АХИЛЛ И АЯКС ИГРАЮТ В КОСТИ. ЧЕРНОФИГУРНАЯ АМФОРА В МУЗЕЕ ВАТИКАНА
Оригинал взят у a_fixx в Эксекий. Аякс и Ахилл играют в кости
Оригинал взят у a_fixx в Эксекий. Аякс и Ахилл играют в кости
Эксекий. Аякс и Ахилл играют в кости
Амфора чернофигурного стиля. Ок. 530 до н. э. Высота 61 см. Этрусский музей, Ватикан.
Эксекий считается величайшим мастером чернофигурного стиля.
"Эксекий умеет соединять тонкость деталей с обобщенным размахом целого. В его композициях впервые зарождается идея картины как законченного в себе органического целого. <...> В знаменитой амфоре, изображающей Ахилла и Аякса за игрой в кости, Эксекий достигает уже полной свободы композиционного ритма. Обращают внимание пустое пространство в центре композиции и тонкий контраст копий - у Аякса они помещены перед фигурой, у Ахилла позади фигуры, наконец, нежная каллиграфия надписей, как бы витающих в воздухе. Никогда еще на греческих вазовых рисунках не было такого обилия свободного от фигур фона, никогда эти фигуры не были так свободно и естественно расположены на поверхности вазы".
Виппер Б. Р. Искусство Древней Греции. - М.: Наука, 1972.
Этот известнейший рисунок Эксекия нередко приводится как пример "сочетания живой непринужденности с продуманной конструкцией" в древнегреческом искусстве.
"Два воина, с увлечением играющие в кости, - очень жизненная группа, бесконечно далеко ушедшая от примитивно-схематических фигурок на дипилонской вазе. Но, пожалуй, нет ни единой черты в этом изящном рисунке, которая бы не несла конструктивной функции, подчеркивая форму вазы. Склоненные спины игроков вторят округлости стенок сосуда. Щиты, расположенные по бокам, еще раз акцентируют эту округлость. Кубообразный столик помещен в середине, утверждая устойчивость амфоры, отмечая центр тяжести. Может быть, амфора Эксекия показалась бы чересчур рационалистичной, не будь в ней вместе с тем прелестной свежести мироощущения, чего-то в самой построенности безыскусственного. Искусство архаики во всем строго архитектонично, архитектурно: оно строит, мерит, соразмеряет и уравновешивает, веря, что в мире должен царить порядок. Но оно смотрит на мир светлым, радостно-удивленным взглядом, как смотрят золотоволосые коры, некогда украшавшие афинский Акрополь".
Дмитриева Н. А. Краткая история искусств: Выпуск первый. - М.: "Искусство", 1985.
Что касается самого сюжета игры Ахилла с Аяксом, известного нам только по изображениям (в основном, вазописным), то высказано обилие гипотез как по поводу того, где она происходит (Троя, Авлида, Аид), так и о том, какой смысл имеет выявление сильнейшего в этом поединке. Среди прочего исследователи обращают внимание на связь обращения художников к этому сюжету с политическими событиями в Афинах во второй половине VI в. до н. э. (утверждением тирании Писистрата). Привлекательна в этой связи версия о параллелях между рассматриваемым сюжетом и сообщением Геродота, что "Писистрат, высадившись на побережье около Марафона, нашел афинян, намеревавшихся оказать ему сопротивление, играющими в кости и спящими после завтрака, и, таким образом, застав их врасплох, одержал легкую победу при Пеллене в 546 г. до н. э. С приходом Писистрата к власти, как замечает <автор версии>, гордость афинян, долгое время живших без тирании, была ущемлена, и лучшим способом сохранить достоинство для них могла служить какая-нибудь сходная ситуация, в которой оказались бы легендарные герои. В этой связи пример Ахилла и Аякса... с одной стороны выступал в качестве своеобразного утешения для афинян, что не только они проявили неосмотрительность, а с другой являлся напоминанием, что перед лицом угрозы необходимо соблюдать бдительность" (Химин М. Н. Игра Ахилла и Аякса в кости. Проблема определения сильнейшего героя). Автор статьи разбивает версию в пух, но нельзя не отметить её симпатичность.
Лекторы из Академии Хана (кстати, очень любопытный образовательный ресурс, содержащий множество качественных микровидеолекций, в том числе по истории искусства; во всех лекциях доступны английские субтитры, в некоторых даже русские) обращают внимание на символичность игры Ахилла с Аяксом, в которой отражаются приметы всей их дальнейшей судьбы. Победа Ахилла в игре (он выбросил "четыре", а Аякс - "три"), напряжённость Аякса в сопоставлении с уверенной и свободной позой его соперника и все детали казалось бы случайной забавы во время перерыва между боями (караульного дежурства?) приобретают особый смысл в свете известного нам героического конца Ахилла и сопряжённого с бесчестием трагического самоубийства Аякса. Удивительно, какое значение может иметь малейший штрих (в вазописи, где цена каждого штриха велика, это особенно обнажено) - так, изображения бровей, отличающиеся всего лишь количеством линий, уже сообщают многое о чувствах героев.
