War Of The Windsors. Часть 2.
И Чарльза, и Эндрю отправили в Гордонстоун, суровую школу-интернат на отдаленном, продуваемом всеми ветрами северном побережье Шотландии, в которой учился их отец, принц Филипп. В отношении Чарльза это была еще одна попытка закалить его, чтобы он стал достойным наследником престола.
Там чувствительному юноше придется терпеть морозы. Классы не отапливались, и, полагая, что свежий воздух полезен для здоровья, окна спален оставляли широко открытыми во время сна, зимой и летом.
Чарльза поселили в Уиндмилл-лодж, длинное, узкое здание из камня и дерева с асбестовой крышей и голыми деревянными полами. Это было временное здание, предоставленное школе ВВС Великобритании, которое так и не было перестроено. В общежитии было 14 жестких деревянных кроватей, а с потолка свисали голые лампочки.
Кровать Чарльза находилась у окна, и зимой он часто просыпался и обнаруживал, что одеяло покрыто инеем или даже снегом. Когда шел дождь, ему приходилось собирать постель и спать на полу в центре комнаты. Каждый день была предрассветная пробежка по проселку - без рубашки и в шортах, даже когда шел снег - сопровождаемая ледяным душем.
«Чарльз был очень вежливым, милым мальчиком - всегда невероятно внимательным и добрым, интересовавшимся искусством и музыкой», - говорила кузина и доверенное лицо королевы Маргарет Роудс. - Но его отец воспринимал это как слабость, а королева считала, что оему лучше знать.
Гордонстоун должен был «сделать из него мужчину», хотя я никогда толком не понимала, что это значит».
Сам Чарльз хотел поехать учиться в Чартерхаус, куда направились те немногие друзья, которых он приобрел в Чиме. Но он не имел права голоса. Гордонстоун должен был перебороть его застенчивый и сдержанный нрав. Он станет более уверенным в себе. И, конечно же, Филип был там счастлив.
Но Филипп был малоизвестным иностранным принцем, а не наследником престола, и любого, кто подружился с ним, не считали подхалимом и подлизой. Когда Чарльз шел по коридору, его встречали громкие сосательные звуки.
Был также буллинг. Однажды, после душа, на 13-летнего принца набросились, связали и затолкали в плетеную корзину для белья, которую водрузили на крюк на стене и облили ледяной водой.
Мучители оставили его висеть там, обнаженного и дрожащего, на полчаса, пока один из сотрудников не услышал его жалобные крики. Ночью в темноте его забрасывали подушками, ботинками и ударами кулаков, пока он не начал бояться заснуть.
Директор школы был садистом и поощрял старших мальчиков цеплять младших, вымогая у них деньги и еду. После того, как воспитатели уходили спать, начинался хаос. Обычай заключался в том, чтобы третировать новичков, зажимая плоть плоскогубцами и выкручивая до тех пор, пока кожа не порвется. Худшее из этого происходило в Уиндмилл-лодж, и принцу Чарльзу пришлось пережить худшее из худшего. Мальчикам сказали не приставать к нему, но это еще больше их раззадорило.
На поле регби также был сезон охоты, и мальчики хвастались, что они ударили будущего короля Англии. Однажды это закончилось сломанным носом. Несмотря на то, чему пытался научить его отец, Чарльз не лез в драку.
Он также не жаловался на буллинг, опасаясь, что ситуация станет еще хуже. Он искал утешения в долгих прогулках по сельской местности или искал убежища в художественной мастерской, но это вряд ли помогало. Его сторонились.
Один одноклассник сказал: «Как можно относиться к мальчику как к обычному парню, если портрет его матери изображен на монетах, которые вы тратите в школьном магазине, на марках, с которыми вы отправляете письма домой, когда полицейский следует за ним, куда бы он ни пошел?
Большинство мальчиков избегали дружбы с Чарльзом. В результате ему очень одиноко. Именно это одиночество, а не жестокость школы, должно быть, было тяжелее всего для него». Другой его ровесник сказал: «Чарльз большую часть времени, проведенного там, был разрушающе одинок. Удивительно то, что он это пережил, сохранив рассудок».
Время вне кампуса тоже не помогало. Во время школьной поездки на остров Льюис его заметила толпа, и он искал убежища в пабе. Когда его спросили, что он будет пить, он вспомнил, что однажды во время охоты в Сандрингеме выпил вишневый бренди и попросил его. Ему было 14.
На следующий день пресса была полна рассказов о том, что несовершеннолетний пьет алкоголь. Чарльз был огорчен и напуган тем, что поставил королеву в неловкое положение. В слезах он позвонил ей. Но она была невозмутима. «Это пойдет ему на пользу, - сказала она. - Он научился на собственном горьком опыте».
Но ситуация ухудшилась, когда его офицер охраны взял вину на себя и был уволен. «Я никогда не мог простить им этого, - сказал Чарльз, - потому что он защищал меня и был самым замечательным, преданным и великолепным человеком. То, что они сделали, было ужасно».
