Нет "Праведника" без астролябии
Черт меня дернул вчера посмотреть этот фильм. Ведь не собиралась же, потому что по традиции в День Победы я всегда смотрю один и тот же фильм, мой самый любимый фильм о войне, «В бой идут одни старики», потому что так тепло, с юмором и со слезами одновременно, пронзительно и уютно, на мой взгляд, больше никто не снял. Но тот фильм почему-то задерживали, и я от скуки стала щелкать пультом и наткнулась на самое начало фильма «Праведник». Фильма, который я все равно собиралась посмотреть, потому что пару лет назад, когда он вышел, о нем много писали, очень разного, кстати. И мне стало интересно.
Скажу сразу две вещи. Чтобы не было потом никаких разночтений. Я не самый заядлый киноман, я вообще не любитель кинематографа, так как я вообще не визуал, и картинка для меня вторична. А потому я тут буду разбирать только то, что мне действительно интересно, а именно сюжет, сценарий и то что, как мне показалось, несет в себе этот фильм.
Ну и второе. Я очень предвзята к современному кинематографу вообще и к современному кинематографу о Великой Отечественной Войне, в частности. Я считаю, что процентов девяносто из того, что снято в последние тридцать лет на эту тему, надо просто уничтожить, как вредную и глупую поделку. А остальные сильно подправить и сместить акценты. И потому я буду субъективна. И свое субъективное мнение, как и обычно, никому не навязываю.
Итак, фильм «Праведник» Сергея Урсуляка… Под катом будет многобукв и спойлер.
Фильм «Праведник» - отлично снятый фильм. Я не спец, но лично меня прошибло. С точки зрения драматургии там все выше всяких похвал. Герои выписаны, им сочувствуешь и сопереживаешь. Сюжет… ну, сюжет, в общем-то понятен. По большому счету, Леля (мой соавтор) за такие вольности меня бы загнобила, особенно это касается перемещения героев и внезапных их появлений - там явно шито белыми нитками. Но то Леля. Она вообще сурова в этом смысле. Я, человек-бардак, и если меня устраивает драматургия, которая перешибает неточности и неувязки, то я не парюсь. В этот раз вроде бы все устраивает, но…
Когда у меня возникает это «но», я начинаю ковыряться. И пытаться понять, что хотел сказать автор. И у меня два варианта. Либо это такой тонкий стеб над евреями, либо это намного менее тонкий наезд на СССР. В любом случае - это вовсе не аналог «Списка Шиндлера», с которым этот фильм сравнивали его восторженные почитатели. Даже близко нет.
Впрочем, давайте, разбираться.
Итак, первая сцена. Гетто. Семья евреев. Ночь накануне того, как прибудут немцы и всех убьют. Мать с отцом (тут каюсь, пропустила, по какой причине) имеют возможность спасти только двух своих детей. А их там, судя по их разговору, не меньше семи. Сцена отыграна на пять баллов. И даже Чулпан Хаматова (хоть и вызывает неприятные ассоциации) тут вполне уместна. Сложный этический выбор. Страх. Ужас. В общем, первая сцена цепляет сразу.
Выбор падает на старшего Моше с маленькой сестрой Мириам. Отец в исполнении Хабенского, дает своему сыну старинную золотую астролябию, сопровождая это словами о том, что данная реликвия хранилась в семье много веков и даже в самые трудные времена никто с ней не расставался.
И вот тут у меня сразу начало фонить. Просто, если бы я писала данную сцену, я бы вложила в слова отца что-то вроде «Это наша семейная реликвия, она тебя сохранит». Но там прозвучало: «Это наша семейная реликвия, и ты должен ее сохранить». Чувствуете разницу? В принципе, тут можно было уже понять, про что этот фильм. Про страдания еврейского народа? Про ужасы нацизма? Про подвиг советского солдата? Нет, совсем нет. Это фильм про асторолябию.
Я понимаю, что автор нам пытался донести, что это - такой символ, но получилось так себе.
Далее, параллельно основному действию, нам будут показывать еще одну линию - 2005 год, Израиль, выживший и постаревший мальчик Моше терзается. Что же его так терзает? Обида. Обида на главного героя, который спас его и еще двести евреев. Но при этом не сохранил ту самую астролябию. И если вы думаете, что герой спер эту астролябию и сильно обогатился, то нет….
Впрочем, пока нам этого не показывают. А показывают глубину обиды этого Моше, которому пытаются дозвониться из Института памяти жертв Холокоста, чтобы тот выступил свидетелем на слушании дела, в котором этому герою должны присвоить звание праведника. Звание - чистая символика, потому что нам сразу озвучивается, что сам герой уже умер. Но это неважно. Справедливость - основа демократичного общества, а потому там пытаются призвать Моше в свидетели. Ну, двести человек недостаточно. Надо чтобы все.
А Моше обижен. Не берет трубку, прячется. И явно о чем-то мучительно переживает.
А мы возвращаемся в основное действие.
Леса западной Белоруссии. Чудом уцелевшие и избежавшие тотального уничтожения евреи прибились к советскому партизанскому отряду. И усиленно создают ему трудности. Сами подумайте - ну как тут можно партизанить, если вокруг столько народу.
Главный герой Киселев в исполнении Александра Яценко активно страдает по этому поводу. И его можно понять. Он приходит к командиру с жалобами - куда-то спровадить этих евреев.
