My Mother And I. Часть 1.

[leprofesseur]

На этой неделе свою новую книгу выпустит Игрид Сьюард. Отрывками из нее автор поделилась с Дейли Мейл.

С самой первой встречи за чаем в Букингемском дворце королева одобрила Меган Маркл. Она не только ей нравилась, но королева также возлагала большие надежды на то, чего американская актриса сможет добиться вместе с Гарри для молодежи Содружества.

Вскоре и вся страна, казалось, отнеслась к Меган с таким же искренним восторгом. Однако одним из немногих, кто остерегался поддаться ее обаянию, был принц Филипп. Хотя королева продолжала поддерживать новую любовь Гарри, он предупредил жену, чтобы она была осторожной. Он сказал ей, что это было невероятно, насколько Меган напоминает ему герцогиню Виндзорскую.

Он не просто имел в виду тот факт, что обе были стройными, темноволосыми и гламурными разведенными американками. В его колкой реплике был богатый подтекст.

Когда ей было всего десять лет, любимый отец принцессы Елизаветы внезапно стал королем после того, как Эдуард VIII - впоследствии герцог Виндзорский - отрекся от престола ради женитьбы на Уоллис Симпсон, разведенной американке.

Это вызвало необратимый раскол в королевской семье: новый король Георг VI отказался принимать ее и не дал ей титул Ее Королевского Высочества. Со своей стороны, американская герцогиня открыто высмеивала королеву (впоследствии королеву-мать), называя ее «толстой шотландской поварихой».

Королева-мать позже обвинила пару в ранней смерти ее мужа, вызванной, по ее мнению, стрессом от принятия на себя роли короля, к которой он был неподготовлен и не подходил по темпераменту. Она так и не простила герцогиню, которую назвала злой волшебницей.

С самого начала романа Эдуарда с Уоллис, тогда еще замужней, он был увлечен ею до такой степени, что вскоре начал пренебрегать своими королевскими обязанностями. Однажды, когда он попросил Уоллис зажечь для него сигарету, она ответила: «Только если ты попросишь как следует» - после чего он опустился на колени и упрашивал ее, как собака.

Позже, после их свадьбы, Уоллис с радостью сопровождала герцога Виндзорского в 1937 году во время его визита в нацистскую Германию, во время которого они встретились с Гитлером и были сфотографированы, отдавая нацистское приветствие.

Как человек, переживший этот бурный период королевской истории и непосредственно затронутый им, королева Елизавета II прекрасно понимала, что имел в виду Филипп, когда проводил параллели между Меган и Уоллис. Действительно, гораздо позже она в своей отрывистой манере заметила, что, возможно, Гарри был «слишком влюблен» в американскую актрису.

Что касается принца Филиппа, он, похоже, так и не изменил своего мнения о Меган. С того момента, как он заметил ее очевидное сходство с Уоллис, он начал называть ее ГВ (сокращение от герцогини Виндзорской).

Королева Елизавета II никогда не высказывала никому своего истинного мнения о жене Гарри, за исключением своих самых близких доверенных лиц, таких как леди Элизабет Энсон или Лиза, как ее называли друзья. Будучи кузиной королевы, она ежедневно разговаривала по телефону с ней.

Леди Элизабет рассказала мне, что королева сделала только одно высказывание по поводу свадьбы Меган и Гарри, а именно, что свадебное платье невесты от Живанши было «слишком белым».

По мнению королевы, разведенной женщине, вступающей в повторный брак в церкви, было неуместно выглядеть такой экстравагантно девственной.

Королеву также не устраивало решение принца Уэльского заменить отца Меган, Томаса Маркла, и отвести ее к алтарю. Она также была обеспокоена решением 96-летнего принца Филиппа идти по проходу в церкви без палки, несмотря на то, что всего пять недель назад ему заменили тазобедренный сустав.

Дальше была сама служба. Как и многие другие прихожане, она была ошарашена страстными излияниями американского архиепископа Майкла Карри, который говорил более 14 минут. И королева, и принц Филипп, ненавидящие длинные проповеди, отчаянно хотели, чтобы он уже закончил. Они также, должно быть, знали, что некоторые из окружающих сдерживали смех.

Можно только догадываться о том, что они подумали, когда Карри, признавшийся, что не был знаком ни с Гарри, ни с Меган, позже сказал, что чувствовал присутствие рабов, от которых он произошел, в часовне, что он ощущал как знак надежды».

