перилами. Туда, «на хоры», в замке поднимались бы по узкой винтовой лестнице музыканты со своими свирелями и лютнями, а у Шехтеля там, скорее всего, располагалась библиотека, он ведь выписывал много специальной литературы. Как человек, вынужденный в молодости прервать учёбу ради необходимости зарабатывать на хлеб насущный, Франц Осипович и в зрелые годы не считал своё образование оконченным. Пришло признание современников и уважение коллег, на стенах этого дома висели работы Врубеля и Рериха, Сомова и Сарьяна, подаренные авторами, - а Шехтель продолжал работать не только над заказами, но и над собой. А над заказчиками работал пленительный интерьер этого кабинета: витражи с фигурами дам и рыцарей рассылали по стенам цветные блики, литая люстра с бронзовыми дракончиками гипнотизировала глядевших на неё, камин потрескивал горящими поленьями, и колебались тени на расчерченном дубовыми балками потолке…
Если требовалось обсудить какие-то конкретные вопросы, планировочные решения и тому подобное, хозяин мог пригласить гостя в соседнюю комнату, где располагалась мастерская архитектора - помещение неправильной формы, с семью углами, не украшенное ничем, кроме небольшой лепной розетки на потолке, но с большими окнами на восток, чтобы света было вволю.
Гостиная
Окна противоположной стороны особняка смотрят во двор. Эти помещения - гостиная и столовая - предназначены не для работы и официальных встреч, а для повседневной жизни. Собственно, это даже не два помещения, а одно, с широкой аркой между ними, скорее соединяющей, нежели разделяющей. Оно практически лишено декора (даже потолочные балки оштукатурены в цвет потолка), но выглядит торжественно и даже внушительно.
Однако самое сильное впечатление производит главная лестница, ведущая на второй этаж, в жилые комнаты. Размещённая в самой сердцевине здания, она являет собой центральную ось архитектурной композиции. Анфилада замкнутых в кольцо помещений первого этажа красуется на ней, словно ожерелье на шее красавицы. Подобно хорошо рассчитанному сценическому эффекту, она поражает. Шехтель с его буквально растворённой в крови театральностью даже скрыл её занавесом. Помещение открывалось взорам гостей, если раздвигались гардины, закреплённые под кованой решеткой с изображением стилизованных голов, похожих на сатиров.
Казалось бы, что особенного в резной дубовой лестнице? Ломаную спираль её пролетов освещает многогранный светильник. Под лестничной площадкой - неприметная дверца с горизонтальной нишей, за которой скрыт подъёмник для доставки из кухни блюд, подаваемых к столу. Вроде бы ничего необычного. А всё же есть что-то неуловимое, чем эта комната вас цепляет. Быть может, этот осветительный прибор, похожий на волшебный фонарь или на излучающий таинственное сияние сказочный домик. Или эти каннелюры - проточенные в массивной деревянной колонне витые дорожки, - ещё не модерн, но уже некое предвосхищение нового, зарождающегося стиля.
Лестничный холл
В этом доме прошли 14 самых плодотворных лет жизни зодчего. Здесь появилась на свет его младшая дочь Вера, а сын Лёва начал рисовать. То ли в честь него, то ли символизируя собственный знак зодиака, майоликовым изображением рычащего льва Шехтель украсил небольшую хозяйственную пристройку, возведённую в глубине участка в 1904 году. Но выросшие дети унаследовали отцовскую тягу к творчеству. У Льва и Веры энергия и амбиции били через край. Оба поступили в Училище живописи, ваяния и зодчества (то самое, которое не довелось закончить их отцу). Чтобы заниматься рисованием, им требовались помещения, да и сам Франц Осипович привык к тому, что его мастерская расположена дома, тем более что зачастую работал он по 20 часов в сутки.
Осознав, что пришло время обзаводиться новым жилищем, Шехтель построил другой дом неподалёку от этого, и в 1910 году семья перебралась на Большую Садовую, а особняк в Ермолаевском приобрела почетная гражданка Е. Я. Дунаева. После революции 1917 года в здании проживал один из соратников Сталина, товарищ Бубнов (пока его не расстреляли), потом функционировали различные советские учреждения, а с 1944 года особняк передали в ведение Главного управления по обслуживанию дипломатического корпуса при Министерстве иностранных дел, и вскоре в доме разместилось посольство республики Уругвай.