В общем, мы же все знаем, кто тут герой, а кто нет. Фильм создан по реальным событиям, а значит интригу тут держать бессмысленно. И мы понимаем, что Киселев - это и есть тот герой, которого потом признали праведником. То есть, это - абсолютно положительный персонаж.
И как вам, друзья мои, его мотивация?
То есть, там происходит примерно такой диалог.
- Хочешь стать героем Советского Союза?
- Хочу!
- Тогда надо отвести евреев в безопасное место.
- Это приказ или просьба?
- Просьба.
- Ну тогда - нет. Не хочу получить звание героя посмертно. Потому что шансов нет.
Далее следуют какие-то кадровые метания командиров, типа - может этого пошлем - да нет, нельзя, тот их в первом овраге и положит, в результате которых командиры приходят к выводу, что лучше Киселева кандидатуры нет (тут, конечно, можно сильно пройтись по тому, что это за странные советские солдаты, которые все как один положат евреев в ближайшем овраге, но мы не будем придираться к мелочам). И тогда Киселева снова вызывают и сообщают ему, что это - приказ.
Повторюсь, характеры и персонажи прописаны и сыграны замечательно. Вопросов нет. Но вот только мне одной кажется, что это очень странно - такая мотивация на подвиг. С моей точки зрения, подвиг - это осознанный выбор человека. Он может, конечно, подкрепляться приказом командования. Но уж точно не может носить некий элемент торга - типа, идите, это приказ, ежели чего, вам будет звание героя. Которое, кстати, реальному Киселеву так и не дали. То есть, советская власть и тут показала свою ужасную сущность и обманула товарища Киселева.
Впрочем, и это еще цветочки. Потому что дальше происходит эпохальный диалог между главным раввином этих выживших евреев и Киселевым. Где Киселев вполне резонно пытается договориться с ним о правилах. Ну, раз уж ему пришлось отвечать за этих людей.
Киселев просит о вполне нормальных вещах - на время похода отменить все их еврейские обычаи, как то - петь и громко молиться, соблюдать шаббат и не есть некошерное. Поскольку они все-таки идут по немецким тылам, скрываясь от нацистов. Заметьте - именно просит. Хотя, в общем-то, мог бы и приказать.
На что главный раввин, мудро сверкая печальными очами, в которых отражается вся боль и обида еврейского народа, выдает примерно следующее:
- Вы, русские, пришли к нам (я так понимаю, что речь идет о западной Белоруссии, которая была присоединена к СССР перед самой войной) и лишили нас наших лавок и мастерских. Как мы можем вам доверять?
И вот тут меня выносит. Что, серьезно? То есть, группа евреев, чудом избежавшая гибели, которых выводят советские солдаты, взяв их на полное довольствие, кормя, оберегая и при этом рискуя собственными жизнями, этим своим спасителям предъявляют счет за свой прибыльный мелкий бизнес? Скажу честно, на месте того Киселева я бы просто плюнула им в лица и отправила бы в пешее путешествие самостоятельно. Но, увы. Наш Киселев покаянно отводит глаза и бормочет что-то про то, что… ну… давайте сначала выберемся, а после уже будем разбираться.
И гордый и обиженный еврейский раввин мудро кивает.
Дальше я не буду вдаваться в подробности. Там все очень красиво и трогательно. И любовь русского парня к еврейской девушке, и трагедия еврея, взявшего себе в жены немку. Фильм, повторюсь, снят хорошо. Но… это тут не главное. А главное, что? Правильно. Не забываем, что главное тут - астролябия.
В какой-то момент выясняется, что провизии нет, никаких ценностей тоже нет ни у кого, а у одного из евреев, раненного в перестрелках - гангрена. И срочно надо что-то делать. И тут до Киселева доносят то, что мальчик Моше хранит золотую астролябию.
Киселев (нет, он не отнимает у Моше его реликвию), он просит ее у него и обещает, что непременно ее вернет. Ну, вы понимаете. Какая разница, что все вокруг голодают, а один и вовсе не выживет без медикаментов. Это неважно. Важна - астролябия.
Потому что фоном постоянно возникают сцены из будущего, где выросший мальчик Моше все еще лелеет свои обиды. И отказывается вообще говорить об этом гадком Киселеве, который обещал вернуть астролябию - и не вернул. Ну да, он всех их спас. И астролябию не себе присвоил, а потратил на благое дело. Но какая разница, если он обманул!
В общем, не буду раскрывать весь сюжет. И так уже написала целую простыню. Все закончилось хорошо. Потому что… да, потому что астролябия нашлась! Да, Киселев вовсе не обманул бедного мальчика Моше. Он не забыл о своем обещании. И только поняв это, Моше соглашается свидетельствовать за Киселева.
Слезы умиления, титры «Киселев в 2005 году получил звание Праведника народов Мира», все счастливы… А все потому что он астролябию вернул. А не вернул бы - обиженный мальчик Моше не стал бы говорить, и не видать ему этого звания как своих ушей. Хотя, о чем это я. Ему и так его не видать, потому что Киселев до торжества справедливости не дожил.
Какие тут могут быть выводы?
Ну… выводы, наверно, каждый может сделать сам для себя.
Например, что важнее: человек или вещь? Или астролябия?