Самый идиотский Новый год в вашей жизни
Я недолго думала. Пожалуй этот Новый год - фаворит в номинации "Самый идиотский".
Дело было в мои любимые девяностые, точно уж не упомню, то ли наступал 96-й, то ли 97-й. Надо сказать, что начиная с 92-го года, каждый новый год двадцатого века я встречала на даче Иосифа, моего любимого друга. Обычно там собирались шумные тусовки, человек по десять-двадцать и более. Но в тот Новый год получилось так, что отмечать мы сей праздник поехали втроем: Иосиф, я и на тот момент действующий первый муж. Куда все так скоропалительно подевались, уж и не упомню. Но я, честно говоря, не самый большой любитель грандиозных сборищ и идея провести несколько дней в узком кругу показалась мне вполне привлекательной. К тому же мы часто тусили таким составом, и все проходило прекрасно.
Итак, 31-го мы затарились всем необходимым (в смысле еды и бухла) и приехали в пустой остывший дом. Так что вплоть до самого вечера мы усиленно готовились к банкету. Я - на кухне, Иосиф - с дровами, а мой тогдашний первый муж - на подсобных работах. По ходу мы, естественно, выпивали, но без излишеств, так, исключительно для увеселения процесса.
Ближе к вечеру меня потянуло к прекрасному, и я поступила так же, как небезызвестная героиня культового новогоднего мультика. В смысле, послала мужиков за елкой.
В ту пору не сильно парились на предмет экологии, а сам дачный поселок был окружен вполне себе большим лесочком, где можно было безнаказанно срубить небольшую ель. Наказав моим мальчикам, чтобы елочка была определенного размера и повышенной симпатичности (не кривая и не облезлая), я спровадила их в путь, а сама занялась декорированием помещения и сервировкой стола. На часах было где-то половина десятого, и ничто, как говорится, не предвещало.
Однако ближе к одиннадцати я начала немного нервничать. В начале двенадцатого же мое легкое беспокойство переросло в недоумение, и я стала дергаться по-настоящему, употреблять аперитив и бегать во двор смотреть на дорожку. Во дворе было темно, дорожка была пустынна. Дело в том, что до лесочка от Иоськиного дома рукой подать, беременная черепаха преодолела бы этот трудный путь минут за десять, вместе с перерывами и перекурами. Елок в лесу было много (днем мы немного прогулялись и оценили их количество), и даже, если учитывать внезапно посетившее ребят эстетическое чувство, которое заставило бы их придирчиво оценивать каждое дерево, часа на выбор было бы вполне достаточно. К тому же, что Макс, что Иоська являлись бывалыми походниками, сама с ними в походах бывала неоднократно, так что в их умении владеть топором и возможности справиться с деревом я ни капельки не сомневалась.
Вывод напрашивался сам собой: либо их задрал невесть откуда появившийся в подмосковном лесу дикий медведь шатун, либо по дороге они встретили какого-то знакомого и так обрадовались встрече, что поспешили немедля ее обмыть.
Последний вариант выглядел наиболее правдоподобно, а оттого следующие полчаса я провела за накрытым столом, под бормотание телевизора изобретая всевозможные кары, которые падут этим долбоебам на голову при моем непосредственном участии. За окном шел снег, по телевизору показывали «Иронию судьбы», а я пила водку и зверела.
Внос тел состоялся без пятнадцати полночь, когда я определенно достигла уже той стадии, что мифический медведь шатун при моем появлении поспешил бы зарыться в берлогу и упокоиться самостоятельно, во избежание страшного. Тела было два. Первое принадлежало моему мужу (о его отношении к алкоголю я уже писала). Оно еще пыталось шевелить ногами, но выражение лица свидетельствовало о том, что душа его блаженствует где-то очень далеко от наших мирских забот. Второе тело имело такой непотребный вид, что я даже забыла устроить скандал, потеряв дар речи. Тело принадлежало дереву, предположительно вида «ель обыкновенная (европейская) (Picea abies)», и судьба ее была трудна и печальна. Я сразу предположила, что эта заслуженная елка пережила несколько новогодних покушений на свою жизнь, и каждый раз с боем до последнего вздоха отстаивала свое право на свободу и размножение в естественных условиях. И да, это частично объясняло длительность променада ребят, такое дерево я в нашем лесу не видела, его реально надо было выискать. Кривая, скособоченная, облезлая и потасканная страдалица вряд ли годилась для украшения праздника - разве что ее можно было установить на поминках, чтобы она своим видом напоминала о бренности земной жизни и о тщете всего сущего и отвлекала скорбящих от мыслей о покойнике, заставляя думать о том, что ему (покойнику) даже где-то повезло в том, что он не имел удовольствие видеть такое уродство.
- Я стесняюсь спросить, - с трудом выдавила я. - Она уже была такая, когда вы ее нашли, или вы по дороге умудрились так укантропупить несчастное деревце? И что с моим мужем? Он не выдержал печального вида растения и надрался от жалости?
Вопрос я адресовала единственному человеку в этой процессии, который хоть немногим отличался от трупов и мужественно пер на себе обоих страдальцев. То есть, Иосифу.
