Глава 64 "больничная стена разделила два мира", чужие?!
Стас стоял в палате Даны. Мужчина приезжал в больницу каждый день. Он напряженно вглядывался в лицо Даны, думая о том, как несправедливо обходится жизнь с этой милой, нежной и в тоже время сильной женщиной, каждый раз, считая себя атеистом, он про себя молил Бога, чтобы Дана открыла глаза.
В суровом, напряженном, словно высеченном из камня лице Стаса трудно было увидеть, какая буря скрывается в его сердце. Ему хотелось найти виновного в её бедах, ему хотелось действовать, ожидание для Стаса было непривычным, невыносимо-тягостным. Как будто вязкая жидкость держала его в плену бездействия, в плену ожидания, не давала разорвать оковы, вздохнуть полной грудью, вырваться в привычное состояние борьбы. Стоя рядом с Даной, Стас ощущал свою беспомощность.
Мужчина посмотрел в окно. В быстром танце кружились снежинки, виднелись заснеженные верхушки деревьев, вдалеке, обгоняя друг друга, как будто это было таким важным, неслись машины. Шума с улицы не было слышно. Как будто больничная стена разделила два мира. Мир людей, который не задумывается о здоровье, суетится, переживает из-за мелких проблем, лелеющий обиды, ссорящийся по пустякам, расстраивающийся из-за невозможности купить какую-то очередную вещь, и мир людей, для которых всё остановилось, людей, которые не ушли, но и не вернулись. Людей, самой заветной мечтой которых, было встать на ноги и наслаждаться жизнью, общением с близкими. Всё это было доступно для мира, находящегося за стеной. Но кто там ценит эту возможность? Разве люди считают чем-то замечательным способность ходить? А как быть одиноким людям, находящихся по эту сторону мира?
«Как несправедливо», - в очередной раз подумал Стас, переводя взгляд на Дану. Его кулаки непроизвольно сжались, напряглись мышцы, как будто желая вырваться из пут бездействия.
Медсестра сразу запомнила этого мужчину. Даже в молчании от посетителя исходила огромная сила. Почти все так реагировали на Стаса. Совсем мало людей знали ранимость его души. Очень мало. Анна, Степаныч и…мама. Но мамы больше нет, а Анна осталась в другой, казалось выдуманной, жизни.
«Человек-скала, - с раздражением, думала медсестра, при этом пытаясь не показывать свою неприязнь. Приличная сумма денег, сунутая Стасом в её карман, лишало медсестру этой возможности, - может раздавить, а может и спасти, если пожелает, конечно. Таким нет дела до других людей. Мы для таких люди второго сорта. Повезло родиться в богатой семье, папик обеспечил ему красивую жизнь, а он теперь пыжится. Да ни одна нормальная баба его не полюбит, будет с ним только ради денег. Баловни жизни. И больную небось хорошо обеспечивает».
Стасу уже давно было безразлично, какое впечатление он производит на людей. Стыд за отца, которого он частенько находил валяющимся на улице, стыд за себя, всё это Стас уже пережил. Он не стремился нравиться, он не стремился произвести впечатление. Не пережил Стас боли за мать, жизнь, которой он не успел сделать лучше. Эта боль всегда жила в сердце.
Вдруг, первый раз со дня аварии, глаза Даны слегка приоткрылись, ресницы задрожали, и глаза снова закрылись. У Стаса быстро забилось сердце, затем замерло, вместе закрывшимися глазами женщины, он бросил взгляд на медсестру.
-Успокоительное понемногу перестаёт действовать, - сказала она.
Дана снова открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд на Стасе, который стоял рядом с кроватью. Сердце опять застучало в бешеном ритме, Стасу казалось, что этот стук гремит на всю палату.
-Дана, - тихо позвал Стас. Взгляд Даны выражал озадаченность. Тяжелые ресницы опять прикрыли глаза. Стас испугался, ему показалось, что если женщина сейчас не откроет глаза, то он её потеряет. Сколько раз за это время надежда сменялась отчаянием.- Дана, это я… Стас.