Резиденция посла Республики Уругвай
Дипломаты из Латинской Америки высоко ценят предоставленное им здание и относятся к нему бережно. Интерьеры находятся в прекрасном состоянии, хотя целых 15 лет особняк служил одновременно и резиденцией, и посольством. В 2008 году посольство получило отдельный офис, и с того времени дом используется в качестве личной резиденции посла Уругвая в Российской Федерации. Эту должность в настоящее время исполняет господин Анибаль Кабраль Сегалерба. В бывшей гостиной семьи Шехтелей проводятся официальные приёмы, а в украшенном витражами кабинете - камерные музыкальные вечера.
Поскольку особняк имеет статус памятника истории и культуры федерального значения, он бывает открыт для обычных посетителей, но всего лишь несколько дней в году - в Дни культурного наследия и в День Музеев. Но этой весной попасть туда вряд ли у кого-то получится: аккредитованные в Москве дипломаты не склонны принимать гостей, поскольку внешняя политика России у большинства западных стран не встречает одобрения. Ну, ничего - «всё проходит, пройдёт и это».
Огромное спасибо Маргарите Фединой за предоставленные для моего «ПутеБродителя» фотографии.
Кстати, Маргариту легко найти в Facebook, где она часто выкладывает свои фото различных памятников архитектуры (в том числе интерьеров, которые мало кому удалось увидеть).
Приглашаю читателей на экскурсию «Шехтель и многие другие».
Ближайшая состоится в среду, 15 апреля. Начало в 18.00, подробности здесь: http://peshegrad.ru/shekhtel-i-mnogie-drugie
А ещё на вторую половину апреля запланированы: http://peshegrad.ru/afisha
17 (пт) 18.30. Твербуль. Факты, байки и легенды
18 (сб) 16.00. Болотный остров. Сладкое и горькое
19 (вс) 14.00. Кузнецкий мост. Люди гибнут за металл
19 (вс) 18.00. Денежный переулок
22 (ср) 18.00. Осип Бове и другие
24 (пт) 18.30. Успенский вражек. Музы и химеры
25 (сб) 16.00. Китай-город. Камни, стены, люди, тени...
26 (вс) 15.00. Лубянка. Госстрах и Госужас
26 (вс) 18.00. Золотая миля
29 (ср) 18.00. От Чертольских ворот до Арбатских
.
К своему дому в Ермолаевском переулке архитектор Шехтель относился с юмором, и в письме к А. П. Чехову, с которым состоял в приятельских отношениях, выразился так: «…построил избушку непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирку, то ли за синагогу». Однако отнюдь не смешными были обстоятельства, вследствие которых возник этот особняк.
Дом Ф. О. Шехтеля. Фото конца 1890-х годов
В 1890-х годах Франц Осипович с семьёй проживал на Петербургском шоссе в небольшом симпатичном доме, построенном по собственному проекту. Семья была по тогдашним меркам небольшая - жена Наталия Тимофеевна с матерью и трое детей: Катя, Боря и Лёва. Екатерина Францевна Жегина приходилась Шехтелю одновременно и тёщей, и кузиной. Собственно, он и вырос в доме Жегиных, восьми лет от роду потеряв отца. Муж Екатерины Францевны, саратовский купец Тимофей Жегин, принял на себя заботы о многочисленной родне супруги: подросших девочек обеспечил приданным, а вдове составил протекцию и устроил на должность домоправительницы в семью своих друзей Третьяковых и после её отъезда в Москву взял маленького Франца в дом и вырастил как приёмного сына. Так что кузина заменила мальчику мать, а её дочь стала впоследствии его женой.