-Мммм, - промычал Иосиф, и я поняла, что поторопилась причислить Иосифа к живым. Его единственное отличие от попутчиков состояло в том, что он передвигался самостоятельно.
Когда процессия ввалилась в дом, по телевизору уже вовсю выступал Ельцин. Донельзя взбодренный моими воплями, Иосиф слегка ожил и даже умудрился как-то установить новогоднюю красавицу рядом со столом в горизонтальном положении. Я, проявляя чудеса скорости, накидала на дерево каких-то игрушек и мишуры, в надежде, что это придаст хилой подмосковной флоре оптимизма и пинком под зад намекнула Иоське, что уже срочно пора откупоривать шампанское. Муж мой, не приходя в сознание, упокоился на диване и умиротворенно захрапел.
Шокированная новогодней елью и состоянием моих друзей, я, видать, была очень убедительна. По крайне мере, Иосиф умудрился взять себя в руки, открыть шампанское и даже пробормотать нечто отдаленно похожее на тост. Впрочем, с первым глотком шампанского аккурат на первом ударе курантов, силы покинули моего друга, и он без сил упал за стул и мыслями воссоединился с моим мужем. А с последним боем курантов меня покинула ель, всем своим корявым стволом рухнув на стол и накрыв мои кулинарные шедевры остатками хвои и осколками игрушек.
- С Новым Годом! - стали радоваться в телевизоре деятели нашего шоу-бизнеса, посыпая друг друга конфетти и серпантином.
- Твою ж мать! - поздравила я саму себя, ибо больше меня поздравлять было некому.
Как выяснилось позднее, когда Иосиф с моим мужем были выписаны из больницы со множественными переломами протрезвели и вымолили у меня прощение, два лесоруба на опушке леса встретили одного местного дачного обитателя. Этот пятидесятилетний брутальный мужик славился среди местного населения тем, что работал водителем мусоровоза, а в перерывах употреблял исключительно чистый спирт и ничего, кроме спирта. Два молодых парня не смогли противиться обаянию сей колоритной личности, а, поскольку я всем велела нагуливать аппетит перед праздником, в желудках несчастных жертв с утра ничего не появлялось. А потому спирт почувствовал себя там весьма комфортно, что и привело к столь плачевным результатам.
Ну, если не считать новогодней ночи, которую я провела наедине с разгромленным новогодним столом, наслаждаясь новогодним шоу по старенькому рябящему телевизору, я в накладе не осталось. Ибо, как вы понимаете, мальчики мои все оставшиеся новогодние каникулы вели себя пристыженно и смирно и выполняли любой мой каприз, а уж, с чем-чем, а с фантазией у меня всегда было хорошо.
Дело было в мои любимые девяностые, точно уж не упомню, то ли наступал 96-й, то ли 97-й. Надо сказать, что начиная с 92-го года, каждый новый год двадцатого века я встречала на даче Иосифа, моего любимого друга. Обычно там собирались шумные тусовки, человек по десять-двадцать и более. Но в тот Новый год получилось так, что отмечать мы сей праздник поехали втроем: Иосиф, я и на тот момент действующий первый муж. Куда все так скоропалительно подевались, уж и не упомню. Но я, честно говоря, не самый большой любитель грандиозных сборищ и идея провести несколько дней в узком кругу показалась мне вполне привлекательной. К тому же мы часто тусили таким составом, и все проходило прекрасно.
Итак, 31-го мы затарились всем необходимым (в смысле еды и бухла) и приехали в пустой остывший дом. Так что вплоть до самого вечера мы усиленно готовились к банкету. Я - на кухне, Иосиф - с дровами, а мой тогдашний первый муж - на подсобных работах. По ходу мы, естественно, выпивали, но без излишеств, так, исключительно для увеселения процесса.
Ближе к вечеру меня потянуло к прекрасному, и я поступила так же, как небезызвестная героиня культового новогоднего мультика. В смысле, послала мужиков за елкой.
В ту пору не сильно парились на предмет экологии, а сам дачный поселок был окружен вполне себе большим лесочком, где можно было безнаказанно срубить небольшую ель. Наказав моим мальчикам, чтобы елочка была определенного размера и повышенной симпатичности (не кривая и не облезлая), я спровадила их в путь, а сама занялась декорированием помещения и сервировкой стола. На часах было где-то половина десятого, и ничто, как говорится, не предвещало.
Однако ближе к одиннадцати я начала немного нервничать. В начале двенадцатого же мое легкое беспокойство переросло в недоумение, и я стала дергаться по-настоящему, употреблять аперитив и бегать во двор смотреть на дорожку. Во дворе было темно, дорожка была пустынна. Дело в том, что до лесочка от Иоськиного дома рукой подать, беременная черепаха преодолела бы этот трудный путь минут за десять, вместе с перерывами и перекурами. Елок в лесу было много (днем мы немного прогулялись и оценили их количество), и даже, если учитывать внезапно посетившее ребят эстетическое чувство, которое заставило бы их придирчиво оценивать каждое дерево, часа на выбор было бы вполне достаточно. К тому же, что Макс, что Иоська являлись бывалыми походниками, сама с ними в походах бывала неоднократно, так что в их умении владеть топором и возможности справиться с деревом я ни капельки не сомневалась.