Стасу невыносимо сильно захотелось, чтобы молодая женщина открыла глаза, как будто от этого зависела ее, да и его жизнь. «Посмотри, на меня, посмотри», - про себя произнес Стас. Ресницы дрогнули, он увидел поразительную синеву глаз, синеву бескрайнего моря. На этот раз глаза оставались открытыми. Стас впился взглядом в глаза Даны. Женщина снова погрузилась в сон на одну иди две минуты, после чего опять посмотрела на Стаса, и, казалось, хотела что-то сказать. Стас наклонился.
-Максимка… - шепотом произнесла Дана. В испуганном взгляде застыл вопрос. Дана попыталась ещё что-то сказать, но видно было, что у неё на это нет сил.
-С Максимкой всё хорошо. Он ждет, мы все ждем, когда ты поправишься и вернешься домой, - сказал Стас. Он вдруг почувствовал облегчение, вязкая жидкость расступилась, на глаза навернулись слезы. Стас немного нагнулся, взял Дану за руку. - Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Я тебе обещаю.
-Что… случилось? - Стас скорее догадался, чем услышал вопрос.
-Тебя сбила машина. Ты перенесла операцию, она прошла благополучно. - По выражению глаз Стас понял, что женщина вспомнила, что с ней произошло.
Дверь палаты открылась, вошел мужчина. Стас не сразу узнал в нём священника, который служил в церкви, находящейся в поселке. Батюшка был одет в джинсы и свитер.
-Здравствуйте, - негромко произнес отец Андрей. - Даше лучше?
В голосе мужчины Стас услышал волнение. Он непроизвольно почувствовал раздражение к батюшке.
-Да, она пришла в себя. Показатели более стабильные, - монотонно ответила медсестра. Священнослужитель посмотрел на монитор, удовлетворительно кивнул.
Стас удивился тому, что священнослужитель назвал Дану другим именем. Женщина медленно перевела взгляд на отца Андрея, на её губах появился слабый намек на улыбку. На некоторое время глаза закрылись, но Стас физически ощущал, что Дана уже с ними.
-Как мои дела? - через пару минут с трудом прошептала женщина. Глаза Даны обратились на медсестру.
-Вам гораздо лучше. А завтра Вы почувствуете себя ещё лучше.
-Пусть… его не… наказывают. Он не виноват…Я была невнимательной…
Дана закрыла глаза, и слезы медленно покатились по лицу.
Отец Андрей присел перед кроватью Даны. Стасу пришлось выпустить руку женщины и немного отойти в сторону.
-Поплачь, поплачь. Это можно, это хорошо. Ты должна поправляться. Думай о Максимке, ты ему нужна. Борись, борись, - священнослужитель говорил с Даной, как с маленькой девочкой, ласково поглаживая её по голове. Только один он знал, какими тяжелыми для Даны были новогодние праздники, как она ради Максимки старалась не показывать свою тоску по мужу. Он знал, что она будет бороться, он верил, что она победит. Такое впечатление, что священнослужитель никого, кроме Даны в палате не видел.
Дана открыла глаза. Из глаз катились слезы, но она сказала:
-Я не буду…не буду… плакать.
-Умница, вот умница, - сказал отец Андрей.
-Больной надо отдохнуть. - Медсестра посмотрела на мужчин.
-Да, да, конечно.
Мужчины вместе шли по больничным коридорам. Оба высокие, такие одинаковые, и такие разные. Стас был крупным, мускулистым мужчиной. Отец Андрей был с ним практически одного роста. Но он был поджарым, стройным. И казался совсем молодым. Ему можно было дать чуть больше 20 лет, хотя ему было уже под сорок. Отец Андрей немного прихрамывал. Стас осознав это, замедлил шаг. Священнослужитель про себя улыбнулся.
Выйдя из больницы, Стас вздохнул полной грудью, но в ту же секунду подумал о Дане. Ему каждый раз было тяжело покидать палату, оставляя её одну. Больничные коридоры были для него пыткой. Он идет, а женщина остается. Каждый шаг болью отдавался в сердце.
-Вас подвезти, - спросил Стас.
-Спасибо, но мне надо вернуться в поселок. Я доберусь.
-Я в поселок и еду.
-Тогда буду рад.
Какое-то время мужчины ехали в молчании.
-Она выберется. С ней всё будет хорошо, - сказал священник.
-Это вам оттуда сообщили? - Стас видел, как волновался мужчина, находясь рядом с Даной.
-Да. Вы же знаете, у меня там связи, - слегка улыбнулся батюшка.
