Ma violette macabre
Жила-была туалетная вода Insolence Guerlain.
Сатанинская неубиваемая сладкая фиалка с неоновой чернобыльской малиной.
В те давние (2006-2008) времена её любили и носили шЫкарные тётеньки, особенно по зимнему времени. Легче было только сдохнуть.
Шли годы. Сначала я уволилась с работы, где начальница носила вот это вот. Потом я распробовала L'Heure Bleue и начала слышать в "Нахалке" интертекстуальность и тоску по ушедшим эпохам. Потом мне подарили отливантик 5 мл. Потом миниатюру. Потом я завела большой флакон. Потом он закончился.
Ансолянс хрустела фижмами давно умерших фрейлин, она осыпалась с золочёных потолков хлопьями когда-то пасторальных фресок, она падала густым и пыльным театральным занавесом, она раскрывала огромный веер из страусиных перьев, местами обглоданных молью. Она моргала вывесками ночных клубов, она пускала по земле едкий дискотечный дым, и глаза у неё были жестокие, и ухмылка у неё была неприятная. Она держала цепкую руку в бархатной перчатке на Вашем горле, не давая дышать. От неё укачивало, как в самолёте, набирающем высоту.
Шли годы, Ансолянс поменяла флакон, а я много чего поменяла. А потом я услышала её в метро. А через несколько дней вместо чего-то совсем другого взяла и купила её. Тот самый круглый розовый флакон - ёлочную игрушку - тот самый, но загустевший за 12 лет одуряющий фиалковый аромат.
Бронебойный. Непристойный.
Скандальный запах высоко торчащих из корсажа щедро напудренных грудей фаворитки.
Жирное амбре театрального грима.
Lady Grinning Soul. Девица Кристина.
(The Black Dahlia, 2006, Dir. Brian de Palma)