Как я носовую перегородку исправляю. Преамбула.
Задумала я тут себе исправить носовую перегородку. На старости лет, так сказать. Прожила большую часть жизни, дыша исключительно ртом, думая, что это моя индивидуальная особенность. Время от времени пыталась учиться дышать носом. Получалось так себе. При моей любви к зимним видам спорта вдыхание холодного воздуха оперативно сказывалось на моем горле, поэтому, катаясь на лыжах и коньках, да и просто при быстром передвижении по морозу я всегда кутаю нижнюю часть лица. Но глубоко дышать это мешает, а при спортивном движении особенно не хватает кислорода.
Ночью сплю тоже с широко распахнутой варежкой, отчего часто просыпаюсь с больным горлом. Хорошо хоть, не храплю пока. Впрочем, в последнее время иногда стала ловить себя на однократном всхрапывании, чем сама себя бужу. Так что всё еще впереди.
Всю жизнь жила с диагнозом «хронический тонзиллит», но никогда и никто не подсказал мне, что дело может быть в носовой перегородке. Горло я тоже особо никогда не берегла. Всегда ела всё холодное - типа, закаляла его.
Когда по работе впервые пришлось погрузиться на дно океанское с аквалангом - снимали балийских дайверов, - у меня дико болели уши. До потери сознания. Я пыталась продуваться, но это не помогало. Я не знала, что так не должно быть. Инструктору показывала, что всё ОК. Лишь наверху сказала, что было очень-очень больно. Вот тогда кто-то что-то рассказал про свою прооперированную перегородку. Но я на это тоже не обратила внимание, решила, что дайвинг - это просто не моё.
А в последнее время стала замечать, что воздуха мне как-то все больше и больше не хватает, и что при усилении физической нагрузки на открытом воздухе я выгляжу, как рыба, выброшенная на берег - рот открывается всё шире и шире.
Да, было вот еще что. Как-то в молодости я была на кинофестивале в Варне.
Мы там жили у моря, недалеко от Варны, но с утра до вечера были заняты на фестивале. В отель, к морю возвращались только поздно вечером. Пару раз посещали ночной бар, который находился на крутом спуске по дороге, точнее, на тропе, ведущей к морю.
И вот последний день фестиваля. Закрытие. Банкет. На утро мы должны отправиться автобусом в сухопутную экскурсию по Болгарии. Моря уже по пути не будет. После банкета вернулись очень поздно (так поздно, что даже рано). Но я не могла не нырнуть в море - это было моё кредо: «всегда». То есть в любое время суток, в любое время года, невзирая на погоду, если я нахожусь рядом с водоемом, я в обязательном порядке должна его испытать на мокрость, пресность или соленость. В такой поздний (или ранний) час ночи никто не захотел составить мне компанию (все пьяные и усталые завалились спать перед ранним утренним подъемом, сбором вещей и отъездом). И я пошла одна. Прямо с сумками, пакетами с покупками, чтобы не терять времени на заход в отель. Я их предусмотрительно не отдала соседям. Видимо, понимала, что могут пригодиться.
А стояла замечательная ранняя весна. Сезон еще не открылся, было не холодно, но и не совсем тепло - отличное время для прогулок, но не совсем подходящее для купания.
Спускаюсь, значит, по витиеватой тропе-лесенке, ведущей через лесок к морю. Быстро спускаюсь. Почти бегом. Легко так скольжу по тропе. В темноте. Только луна кое-как сквозь деревья освещает дорогу. Еще слабое освещение виднеется где-то в районе бара - на него и ориентируюсь. Приближаюсь к бару, который в столь поздний/ранний час был уже/еще закрыт. Приближаюсь, значит. Скорости не снижаю. И… с разбега врезаюсь во что-то невидимое. Последнее, что я заметила, благодаря искрам из глаз - это стекло. Темная стеклянная дверь. Крепкая. Антивандальная, наверное.
Придя в себя через какое-то время на земле, понимаю, что произошло. Прежде мы спускались сюда, когда бар работал, поэтому дверей не было. Во всяком случае, они были распахнуты или раздвинуты, и мы их не замечали. Я была уверена, что сквозной проход к морю через бар существует всегда. Ан нет. В поздний час бар закрывался, двери запирались, и спуск к морю блокировался.
Ну что за люди! - думаю, постепенно стараясь принять более-менее вертикальное положение, при этом держась за окровавленный нос. - Ну как можно русскому человеку перекрывать доступ к морю! Ночью, Карл?! В закрытый сезон?!
Нос болел непередаваемо. Возможно, именно тогда произошло искривление перегородки, ну или я добавила к естественному искривлению искусственное. С того самого времени нос и голова у меня стали очень чувствительны к изменениям погоды.
Обязательно стоит сказать, что, не смотря на разбитый нос, до моря я все-таки добралась. В полной темноте, через какие-то буераки, реки, раки, по каким-то тонким жердочкам, перекинутым через овраги. Когда уже на рассвете я возвращалась в отель, я не могла найти дорогу, по которой спустилась, и увидела как раз эти глубокие овраги и тонкие жерди. Ой-ё! - подумала. И похвалила себя за храбрость, упорство и относительную удачливость. Сережку одну, правда, потеряла где-то.
Да, а на берегу ко мне притерлась одинокая бродячая крупная собака, и я ей наказала стеречь свои вещи (в том числе все деньги, какие у меня были с собой и какие-то покупки), а когда я вернулась после заплыва и надела на мокрое тело всё, что купила в тот день (вот оно и пригодилось!), то мы с ней делились друг с другом своими грустными историями. Кажется, у меня даже с собой было что пожевать, и я её угостила этим. Не помню уже. Но наверняка я бы так сделала, если бы у меня с собой было что пожевать.
Ну вот. Когда вернулась и решилась взглянуть в зеркало, то увидела ужас ужасный - распухший нос, заплывший глаз и страшный черно-сине-бордово-фиолетовый фингал вокруг глаза. Не помню уже, поверили ли моей истории про дверь мои коллеги или подумали, что кто-то залепил мне в глаз. Но всю оставшуюся часть путешествия я не снимала черные очки. Постепенно фингал терял свою пестроту, приобретая желтый оттенок, а домой я вернулась уже как огурчик. Впрочем, приключения в той поездке тогда еще не закончились.
О чем это я? Ах, да. Об исправлении носовой перегородки. Остальное расскажу в другой раз. Если не забуду!