-Лучше бы вы попросили свои связи, чтобы Дана не попадала в такие передряги, - сказал Стас и с силой надавил на акселератор.
-Я попрошу, - тихо сказал батюшка.
«Зачем я с ним так разговариваю?!» - разозлился на себя Стас.
-Извините.
-И вы меня извините, - ответил батюшка.
Неожиданно оба мужчины почувствовали себя в «одной лодке». Невольное соперничество сменило ощущение общих переживаний.
-Даша борец. Она стойкая. Всё будет хорошо, - повторил отец Андрей.
-Вы меня успокаиваете? - уже без злости спросил Стас.
-Себя тоже. Но я верю в её выздоровление.
-Почему вы называете её Дашей?
-Это вам лучше у неё спросить.
-А что с вашей ногой?
-Ранение.
Стас вопросительно поднял брови.
-Я в горячей точки был.
-Воевали? - удивился Стас.
-Врач я, но и… повоевать пришлось.
-А как вас в Церковь занесло? Простите.
-Да ничего. Иногда душа болит сильнее тела, её тоже лечить надо.
-Приходите в Церковь, думаю, что нам найдется, о чем поговорить.
-Нет, я атеист, - сказал Стас, как-то странно забывая, что 20 минут назад молил Бога о спасении Даны.
-У атеистов тоже душа болит.
Стасу всё больше нравился этот мужчина.
-Болит, - неожиданно для себя, сказал Стас. Вдруг из памяти всплыла картина. Он вместе с мамой в Церкви, запах ладана, стройных хор, раскатистый баритон батюшки, мама ставит свечки, двор Церкви. Слова мамы: «Прости его, сынок. Он не ведает, что творил, прости отца и тебе станет легче. Прощать тяжело, но с грузом не прощения жить ещё тяжелее».
А как тогда было простить? Откуда взять на это силы? Легло ли прощать? И какие люди наделены даром умения простить?
-Батя, батя! - с порога позвал Стас Степаныча. Пожилой мужчина, на ходу вытирая руки, быстрым шагом вышел из кухни. - Батя! У нас хорошие новости. Дана открыла глаза! Она даже немного разговаривала.
Степаныч замер в проеме двери. Напряженное выражение его глаз сменилось. Во взгляде появилось облегчение. Он хотел что-то сказать, но голос предательски дрогнул.
-Батя, ну, пошли, пошли в кухню. Что ты там готовишь? - сказал Стас, вешая куртку.
-Так, ты мне всё подробно расскажи, - сказал, успокоившись Степаныч.
Стас два раза рассказал мужчине о прогрессе в состоянии Даны.
-Ох, как хорошо. Стас, а что врачи говорят о её ноге?
-Переломы были сложные, но говорят, что операция прошла хорошо. Плечо тоже собрали.
Мужчины услышали, как открывается дверь.
-Это Максимка пришел, - сказал Степаныч.
-Деда, это я, - услышали они звонкий голос. - Стас, ты тоже здесь!
Мальчик кинулся к Стасу, прижался к нему. Стас посадил ребенка к себе на колени, одной рукой обняв его. У мужчины сладко защемило сердце. Степаныч потрепал ребенка за волосы.
-Стас, ты маму видел? Когда ты меня к маме отвезешь? Маме плохо? - последний вопрос Максимка задал тихо, радость в глазах от встречи со Стасом сменилась страхом.
-Мама выздоровеет. Я тебе обещаю, - сказал Стас.
-А ты точно знаешь?
-Да, ты же понимаешь, что взрослые точно знают.
-А когда ты меня к маме отвезешь? - повторил вопрос Максимка.
-Думаю, что уже скоро. Совсем скоро. Мама просила передать, что любит тебя.
-И я её люблю. Ты ей скажи, что я её сильно-пресильно люблю.
-Максимка, давай-ка, садись на стул, ужинать будешь, - сказал Степаныч, ставя тарелку с едой.
Трое чужих, чужих? мужчин сидели за столом.
-Макс, а ты маме картинку нарисуй, - предложил Стас, а я ей передам. Она будет на неё смотреть и быстрее выздоравливать.
-Ой, точно! А ты мне поможешь?
-А как же. Сейчас поужинаем, поможем дедушке убрать, а потом пойдем рисовать.
