за что сидим? за кого сидим?
Услышала как-то по Свободе отрывки из книги "Мы из Гулага". ОДин запомнился особо своей невероятной жестокой комичностью и безрассудством. Впрочем, в те годы вообще жизнь была "веселая", как я уже где-то отмечала.
Среди судеб, описанных в книге “Мы из ГУЛАГа”, самой трагичной кажется самая вроде бы благополучная: кротчайшая тетушка Александра Алексеевна, по-домашнему Сюня, избежала ареста, но прожила всю жизнь в страхе - ведь любой пустяк мог стоить ей свободы и жизни:
Диктор: “Ее вызвали в НКВД по делу об убийстве Кирова. Сюня
не знала ни Кирова, ни почему его убили, ни кто его
убил. И все-таки зацепка была. Строительный институт под
руководством Образцова, как и все учреждения Москвы,
с гневом откликнулся на это убийство экстренным выпуском стенной газеты. Сотрудники института беспрерывно бегали к машинистке - Сюне - с просьбой одолжить то ручку, то карандаш, бумагу, ножницы. Сюня была аккуратным работником. Все ее письменные и печатные принадлежности всегда были в порядке, на виду. Особую ценность для нее представляли ножницы, которые она принесла из дома. Вот они-то постоянно и требовались выпускающим газету. Наконец она не выдержала и сорвалась: „Как вы надоели со своим Кировым“. Эти слова машинистки незамедлительно были переданы в особый отдел института. Ее вызвали куда следует, и сотрудник НКВД спросил: „Что вы имеете против товарища Кирова Сергея Мироновича?“
Сюня не могла понять даже смысла этого вопроса. Она
молчала. Но когда сотрудник НКВД произнес: „Вы понесете за свои слова наказание, она ответила, что не знает, кто такой Киров.
- Вся страна знает, а вы не знаете?..
- Не знаю, - простодушно ответила Сюня.
- Посидите в лагере на Колыме лет десять - узнаете.
Сюня ахнула и залилась слезами.
Дня через три ее вызвал к себе ректор института. Он
начал издалека, спрашивал о здоровье, о настроении, о
материальном положении. И совершенно неожиданно
для Сюни произнес: „Александра Алексеевна, вам надо
покинуть наш институт“. Сюня замерла. „Как, зачем, на
что жить, но, главное, почему? Что случилось?“
- Я старый честный человек, - произнес ректор, - я
уважаю вас, вы справляетесь с работой, меня все устраива-
ет. Но... - он замолчал и опустил голову, - вам надо уйти,
для вашего же блага.
"Мы из ГУЛАГа": семейные воспоминания Елены Колпиковой
Наверное, даже думать было страшно - вдруг по твоему выражению лица поймут твои мысли? А вдруг ночью проговоришься во сне? Всеобщая шизофрения.
Среди судеб, описанных в книге “Мы из ГУЛАГа”, самой трагичной кажется самая вроде бы благополучная: кротчайшая тетушка Александра Алексеевна, по-домашнему Сюня, избежала ареста, но прожила всю жизнь в страхе - ведь любой пустяк мог стоить ей свободы и жизни:
Диктор: “Ее вызвали в НКВД по делу об убийстве Кирова. Сюня
не знала ни Кирова, ни почему его убили, ни кто его
убил. И все-таки зацепка была. Строительный институт под
руководством Образцова, как и все учреждения Москвы,
с гневом откликнулся на это убийство экстренным выпуском стенной газеты. Сотрудники института беспрерывно бегали к машинистке - Сюне - с просьбой одолжить то ручку, то карандаш, бумагу, ножницы. Сюня была аккуратным работником. Все ее письменные и печатные принадлежности всегда были в порядке, на виду. Особую ценность для нее представляли ножницы, которые она принесла из дома. Вот они-то постоянно и требовались выпускающим газету. Наконец она не выдержала и сорвалась: „Как вы надоели со своим Кировым“. Эти слова машинистки незамедлительно были переданы в особый отдел института. Ее вызвали куда следует, и сотрудник НКВД спросил: „Что вы имеете против товарища Кирова Сергея Мироновича?“
Сюня не могла понять даже смысла этого вопроса. Она
молчала. Но когда сотрудник НКВД произнес: „Вы понесете за свои слова наказание, она ответила, что не знает, кто такой Киров.
- Вся страна знает, а вы не знаете?..
- Не знаю, - простодушно ответила Сюня.
- Посидите в лагере на Колыме лет десять - узнаете.
Сюня ахнула и залилась слезами.
Дня через три ее вызвал к себе ректор института. Он
начал издалека, спрашивал о здоровье, о настроении, о
материальном положении. И совершенно неожиданно
для Сюни произнес: „Александра Алексеевна, вам надо
покинуть наш институт“. Сюня замерла. „Как, зачем, на
что жить, но, главное, почему? Что случилось?“
- Я старый честный человек, - произнес ректор, - я
уважаю вас, вы справляетесь с работой, меня все устраива-
ет. Но... - он замолчал и опустил голову, - вам надо уйти,
для вашего же блага.
"Мы из ГУЛАГа": семейные воспоминания Елены Колпиковой
Наверное, даже думать было страшно - вдруг по твоему выражению лица поймут твои мысли? А вдруг ночью проговоришься во сне? Всеобщая шизофрения.