По словам леди Элизабет, королева была встревожена высокомерным поведением Гарри как до, так и после свадьбы, и их отношения «все это весьма сильно испортило». Ситуация стала еще более сложной, когда Гарри решил перестать быть работающим членом королевской семьи и покинуть страну - решение, по словам леди Элизабет, которое королева никогда по-настоящему не понимала. Затем последовало печально известное интервью пары с Опрой Уинфри, в котором Гарри сказал, что его отец «находится в ловушке», и намекнул, что королевская семья является расистской.

Королева была расстроена его отношением, сказала леди Элизабет. Как бы сильно она ни любила Гарри - а она любила его - она не могла мириться с тем, как он говорил об институте монархии, который она поддерживала 70 лет.

В этот момент королева решила, что больше нет смысла беспокоиться о Гарри, поскольку он не собирался обращать внимание ни на кого, кроме своей жены. Вероятно, никогда не станет известно, считала ли она когда-либо Меган Уоллис Симпсон 21-го века. Однако ей, возможно, пришло в голову, что Филипп не так уж далек от истины.

В мемуарах принца Гарри Spare его писатель-призрак Дж. Р. Мерингер рисует яркую картину чувств принца по поводу того, что он второй в очереди на престол: «Я был тенью, актером второго состава, планом Б. Меня привели в мир на случай, если что-то случится с Вилли. Меня вызвали для обеспечения поддержки, отвлечения внимания, отвлекающего маневраи, если необходимо, запасной части. Почки, возможно. Переливания крови. Частицы костного мозга».

Это совершенная неправда, но именно таким Гарри решил видеть себя, и он позволил этому восприятию доминировать в своей жизни - до такой степени, что теперь он сделал на этом карьеру.

Выбрав, чтобы его считали жертвой, он попытался отомстить своей семье и прессе за все обиды, от которых, по его мнению, он пострадал. И большая часть его гнева была направлена на старшего брата. Корни лежат в детстве. Принцесса Диана долгое время называла Гарри «своим малышом»; со своей стороны, он не хотел делить свою мать с Уильямом, который на два года старше его.

Возможно, как следствие, Гарри всегда чувствовал потребность во всем соперничать со своим братом. Не помогало делу и то, что Уильям учился в школе заметно лучше, чем его брат. Подругу Дианы и альтернативную целительницу Симону Симмонс вызвали, чтобы лечить Гарри - отчасти от головных болей, но также и потому, что он страдал от дислексии.

Диана была обеспокоена тем, что все подумают, что ее младший сын «тупой», поскольку у него не было никакой жажды знаний и он никогда не любил сидеть с книгой.

Отношения между двумя братьями по-прежнему были полны соперничества. Спустя годы, когда он собирался жениться, Гарри отправился к королеве, чтобы попросить разрешения оставить бороду в день свадьбы.

Принято правило: «Никаких бород при ношении военной парадной формы». Несмотря на это, королева неохотно согласилась, поскольку для ее внука это, казалось, было очень важным.

Но когда Уильям узнал об этом, он был в ярости: раздражен тем, что Гарри обратился к королеве, раздражен тем, что она дала ему свое разрешение, и раздражен тем, что он считал стремлением к превосходству со стороны Гарри.

На собственной свадьбе Уильяму не разрешили оставить бороду или надеть военную форму по своему выбору. Он был наследником и должен был делать все по правилам. Спор между братьями стал настолько жарким, что в какой-то момент Уильям даже приказал Гарри побриться, «как наследник, говорящий с запасным».

В качестве запасного Гарри всегда предоставлялась большая свобода, чем его старшему брату. Он валял дурака, и ему сходили с рук детские шалости, например, он стоял позади посетителей и корчил за их спиной смешные рожицы.

Он рано проявил талант к пародированию, который почти не учитывал положение человека, которого он пародировал, - выходки, которые забавляли и Чарльза, и Диану. Однако более поздние события позволяют предположить, что более ранняя дисциплина могла бы оказаться полезной.

Если бы Чарльз был потверже с Гарри - и, в некоторой степени, с Уильямом - в годы их становления, они, возможно, не причиняли бы ему столько беспокойства.

В случае с Гарри результатом, похоже, является нежелание брать на себя ответственность за свои действия и склонность обвинять других, когда дела идут не так, как он хочет. Он, конечно, всегда знал, какое место занимает в королевской иерархии: в возрасте девяти лет он повернулся к своему брату и заявил: «Ты будешь королем; не имеет значения, что буду делать я».

Другими словами, он рассматривал это как разрешение делать почти все, что хотел.

Уильяма, со своей стороны, все больше тяготило будущее, разворачивающееся перед ним. Он стал замкнутым и опускал голову на публике.

Один только вид камеры заставлял его чувствовать себя некомфортно.