-А у тебя есть карандаши? - взволнованно спросил мальчик?
-А как же!
Стас как-то купил себе краски, карандаши, … и привез на дачу, но всё так и лежало нетронутым.
-Максимка, звонила Настасья, - сказал Степаныч, - волнуется за тебя. Я ей сказал, что, если ты захочешь, то переночуешь у нас. Как решишь?
-Ага, деда, я останусь. Стас, когда я спать пойду, расскажешь мне ту историю про мальчика ещё раз? - ответил Максимка, продолжая сосредоточено рисовать.
-Расскажу. Смотри, здесь надо вот так растушевать.
Когда Максим заснул, Стас вышел на кухню. Степаныч сидел, о чем-то задумавшись, глядя в окно.
-Бать, так интересно с Максимкой. Интереснее, чем с иными взрослыми.
-Это так.
-Максимка мне нужен, больше, чем я ему.
-Вы оба друг другу нужны. Люди хотят не только быть любимыми, но и любить. А с Максимкой и мир краше, ярче.
Стас кивнул, немного, помолчав, неожиданно сказал:
-Бать, не могу поверить, что Светлана вот так вдруг не хочет меня видеть.
Как ни странно, рядом со Степанычем, этот сильный мужчина чувствовал себя младшим, защищенным, как сын чувствует себя рядом с хорошим отцом. Он знал, что его ждет Степаныч, знал, что ему есть куда возвращаться. Теперь не казалось, что его жизнь пуста. Деньги-работа, больше работы-больше денег. Гонка, не приносившая счастья, закончилась.
-Ух, ты какой самоуверенный, - улыбнулся Степаныч.
-Да, нет, - улыбнулся в ответ Стас, - я же видел её глаза, чувствовал, как она меня ждала, как волновалась. А потом вдруг: «Я другого люблю».
-А что у вас было? - спросил Степаныч. - Любовь?
Такой простой вопрос, застал Стаса врасплох.
-Бать, а я не знаю, я не думал об этом, - растерянно сказал мужчина, - она, она…хорошая, настоящая, душа у неё чистая.
-Так и она не знает, что ты к ней чувствовал, - логично заключил Степаныч, немного помолчав, мужчина добавил:
- А к Дане что ты чувствуешь?
Стас молча смотрел на Степаныча, потом перевел взгляд в окно.
-Не знаю я, не знаю.
В суровом, напряженном, словно высеченном из камня лице Стаса трудно было увидеть, какая буря скрывается в его сердце. Ему хотелось найти виновного в её бедах, ему хотелось действовать, ожидание для Стаса было непривычным, невыносимо-тягостным. Как будто вязкая жидкость держала его в плену бездействия, в плену ожидания, не давала разорвать оковы, вздохнуть полной грудью, вырваться в привычное состояние борьбы. Стоя рядом с Даной, Стас ощущал свою беспомощность.
Мужчина посмотрел в окно. В быстром танце кружились снежинки, виднелись заснеженные верхушки деревьев, вдалеке, обгоняя друг друга, как будто это было таким важным, неслись машины. Шума с улицы не было слышно. Как будто больничная стена разделила два мира. Мир людей, который не задумывается о здоровье, суетится, переживает из-за мелких проблем, лелеющий обиды, ссорящийся по пустякам, расстраивающийся из-за невозможности купить какую-то очередную вещь, и мир людей, для которых всё остановилось, людей, которые не ушли, но и не вернулись. Людей, самой заветной мечтой которых, было встать на ноги и наслаждаться жизнью, общением с близкими. Всё это было доступно для мира, находящегося за стеной. Но кто там ценит эту возможность? Разве люди считают чем-то замечательным способность ходить? А как быть одиноким людям, находящихся по эту сторону мира?
«Как несправедливо», - в очередной раз подумал Стас, переводя взгляд на Дану. Его кулаки непроизвольно сжались, напряглись мышцы, как будто желая вырваться из пут бездействия.
Медсестра сразу запомнила этого мужчину. Даже в молчании от посетителя исходила огромная сила. Почти все так реагировали на Стаса. Совсем мало людей знали ранимость его души. Очень мало. Анна, Степаныч и…мама. Но мамы больше нет, а Анна осталась в другой, казалось выдуманной, жизни.