Овдовев, Екатерина Францевна перебралась из Саратова в Москву к дочери и зятю. Она проживала в отдельном флигеле (чтобы и рядом, и всё-таки отдельно), помогая в воспитании детей. Но в 1893 году она скончалась, а в мае 1896-го смерть посетила дом Шехтелей ещё раз, забрав старшего из сыновей, семилетнего Борю. Возникла острая необходимость сменить обстановку, ведь в стенах старого дома буквально всё напоминало об утратах, и жить там стало невмоготу, особенно для Наталии Тимофеевны, которая вновь ждала ребёнка. Франц Осипович продал дом, и весь год, пока строился новый, семья провела на съёмной квартире.
Но даже перевернув страницу и начав с чистого листа, архитектор не мог отрешиться от мыслей о жизни и смерти. Правда, они приняли направление не трагическое, а философское. Свой новый дом Шехтель украсил мозаичным панно с изображением лиловых ирисов. Три цветка - распускающийся, расцветший и увядающий, - замерли над главным входом, символизируя три периода жизни, а точнее, бесконечный её круговорот.
Парадный вход. Фото Маргариты Фединой
Облик здания, напоминающего замок, абсолютно не типичен для Москвы. Массивные стены из тёмного - как бы сильно обожженного - кирпича с элементами кладки из белого песчаника; окна, кажущиеся узкими в сравнении с большим окном главного зала; мощная восьмигранная башня с главным входом и вторая, увенчанная острым коническим шатром… Практически все эти черты относятся к романскому стилю, господствовавшему в X-XII веках в Западной Европе и слегка затронувшему некоторые страны Восточной Европы, но только не Русь с её традиционным деревянным зодчеством.
Почему здание получилось именно таким, объяснить можно, если знать, что в архитектуре последней четверти XIX века моду задавал историзм, проявлявшийся в различных вариантах - от русско-византийского стиля до завезённой из Британии неоготики. Попробовать себя в этих направлениях Шехтель уже успел и, всегда пребывая в поиске чего-то нового, он обратил внимание на работы американского архитектора Генри Гобсона Ричардсона, возрождавшего неороманский стиль, Romanesque revival. Построенные американцем общественные здания унаследовали лаконичную монументальность и рациональность композиции от средневековых монастырей и замков.
Планировка замка в целом проста: ближе к центру располагается главная башня (донжон), а вокруг неё группируются остальные строения, обычно представляющие собой простые геометрические формы - кубы, призмы, цилиндры. Если взять данный принцип за основу, получится, что дом можно проектировать «изнутри наружу»: скомпоновать внутренние объемы в соответствии с функциональным назначением каждого из них, а потом для получившейся конструкции создать фасады. Шехтель так и поступил, в 1896 году предугадав те изменения, которые произойдут в архитектуре уже совсем скоро, в период модерна. Кованая решётка ограды, мозаика над входной дверью - тоже приметы стиля, ярчайшим представителем которого в России предстояло стать Францу Осиповичу Шехтелю.
Ф. О. Шехтель в своём доме в Ермолаевском переулке. Фото конца 1890-х годов из семейного архива К. С. Лазаревой-Станищевой
Дом, построенный архитектором для самого себя, всегда представляет особый интерес. Не потому, разумеется, что «для себя любимого» делается лучше, чем для клиента. Но ведь обычно архитектурный объект возникает в результате взаимодействия заказчика и зодчего, интересы и вкусы которых совпадать не обязаны. А вот в тех редких случаях, когда эти две ипостаси соединяются в одном человеке, множество ограничивающих факторов исчезает, и тогда может возникнуть нечто качественно новое. Таких домов (построенных для себя Л. Кекушевым, С. Соловьёвым, М. Лопыревским, А. Кузнецовым и др.) в Москве осталось несколько, но только особняку Шехтеля в Ермолаевским переулке повезло сохраниться до наших дней в почти неизменном виде. Это особенно важно, поскольку здесь мы имеем творение признанного мастера интерьера. Продуманность планировок и гармоничность отделки создают ощущение комфорта и благополучия, а выполненные по эскизам Шехтеля элементы декора превращают дом в уникальное произведение.
