Катюша
В первый раз я вышла на сцену в три года. И что-то там спела. Маленькие худенькие дети, выглядящие ещё и младше своих лет, были в те времена очень востребованы. Я пела песни звонким голосом, читала стихи - помню сейчас, что это был Майков, Тютчев и Плещеев - их книги я помнила наизусть уже года в 4-5.
И пела. Я пела везде, всегда - и уча уроки, и моя пол под диваном и гуляя по улице, иногда тихо, иногда во всю мощь своих лёгких.
Сегодня только подумала, что Гуннар до недавнего времени, пока голос не стал ломаться - тоже напевал почти беспрерывно. Иногда я даже просила его помолчать.
У моих родителей была книжка - Песенник 56 года, голубая обложка с цветными нотками на груди.
В нем были песни революционные, военные, народные, про Ленина, всякие, я думаю, штук 300.
Я знала почти всё. Некоторые в то время уже не пели, например, "Русский с китайцем - братья наверк!", но я приставала ко взрослым, слушала какие-то старые пластинки - и постепенно озвучила почти весь песенник.
Проблемой было то, что я росла в семье совершенно немузыкальной, если не сказать хуже. Доверять пению взрослых я не могла. Отдушиной была музыкалка, но не специальность, которую я ненавидела, а музыка в целом, хор, в котором я солировала много лет, сольфеджио, которое открывало удивительные законы музыки - и особенно музлитература - окно в настоящий мир. Петь в хор я ходила ещё года два после того, как распрощалась с музыкалкой.
Но ещё несколько слов о песеннике. У меня были там любимые песни. Обычно у них был какой-нибудь хитрый музыкальный рисунок - или их было сложно петь. "Веди ж, Будённый, нас смелее в бой!" с радостью выпевала я, моя посуду. Или -"Если бы парни всей земли!".
И были песни скучные - Катюша, Калинка, По дону гуляет..., Подмосковные вечера.
И меня всегда удивляло, почему их с таким удовольствием слушали и пели взрослые...
И пела. Я пела везде, всегда - и уча уроки, и моя пол под диваном и гуляя по улице, иногда тихо, иногда во всю мощь своих лёгких.
Сегодня только подумала, что Гуннар до недавнего времени, пока голос не стал ломаться - тоже напевал почти беспрерывно. Иногда я даже просила его помолчать.
У моих родителей была книжка - Песенник 56 года, голубая обложка с цветными нотками на груди.
В нем были песни революционные, военные, народные, про Ленина, всякие, я думаю, штук 300.
Я знала почти всё. Некоторые в то время уже не пели, например, "Русский с китайцем - братья наверк!", но я приставала ко взрослым, слушала какие-то старые пластинки - и постепенно озвучила почти весь песенник.
Проблемой было то, что я росла в семье совершенно немузыкальной, если не сказать хуже. Доверять пению взрослых я не могла. Отдушиной была музыкалка, но не специальность, которую я ненавидела, а музыка в целом, хор, в котором я солировала много лет, сольфеджио, которое открывало удивительные законы музыки - и особенно музлитература - окно в настоящий мир. Петь в хор я ходила ещё года два после того, как распрощалась с музыкалкой.
Но ещё несколько слов о песеннике. У меня были там любимые песни. Обычно у них был какой-нибудь хитрый музыкальный рисунок - или их было сложно петь. "Веди ж, Будённый, нас смелее в бой!" с радостью выпевала я, моя посуду. Или -"Если бы парни всей земли!".
И были песни скучные - Катюша, Калинка, По дону гуляет..., Подмосковные вечера.
И меня всегда удивляло, почему их с таким удовольствием слушали и пели взрослые...