«Человек-скала, - с раздражением, думала медсестра, при этом пытаясь не показывать свою неприязнь. Приличная сумма денег, сунутая Стасом в её карман, лишало медсестру этой возможности, - может раздавить, а может и спасти, если пожелает, конечно. Таким нет дела до других людей. Мы для таких люди второго сорта. Повезло родиться в богатой семье, папик обеспечил ему красивую жизнь, а он теперь пыжится. Да ни одна нормальная баба его не полюбит, будет с ним только ради денег. Баловни жизни. И больную небось хорошо обеспечивает».
Стасу уже давно было безразлично, какое впечатление он производит на людей. Стыд за отца, которого он частенько находил валяющимся на улице, стыд за себя, всё это Стас уже пережил. Он не стремился нравиться, он не стремился произвести впечатление. Не пережил Стас боли за мать, жизнь, которой он не успел сделать лучше. Эта боль всегда жила в сердце.
Вдруг, первый раз со дня аварии, глаза Даны слегка приоткрылись, ресницы задрожали, и глаза снова закрылись. У Стаса быстро забилось сердце, затем замерло, вместе закрывшимися глазами женщины, он бросил взгляд на медсестру.
-Успокоительное понемногу перестаёт действовать, - сказала она.
Дана снова открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд на Стасе, который стоял рядом с кроватью. Сердце опять застучало в бешеном ритме, Стасу казалось, что этот стук гремит на всю палату.
-Дана, - тихо позвал Стас. Взгляд Даны выражал озадаченность. Тяжелые ресницы опять прикрыли глаза. Стас испугался, ему показалось, что если женщина сейчас не откроет глаза, то он её потеряет. Сколько раз за это время надежда сменялась отчаянием.- Дана, это я… Стас.
Стасу невыносимо сильно захотелось, чтобы молодая женщина открыла глаза, как будто от этого зависела ее, да и его жизнь. «Посмотри, на меня, посмотри», - про себя произнес Стас. Ресницы дрогнули, он увидел поразительную синеву глаз, синеву бескрайнего моря. На этот раз глаза оставались открытыми. Стас впился взглядом в глаза Даны. Женщина снова погрузилась в сон на одну иди две минуты, после чего опять посмотрела на Стаса, и, казалось, хотела что-то сказать. Стас наклонился.
-Максимка… - шепотом произнесла Дана. В испуганном взгляде застыл вопрос. Дана попыталась ещё что-то сказать, но видно было, что у неё на это нет сил.
-С Максимкой всё хорошо. Он ждет, мы все ждем, когда ты поправишься и вернешься домой, - сказал Стас. Он вдруг почувствовал облегчение, вязкая жидкость расступилась, на глаза навернулись слезы. Стас немного нагнулся, взял Дану за руку. - Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Я тебе обещаю.
-Что… случилось? - Стас скорее догадался, чем услышал вопрос.
-Тебя сбила машина. Ты перенесла операцию, она прошла благополучно. - По выражению глаз Стас понял, что женщина вспомнила, что с ней произошло.
Дверь палаты открылась, вошел мужчина. Стас не сразу узнал в нём священника, который служил в церкви, находящейся в поселке. Батюшка был одет в джинсы и свитер.
-Здравствуйте, - негромко произнес отец Андрей. - Даше лучше?
В голосе мужчины Стас услышал волнение. Он непроизвольно почувствовал раздражение к батюшке.
-Да, она пришла в себя. Показатели более стабильные, - монотонно ответила медсестра. Священнослужитель посмотрел на монитор, удовлетворительно кивнул.
Стас удивился тому, что священнослужитель назвал Дану другим именем. Женщина медленно перевела взгляд на отца Андрея, на её губах появился слабый намек на улыбку. На некоторое время глаза закрылись, но Стас физически ощущал, что Дана уже с ними.
-Как мои дела? - через пару минут с трудом прошептала женщина. Глаза Даны обратились на медсестру.
-Вам гораздо лучше. А завтра Вы почувствуете себя ещё лучше.
-Пусть… его не… наказывают. Он не виноват…Я была невнимательной…
Дана закрыла глаза, и слезы медленно покатились по лицу.
Отец Андрей присел перед кроватью Даны. Стасу пришлось выпустить руку женщины и немного отойти в сторону.