Люстра и витражи, изготовленные по эскизам Ф. Шехтеля
В конце XIX - начале ХХ века, когда строительные работы выполнялись в основном вручную, а фурнитура и отделочные материалы производились на маленьких предприятиях небольшими партиями, стоимость изделий серийных и выполненных на заказ различалась не принципиально - во всяком случае, не в разы. Поэтому заказать для своего жилища оригинальные дверные ручки или, допустим, плитку для пола мог любой человек, способный эскизы для них оплатить либо выполнить собственноручно. Первое было не каждому по карману, второе предполагало наличие таланта, - но не составляло никакой проблемы, если творец и заказчик выступали в одном лице. Для практикующего архитектора, кстати говоря, сделать свой дом неповторимым являлось насущной необходимостью, ведь к нему приходили не только друзья, но и потенциальные клиенты, и в этом случае жилище зодчего воспринималось как часть его портфолио.
А в доме Шехтеля, помимо представителей деловых кругов, бывали Чехов и Сытин, Собинов и Коровин, Левитан и Врубель, а также и другие люди из мира искусства, способные оценить по достоинству этот маленький архитектурный шедевр.
Интерьер кабинета
Из прихожей, заключённой в восьмигранную башню, гость попадал в небольшой вестибюль. Открыв деревянную резную дверь справа, он мог пройти в гостиную и столовую, а через дверь слева - в предназначенный для деловых переговоров кабинет с камином из радомского песчаника. Над камином с изображениями сфинксов, химер и грифонов - узкая галерея с резными дубовыми перилами. Туда, «на хоры», в замке поднимались бы по узкой винтовой лестнице музыканты со своими свирелями и лютнями, а у Шехтеля там, скорее всего, располагалась библиотека, он ведь выписывал много специальной литературы. Как человек, вынужденный в молодости прервать учёбу ради необходимости зарабатывать на хлеб насущный, Франц Осипович и в зрелые годы не считал своё образование оконченным. Пришло признание современников и уважение коллег, на стенах этого дома висели работы Врубеля и Рериха, Сомова и Сарьяна, подаренные авторами, - а Шехтель продолжал работать не только над заказами, но и над собой. А над заказчиками работал пленительный интерьер этого кабинета: витражи с фигурами дам и рыцарей рассылали по стенам цветные блики, литая люстра с бронзовыми дракончиками гипнотизировала глядевших на неё, камин потрескивал горящими поленьями, и колебались тени на расчерченном дубовыми балками потолке…
Если требовалось обсудить какие-то конкретные вопросы, планировочные решения и тому подобное, хозяин мог пригласить гостя в соседнюю комнату, где располагалась мастерская архитектора - помещение неправильной формы, с семью углами, не украшенное ничем, кроме небольшой лепной розетки на потолке, но с большими окнами на восток, чтобы света было вволю.
Гостиная
Окна противоположной стороны особняка смотрят во двор. Эти помещения - гостиная и столовая - предназначены не для работы и официальных встреч, а для повседневной жизни. Собственно, это даже не два помещения, а одно, с широкой аркой между ними, скорее соединяющей, нежели разделяющей. Оно практически лишено декора (даже потолочные балки оштукатурены в цвет потолка), но выглядит торжественно и даже внушительно.
Однако самое сильное впечатление производит главная лестница, ведущая на второй этаж, в жилые комнаты. Размещённая в самой сердцевине здания, она являет собой центральную ось архитектурной композиции. Анфилада замкнутых в кольцо помещений первого этажа красуется на ней, словно ожерелье на шее красавицы. Подобно хорошо рассчитанному сценическому эффекту, она поражает. Шехтель с его буквально растворённой в крови театральностью даже скрыл её занавесом. Помещение открывалось взорам гостей, если раздвигались гардины, закреплённые под кованой решеткой с изображением стилизованных голов, похожих на сатиров.