По мере того, как его самоанализ становился более выраженным, он стал ближе к Диане, в то время как Гарри обнаружил, что у него больше общего с отцом. Здесь не было явного фаворитизма: и Чарльз, и Диана старались одинаково проявлять свою привязанность к своим сыновьям.

Гарри увлекся оружием и всем, что связано с военными, и он уговорил отца взять его с собой на Солсбери-Плейн, чтобы проинспектировать дислоцированных там гуркхов. Они отправились туда на вертолете, оба были в боевой форме, а после Гарри заявил, что хочет стать военным, когда вырастет.

Отец и сын также провели вместе много счастливых часов, когда Гарри изучал природу и растения. «У растений тоже есть чувства», - объяснил ему Чарльз, рассказывая, как он разговаривал со своими растениями, чтобы стимулировать их рост.

Научить Гарри и Уильяма получать удовольствие от того, что он делал, а не душить их объятиями и поцелуями, было для Чарльза способом показать им свою любовь. К сожалению, Гарри этого не принимает: он сказал, что «забрасывает» своих детей любовью, которую, как ему кажется, он никогда не получал от своего отца.

Тем временем Уильям был вполне доволен тем, что проводил послеобеденное время домой из школы, свернувшись калачиком на диване в гостиной Дианы в Хайгроуве. Объясняя разные характеры своих сыновей, Диана однажды сказала мне: «Уильям очень чувствительный, а Гарри очень живой».

Она добавила, что «Уильям хочет, чтобы я была готова поддержать его».

Однако она ошибалась насчет некоторых черт характера Гарри. После женитьбы на Меган и переезда в Калифорнию стало ясно, что он унаследовал некоторые наиболее непривлекательные черты своего отца - например, то, что бывший пресс-секретарь принца Чарльза Марк Болланд назвал «его полным жалости к себе подходом к жизни».

Королева всегда считала детей Чарльза и Дианы непослушными маленькими мальчиками, и она была права. Однажды они забрались на рояль в Сандрингеме, и Гарри сбил на пол вазу с цветами, и она разбилась.

Вызвали няню, чтобы убрать беспорядок, но королева услышала о выходках мальчиков и осталась недовольна. Возможно, это были каникулы, но двор по-прежнему подчинялся правилам и условностям, которые мало изменились с викторианских времен.

Одной из первых вещей, которым няня Уильяма Барбара Барнс должна была научить его и его брата, было кланяться королеве и королеве-матери. Этот знак королевского уважения к двум коронованным королевам строго соблюдался, как вспоминал один из членов королевского персонала: «Когда они приходили в гости, мальчики ждали у двери. Когда они входили, мальчики кланялись, затем целовали их в щеку и обнимали. Звучит немного странно, но дискомфорта не было. Это было настолько естественно, что мальчики даже не думали об этом».

Королева всегда внимательно интересовалась благополучием своих внуков, особенно после того, как брак их родителей оказался раздираемым распрями.

В этот период Уильям стал заметно раздражительным, и прислуге королевы показалось, что он унаследовал худшие черты обоих своих родителей.

Они, возможно, не знали, что мальчик иногда слышал, как его родители ссорятся, и был свидетелем слез своей матери. Гарри, на два года младше, уводили няни и ограждали от любых ссор между родителями.

После того, как Чарльз и Диана расстались, королева чувствовала, что ее сын делает все, что может, для своих сыновей.

На самом деле, однако, у Чарльза никогда не было шансов построить значимые отношения со своими подрастающими сыновьями, поскольку Диана сокращала время, которое он проводил с ними. Всякий раз, когда он хотел взять их с собой на выходные, она придумывала предлог, чтобы оставить их с собой, обычно в последнюю минуту.

Королева, прекрасно осознавая это, беспокоилась об вреде, который принцесса наносила мальчикам, особенно Уильяму. Но никто особо не беспокоился о Гарри, поскольку он был счастливым, уверенным в себе мальчиком, совершенно раскрепощенным.

Что касается Уильяма, то королеве удалось установить с ним особые отношения, когда он учился в Итонском колледже, и это сослужило ему хорошую службу. За чаем в Виндзоре он начал понимать силу монархии и узнал от бабушки, что нужно для выполнения своей будущей роли.

Королева особенно ценила способность Уильяма рассмешить принца Филиппа. Всякий раз, когда они вместе стреляли уток, мальчику всегда удавалось вывести дедушку из его сварливого настроения.

Филипп приходил домой веселый и, если не полный добродушия, то, по крайней мере, больше не был сварливым, за что королева всегда была благодарна.