-Поплачь, поплачь. Это можно, это хорошо. Ты должна поправляться. Думай о Максимке, ты ему нужна. Борись, борись, - священнослужитель говорил с Даной, как с маленькой девочкой, ласково поглаживая её по голове. Только один он знал, какими тяжелыми для Даны были новогодние праздники, как она ради Максимки старалась не показывать свою тоску по мужу. Он знал, что она будет бороться, он верил, что она победит. Такое впечатление, что священнослужитель никого, кроме Даны в палате не видел.
Дана открыла глаза. Из глаз катились слезы, но она сказала:
-Я не буду…не буду… плакать.
-Умница, вот умница, - сказал отец Андрей.
-Больной надо отдохнуть. - Медсестра посмотрела на мужчин.
-Да, да, конечно.
Мужчины вместе шли по больничным коридорам. Оба высокие, такие одинаковые, и такие разные. Стас был крупным, мускулистым мужчиной. Отец Андрей был с ним практически одного роста. Но он был поджарым, стройным. И казался совсем молодым. Ему можно было дать чуть больше 20 лет, хотя ему было уже под сорок. Отец Андрей немного прихрамывал. Стас осознав это, замедлил шаг. Священнослужитель про себя улыбнулся.
Выйдя из больницы, Стас вздохнул полной грудью, но в ту же секунду подумал о Дане. Ему каждый раз было тяжело покидать палату, оставляя её одну. Больничные коридоры были для него пыткой. Он идет, а женщина остается. Каждый шаг болью отдавался в сердце.
-Вас подвезти, - спросил Стас.
-Спасибо, но мне надо вернуться в поселок. Я доберусь.
-Я в поселок и еду.
-Тогда буду рад.
Какое-то время мужчины ехали в молчании.
-Она выберется. С ней всё будет хорошо, - сказал священник.
-Это вам оттуда сообщили? - Стас видел, как волновался мужчина, находясь рядом с Даной.
-Да. Вы же знаете, у меня там связи, - слегка улыбнулся батюшка.
-Лучше бы вы попросили свои связи, чтобы Дана не попадала в такие передряги, - сказал Стас и с силой надавил на акселератор.
-Я попрошу, - тихо сказал батюшка.
«Зачем я с ним так разговариваю?!» - разозлился на себя Стас.
-Извините.
-И вы меня извините, - ответил батюшка.
Неожиданно оба мужчины почувствовали себя в «одной лодке». Невольное соперничество сменило ощущение общих переживаний.
-Даша борец. Она стойкая. Всё будет хорошо, - повторил отец Андрей.
-Вы меня успокаиваете? - уже без злости спросил Стас.
-Себя тоже. Но я верю в её выздоровление.
-Почему вы называете её Дашей?
-Это вам лучше у неё спросить.
-А что с вашей ногой?
-Ранение.
Стас вопросительно поднял брови.
-Я в горячей точки был.
-Воевали? - удивился Стас.
-Врач я, но и… повоевать пришлось.
-А как вас в Церковь занесло? Простите.
-Да ничего. Иногда душа болит сильнее тела, её тоже лечить надо.
-Приходите в Церковь, думаю, что нам найдется, о чем поговорить.
-Нет, я атеист, - сказал Стас, как-то странно забывая, что 20 минут назад молил Бога о спасении Даны.
-У атеистов тоже душа болит.
Стасу всё больше нравился этот мужчина.
-Болит, - неожиданно для себя, сказал Стас. Вдруг из памяти всплыла картина. Он вместе с мамой в Церкви, запах ладана, стройных хор, раскатистый баритон батюшки, мама ставит свечки, двор Церкви. Слова мамы: «Прости его, сынок. Он не ведает, что творил, прости отца и тебе станет легче. Прощать тяжело, но с грузом не прощения жить ещё тяжелее».
А как тогда было простить? Откуда взять на это силы? Легло ли прощать? И какие люди наделены даром умения простить?
-Батя, батя! - с порога позвал Стас Степаныча. Пожилой мужчина, на ходу вытирая руки, быстрым шагом вышел из кухни. - Батя! У нас хорошие новости. Дана открыла глаза! Она даже немного разговаривала.
Степаныч замер в проеме двери. Напряженное выражение его глаз сменилось. Во взгляде появилось облегчение. Он хотел что-то сказать, но голос предательски дрогнул.