Казалось бы, что особенного в резной дубовой лестнице? Ломаную спираль её пролетов освещает многогранный светильник. Под лестничной площадкой - неприметная дверца с горизонтальной нишей, за которой скрыт подъёмник для доставки из кухни блюд, подаваемых к столу. Вроде бы ничего необычного. А всё же есть что-то неуловимое, чем эта комната вас цепляет. Быть может, этот осветительный прибор, похожий на волшебный фонарь или на излучающий таинственное сияние сказочный домик. Или эти каннелюры - проточенные в массивной деревянной колонне витые дорожки, - ещё не модерн, но уже некое предвосхищение нового, зарождающегося стиля.
Лестничный холл
В этом доме прошли 14 самых плодотворных лет жизни зодчего. Здесь появилась на свет его младшая дочь Вера, а сын Лёва начал рисовать. То ли в честь него, то ли символизируя собственный знак зодиака, майоликовым изображением рычащего льва Шехтель украсил небольшую хозяйственную пристройку, возведённую в глубине участка в 1904 году. Но выросшие дети унаследовали отцовскую тягу к творчеству. У Льва и Веры энергия и амбиции били через край. Оба поступили в Училище живописи, ваяния и зодчества (то самое, которое не довелось закончить их отцу). Чтобы заниматься рисованием, им требовались помещения, да и сам Франц Осипович привык к тому, что его мастерская расположена дома, тем более что зачастую работал он по 20 часов в сутки.
Осознав, что пришло время обзаводиться новым жилищем, Шехтель построил другой дом неподалёку от этого, и в 1910 году семья перебралась на Большую Садовую, а особняк в Ермолаевском приобрела почетная гражданка Е. Я. Дунаева. После революции 1917 года в здании проживал один из соратников Сталина, товарищ Бубнов (пока его не расстреляли), потом функционировали различные советские учреждения, а с 1944 года особняк передали в ведение Главного управления по обслуживанию дипломатического корпуса при Министерстве иностранных дел, и вскоре в доме разместилось посольство республики Уругвай.
Резиденция посла Республики Уругвай
Дипломаты из Латинской Америки высоко ценят предоставленное им здание и относятся к нему бережно. Интерьеры находятся в прекрасном состоянии, хотя целых 15 лет особняк служил одновременно и резиденцией, и посольством. В 2008 году посольство получило отдельный офис, и с того времени дом используется в качестве личной резиденции посла Уругвая в Российской Федерации. Эту должность в настоящее время исполняет господин Анибаль Кабраль Сегалерба. В бывшей гостиной семьи Шехтелей проводятся официальные приёмы, а в украшенном витражами кабинете - камерные музыкальные вечера.
Поскольку особняк имеет статус памятника истории и культуры федерального значения, он бывает открыт для обычных посетителей, но всего лишь несколько дней в году - в Дни культурного наследия и в День Музеев. Но этой весной попасть туда вряд ли у кого-то получится: аккредитованные в Москве дипломаты не склонны принимать гостей, поскольку внешняя политика России у большинства западных стран не встречает одобрения. Ну, ничего - «всё проходит, пройдёт и это».
Огромное спасибо Маргарите Фединой за предоставленные для моего «ПутеБродителя» фотографии.
Кстати, Маргариту легко найти в Facebook, где она часто выкладывает свои фото различных памятников архитектуры (в том числе интерьеров, которые мало кому удалось увидеть).
Приглашаю читателей на экскурсию «Шехтель и многие другие».
Ближайшая состоится в среду, 15 апреля. Начало в 18.00, подробности здесь: http://peshegrad.ru/shekhtel-i-mnogie-drugie
А ещё на вторую половину апреля запланированы: http://peshegrad.ru/afisha
17 (пт) 18.30. Твербуль. Факты, байки и легенды
18 (сб) 16.00. Болотный остров. Сладкое и горькое
19 (вс) 14.00. Кузнецкий мост. Люди гибнут за металл
19 (вс) 18.00. Денежный переулок
22 (ср) 18.00. Осип Бове и другие
24 (пт) 18.30. Успенский вражек. Музы и химеры
25 (сб) 16.00. Китай-город. Камни, стены, люди, тени...
26 (вс) 15.00. Лубянка. Госстрах и Госужас
26 (вс) 18.00. Золотая миля
29 (ср) 18.00. От Чертольских ворот до Арбатских
.