Вывод напрашивался сам собой: либо их задрал невесть откуда появившийся в подмосковном лесу дикий медведь шатун, либо по дороге они встретили какого-то знакомого и так обрадовались встрече, что поспешили немедля ее обмыть.
Последний вариант выглядел наиболее правдоподобно, а оттого следующие полчаса я провела за накрытым столом, под бормотание телевизора изобретая всевозможные кары, которые падут этим долбоебам на голову при моем непосредственном участии. За окном шел снег, по телевизору показывали «Иронию судьбы», а я пила водку и зверела.
Внос тел состоялся без пятнадцати полночь, когда я определенно достигла уже той стадии, что мифический медведь шатун при моем появлении поспешил бы зарыться в берлогу и упокоиться самостоятельно, во избежание страшного. Тела было два. Первое принадлежало моему мужу (о его отношении к алкоголю я уже писала). Оно еще пыталось шевелить ногами, но выражение лица свидетельствовало о том, что душа его блаженствует где-то очень далеко от наших мирских забот. Второе тело имело такой непотребный вид, что я даже забыла устроить скандал, потеряв дар речи. Тело принадлежало дереву, предположительно вида «ель обыкновенная (европейская) (Picea abies)», и судьба ее была трудна и печальна. Я сразу предположила, что эта заслуженная елка пережила несколько новогодних покушений на свою жизнь, и каждый раз с боем до последнего вздоха отстаивала свое право на свободу и размножение в естественных условиях. И да, это частично объясняло длительность променада ребят, такое дерево я в нашем лесу не видела, его реально надо было выискать. Кривая, скособоченная, облезлая и потасканная страдалица вряд ли годилась для украшения праздника - разве что ее можно было установить на поминках, чтобы она своим видом напоминала о бренности земной жизни и о тщете всего сущего и отвлекала скорбящих от мыслей о покойнике, заставляя думать о том, что ему (покойнику) даже где-то повезло в том, что он не имел удовольствие видеть такое уродство.
- Я стесняюсь спросить, - с трудом выдавила я. - Она уже была такая, когда вы ее нашли, или вы по дороге умудрились так укантропупить несчастное деревце? И что с моим мужем? Он не выдержал печального вида растения и надрался от жалости?
Вопрос я адресовала единственному человеку в этой процессии, который хоть немногим отличался от трупов и мужественно пер на себе обоих страдальцев. То есть, Иосифу.
-Мммм, - промычал Иосиф, и я поняла, что поторопилась причислить Иосифа к живым. Его единственное отличие от попутчиков состояло в том, что он передвигался самостоятельно.
Когда процессия ввалилась в дом, по телевизору уже вовсю выступал Ельцин. Донельзя взбодренный моими воплями, Иосиф слегка ожил и даже умудрился как-то установить новогоднюю красавицу рядом со столом в горизонтальном положении. Я, проявляя чудеса скорости, накидала на дерево каких-то игрушек и мишуры, в надежде, что это придаст хилой подмосковной флоре оптимизма и пинком под зад намекнула Иоське, что уже срочно пора откупоривать шампанское. Муж мой, не приходя в сознание, упокоился на диване и умиротворенно захрапел.
Шокированная новогодней елью и состоянием моих друзей, я, видать, была очень убедительна. По крайне мере, Иосиф умудрился взять себя в руки, открыть шампанское и даже пробормотать нечто отдаленно похожее на тост. Впрочем, с первым глотком шампанского аккурат на первом ударе курантов, силы покинули моего друга, и он без сил упал за стул и мыслями воссоединился с моим мужем. А с последним боем курантов меня покинула ель, всем своим корявым стволом рухнув на стол и накрыв мои кулинарные шедевры остатками хвои и осколками игрушек.
- С Новым Годом! - стали радоваться в телевизоре деятели нашего шоу-бизнеса, посыпая друг друга конфетти и серпантином.
- Твою ж мать! - поздравила я саму себя, ибо больше меня поздравлять было некому.
Как выяснилось позднее, когда Иосиф с моим мужем были выписаны из больницы со множественными переломами протрезвели и вымолили у меня прощение, два лесоруба на опушке леса встретили одного местного дачного обитателя. Этот пятидесятилетний брутальный мужик славился среди местного населения тем, что работал водителем мусоровоза, а в перерывах употреблял исключительно чистый спирт и ничего, кроме спирта. Два молодых парня не смогли противиться обаянию сей колоритной личности, а, поскольку я всем велела нагуливать аппетит перед праздником, в желудках несчастных жертв с утра ничего не появлялось. А потому спирт почувствовал себя там весьма комфортно, что и привело к столь плачевным результатам.
Ну, если не считать новогодней ночи, которую я провела наедине с разгромленным новогодним столом, наслаждаясь новогодним шоу по старенькому рябящему телевизору, я в накладе не осталось. Ибо, как вы понимаете, мальчики мои все оставшиеся новогодние каникулы вели себя пристыженно и смирно и выполняли любой мой каприз, а уж, с чем-чем, а с фантазией у меня всегда было хорошо.