-Батя, ну, пошли, пошли в кухню. Что ты там готовишь? - сказал Стас, вешая куртку.
-Так, ты мне всё подробно расскажи, - сказал, успокоившись Степаныч.
Стас два раза рассказал мужчине о прогрессе в состоянии Даны.
-Ох, как хорошо. Стас, а что врачи говорят о её ноге?
-Переломы были сложные, но говорят, что операция прошла хорошо. Плечо тоже собрали.
Мужчины услышали, как открывается дверь.
-Это Максимка пришел, - сказал Степаныч.
-Деда, это я, - услышали они звонкий голос. - Стас, ты тоже здесь!
Мальчик кинулся к Стасу, прижался к нему. Стас посадил ребенка к себе на колени, одной рукой обняв его. У мужчины сладко защемило сердце. Степаныч потрепал ребенка за волосы.
-Стас, ты маму видел? Когда ты меня к маме отвезешь? Маме плохо? - последний вопрос Максимка задал тихо, радость в глазах от встречи со Стасом сменилась страхом.
-Мама выздоровеет. Я тебе обещаю, - сказал Стас.
-А ты точно знаешь?
-Да, ты же понимаешь, что взрослые точно знают.
-А когда ты меня к маме отвезешь? - повторил вопрос Максимка.
-Думаю, что уже скоро. Совсем скоро. Мама просила передать, что любит тебя.
-И я её люблю. Ты ей скажи, что я её сильно-пресильно люблю.
-Максимка, давай-ка, садись на стул, ужинать будешь, - сказал Степаныч, ставя тарелку с едой.
Трое чужих, чужих? мужчин сидели за столом.
-Макс, а ты маме картинку нарисуй, - предложил Стас, а я ей передам. Она будет на неё смотреть и быстрее выздоравливать.
-Ой, точно! А ты мне поможешь?
-А как же. Сейчас поужинаем, поможем дедушке убрать, а потом пойдем рисовать.
-А у тебя есть карандаши? - взволнованно спросил мальчик?
-А как же!
Стас как-то купил себе краски, карандаши, … и привез на дачу, но всё так и лежало нетронутым.
-Максимка, звонила Настасья, - сказал Степаныч, - волнуется за тебя. Я ей сказал, что, если ты захочешь, то переночуешь у нас. Как решишь?
-Ага, деда, я останусь. Стас, когда я спать пойду, расскажешь мне ту историю про мальчика ещё раз? - ответил Максимка, продолжая сосредоточено рисовать.
-Расскажу. Смотри, здесь надо вот так растушевать.
Когда Максим заснул, Стас вышел на кухню. Степаныч сидел, о чем-то задумавшись, глядя в окно.
-Бать, так интересно с Максимкой. Интереснее, чем с иными взрослыми.
-Это так.
-Максимка мне нужен, больше, чем я ему.
-Вы оба друг другу нужны. Люди хотят не только быть любимыми, но и любить. А с Максимкой и мир краше, ярче.
Стас кивнул, немного, помолчав, неожиданно сказал:
-Бать, не могу поверить, что Светлана вот так вдруг не хочет меня видеть.
Как ни странно, рядом со Степанычем, этот сильный мужчина чувствовал себя младшим, защищенным, как сын чувствует себя рядом с хорошим отцом. Он знал, что его ждет Степаныч, знал, что ему есть куда возвращаться. Теперь не казалось, что его жизнь пуста. Деньги-работа, больше работы-больше денег. Гонка, не приносившая счастья, закончилась.
-Ух, ты какой самоуверенный, - улыбнулся Степаныч.
-Да, нет, - улыбнулся в ответ Стас, - я же видел её глаза, чувствовал, как она меня ждала, как волновалась. А потом вдруг: «Я другого люблю».
-А что у вас было? - спросил Степаныч. - Любовь?
Такой простой вопрос, застал Стаса врасплох.
-Бать, а я не знаю, я не думал об этом, - растерянно сказал мужчина, - она, она…хорошая, настоящая, душа у неё чистая.
-Так и она не знает, что ты к ней чувствовал, - логично заключил Степаныч, немного помолчав, мужчина добавил:
- А к Дане что ты чувствуешь?
Стас молча смотрел на Степаныча, потом перевел взгляд в окно.
-Не знаю я, не знаю.