(доступны английские субтитры)
Оригинал взят у a_fixx в Эксекий. Аякс и Ахилл играют в кости
Эксекий. Аякс и Ахилл играют в кости
Амфора чернофигурного стиля. Ок. 530 до н. э. Высота 61 см. Этрусский музей, Ватикан.
Эксекий считается величайшим мастером чернофигурного стиля.
"Эксекий умеет соединять тонкость деталей с обобщенным размахом целого. В его композициях впервые зарождается идея картины как законченного в себе органического целого. <...> В знаменитой амфоре, изображающей Ахилла и Аякса за игрой в кости, Эксекий достигает уже полной свободы композиционного ритма. Обращают внимание пустое пространство в центре композиции и тонкий контраст копий - у Аякса они помещены перед фигурой, у Ахилла позади фигуры, наконец, нежная каллиграфия надписей, как бы витающих в воздухе. Никогда еще на греческих вазовых рисунках не было такого обилия свободного от фигур фона, никогда эти фигуры не были так свободно и естественно расположены на поверхности вазы".
Виппер Б. Р. Искусство Древней Греции. - М.: Наука, 1972.
Этот известнейший рисунок Эксекия нередко приводится как пример "сочетания живой непринужденности с продуманной конструкцией" в древнегреческом искусстве.
"Два воина, с увлечением играющие в кости, - очень жизненная группа, бесконечно далеко ушедшая от примитивно-схематических фигурок на дипилонской вазе. Но, пожалуй, нет ни единой черты в этом изящном рисунке, которая бы не несла конструктивной функции, подчеркивая форму вазы. Склоненные спины игроков вторят округлости стенок сосуда. Щиты, расположенные по бокам, еще раз акцентируют эту округлость. Кубообразный столик помещен в середине, утверждая устойчивость амфоры, отмечая центр тяжести. Может быть, амфора Эксекия показалась бы чересчур рационалистичной, не будь в ней вместе с тем прелестной свежести мироощущения, чего-то в самой построенности безыскусственного. Искусство архаики во всем строго архитектонично, архитектурно: оно строит, мерит, соразмеряет и уравновешивает, веря, что в мире должен царить порядок. Но оно смотрит на мир светлым, радостно-удивленным взглядом, как смотрят золотоволосые коры, некогда украшавшие афинский Акрополь".
Дмитриева Н. А. Краткая история искусств: Выпуск первый. - М.: "Искусство", 1985.
Что касается самого сюжета игры Ахилла с Аяксом, известного нам только по изображениям (в основном, вазописным), то высказано обилие гипотез как по поводу того, где она происходит (Троя, Авлида, Аид), так и о том, какой смысл имеет выявление сильнейшего в этом поединке. Среди прочего исследователи обращают внимание на связь обращения художников к этому сюжету с политическими событиями в Афинах во второй половине VI в. до н. э. (утверждением тирании Писистрата). Привлекательна в этой связи версия о параллелях между рассматриваемым сюжетом и сообщением Геродота, что "Писистрат, высадившись на побережье около Марафона, нашел афинян, намеревавшихся оказать ему сопротивление, играющими в кости и спящими после завтрака, и, таким образом, застав их врасплох, одержал легкую победу при Пеллене в 546 г. до н. э. С приходом Писистрата к власти, как замечает <автор версии>, гордость афинян, долгое время живших без тирании, была ущемлена, и лучшим способом сохранить достоинство для них могла служить какая-нибудь сходная ситуация, в которой оказались бы легендарные герои. В этой связи пример Ахилла и Аякса... с одной стороны выступал в качестве своеобразного утешения для афинян, что не только они проявили неосмотрительность, а с другой являлся напоминанием, что перед лицом угрозы необходимо соблюдать бдительность" (Химин М. Н. Игра Ахилла и Аякса в кости. Проблема определения сильнейшего героя). Автор статьи разбивает версию в пух, но нельзя не отметить её симпатичность.
Лекторы из Академии Хана (кстати, очень любопытный образовательный ресурс, содержащий множество качественных микровидеолекций, в том числе по истории искусства; во всех лекциях доступны английские субтитры, в некоторых даже русские) обращают внимание на символичность игры Ахилла с Аяксом, в которой отражаются приметы всей их дальнейшей судьбы. Победа Ахилла в игре (он выбросил "четыре", а Аякс - "три"), напряжённость Аякса в сопоставлении с уверенной и свободной позой его соперника и все детали казалось бы случайной забавы во время перерыва между боями (караульного дежурства?) приобретают особый смысл в свете известного нам героического конца Ахилла и сопряжённого с бесчестием трагического самоубийства Аякса. Удивительно, какое значение может иметь малейший штрих (в вазописи, где цена каждого штриха велика, это особенно обнажено) - так, изображения бровей, отличающиеся всего лишь количеством линий, уже сообщают многое о чувствах героев.
Click to view(доступны английские субтитры)