Магазин готового платья
Когда мужчины были настоящими мужчинами, женщины - настоящими женщинами, а мир был юн и не думал о классовой борьбе, приличные дамы ходили к портнихам, модисткам и другим мастерицам. Те смотрели на дам орлиным оком, обмеряли, закупали всякие бархаты, креп-сатины и все такое прочее. В магазинах готового платья, соответственно, одевалась всякая беднота, мещанство, и по ним издалека было видно, что да как, это ведь всегда видно, чего греха таить. Дааа... Это сейчас одежда массового производства - просто основной источник отходов, с которыми непонятно, что делать. А в XIX веке содержать элегантную даму - похлеще карточной игры, сто раз подумаешь (см. Александр Дюма, "Дама с камелиями", там про это вся правда написана).
Еще я люблю фильм Kingsman. Там вроде как бы портной, а на самом деле секретная служба Британской империи, потому что костюм (и трость, и запонки, и галстук, да) - это оружие джентльмена. Ох, никакой демократии, никакой демократии, какая печаль! Но в вопросах элегантности демократии нет и не будет, друзья мои. Потому что за роскошь быть собой принято платить дорого, да это и стоит дорого. Поэтому кто-то записывается в очередь на Биркин за сколько там тыщ баксов (хотя на вид сумка как сумка), а я пока иду и покупаю себе одеколон в отделе "Исключительная парфюмерия".
Я знаю, что, возможно, никто не почувствует разницы, я знаю, что другой одеколон отличается самой чуточкой (и в три раза в цене), но за это ощущение подлинности, за чертову исключительность я поймаю и искусаю. Потому что единственная вещь, на которой нельзя экономить - это роскошь. А когда я разбогатею, я сошью себе у портнихи брюки. И Париж падет к моим ногам. Весь.
Еще я люблю фильм Kingsman. Там вроде как бы портной, а на самом деле секретная служба Британской империи, потому что костюм (и трость, и запонки, и галстук, да) - это оружие джентльмена. Ох, никакой демократии, никакой демократии, какая печаль! Но в вопросах элегантности демократии нет и не будет, друзья мои. Потому что за роскошь быть собой принято платить дорого, да это и стоит дорого. Поэтому кто-то записывается в очередь на Биркин за сколько там тыщ баксов (хотя на вид сумка как сумка), а я пока иду и покупаю себе одеколон в отделе "Исключительная парфюмерия".
Я знаю, что, возможно, никто не почувствует разницы, я знаю, что другой одеколон отличается самой чуточкой (и в три раза в цене), но за это ощущение подлинности, за чертову исключительность я поймаю и искусаю. Потому что единственная вещь, на которой нельзя экономить - это роскошь. А когда я разбогатею, я сошью себе у портнихи брюки. И Париж падет к моим ногам. Весь.