Друг семьи, сэр Иэн Теннант, и его жена леди Маргарет владели поместьем неподалеку и приглашали его играть на виолончели, чему он тогда учился. У него получалось довольно ужасно, и это смущало всех окружающих, но эти визиты давали ему некоторую передышку от школы. Несмотря на это, Теннанты слышали, как он отчаянно рыдал в своей комнате по ночам.
Чарльз ненавидел Гордонстоун даже больше, чем Чим, называя его «Кольдиц в килтах». Но его письма домой с просьбами уйти из школы оставались без внимания. Королева теперь щедро расточала свою любовь его младшим братьям, в результате чего Чарльз чувствовал себя отстраненным и ненужным.
Когда Чарльз возвращался домой на каникулы, он мчался в детскую, чтобы провести время с Эндрю, Эдвардом и своей любимой няней Мейбл Андерсон. Затем, когда приходило время возвращаться в школу, он исчезал. Его можно было найти плачущим в своей комнате или читающим на ночь сказку Эндрю, в котором он тогда души не чаял.
Больше всего его расстраивало расставание с Мейбл. «Он прощался с матерью из уважения, - сказал лакей, - если у нее было время и она не была занята чем-то более важным. Но он любил Мэйбл и, прощаясь с ней, ему было искренне грустно».
Ярым поборником школы, конечно же, был принц Филипп, который был одержим идеей укрепить характер своего сына. Он не хотел слышать ни одной его жалобы на обращение с ним в школе и призывал его быть твердым.
Чарльз не мог сделать ничего, что угодило бы отцу. Когда в 13 лет Чарльз с гордостью объявил, что убил своего первого оленя, Филипп перед гостями за обедом выбранил его за какой-то незначительный проступок. Один гость вспоминал, как слезы навернулись на его глаза, когда на него смотрел целый стол людей.
Другой обвинил Филиппа в «принижении» своего сына, догадываясь, что герцог считал его сына «немного слабаком, а Чарльз понял, что думал его отец, и это его глубоко ранило». На вопрос, как Чарльз относился к своему отцу, высокопоставленный придворный ответил: «Он его боялся».
Был и размер его ушей, из-за чего его постоянно дразнили в школе. Королева и принц Филипп ничего не хотели с ними делать, несмотря на уговоры лорда Маунтбеттена. Но даже он усугубил ситуацию, однажды сказав Чарльзу: «Ты не можешь быть королем с такими ушами».
Когда в школе сделали постановку «Генриха V», Чарльз не смог получить желанную главную роль. Тем не менее, ему удалось сыграть Макбета, роль, которую он считал наиболее близкой своему сердцу. Его отец смеялся во время выступления и сравнил игру Чарльза с The Goon Show.
Филиппа не впечатлял ни интерес сына к искусству, ни утешение, которое он получал от религии. Его необходимо закалить любой ценой.
Итак, на шесть месяцев Чарльза отправили в Тимбертоп, программу выживания в дикой природе, проводимую в холмах недалеко от Мельбурна. «Это придаст ему уверенности, - сказал Филипп, - или я просто сдамся». Чарльз не имел права голоса в этом вопросе.
Когда Чарльз вернулся из Австралии, его было трудно узнать. Он был в хорошей форме, загорелый и уверенный в себе. К большому удивлению Филиппа, его сын теперь стал гораздо более грозным противником на поле для поло, поскольку он тренировался с некоторыми из ведущих игроков Австралии.
Герцог подарил ему первого пони для игры в поло еще до того, как он отправился в Гордонстоун, хотя постоянно критиковал его игру. «Он был просто жестоким, - сказал товарищ по команде, - придираясь у принцу Чарльзу на каждом шагу».
Но теперь Чарльз оказался на стороне победителей над командой, которую возглавлял его отец. «Принц Филипп наконец-то гордился им? - спросили его товарища по команде. - Трудно сказать, - ответил он. - Никогда не слышал, чтобы он это говорил».
После Тимбертопа Чарльз обнаружил, что ему лучше приспособлен к жизни в Гордонстоуне. Он дослужился до Хранителя - так в школе называли старосту, - хотя и оказался неспособным навязать нарушителям требуемую дисциплину. Он был слишком добр. Он покинет Гордонстоун без тени сожаления.
Опыт Эндрю в Гордонстоуне сильно отличался от опыта его старшего брата. Однажды он сказал, сравнив себя с Чарльзом: «Поскольку я не был в центре внимания, я смог жить своей собственной жизнью».
Как и Чарльз, Эндрю не блистал в учебе и говорил о своей альма-матер: «Кровати жесткие, матрасы соломенные, хлеб и вода - прямо как в тюрьме». Но Эндрю был сделан из более прочного материала. Кроме того, со времен Чарльза режим значительно ослаб. Ранняя утренняя пробежка теперь больше напоминала прогулку, и душ был не только холодным, но и горячим.
Комнаты имели центральное отопление и ковровое покрытие. Телесные наказания были сокращены. Дисциплина принималась на веру. Наказание измерялось минутами - две минуты за разговоры после отбоя, три - за опоздание на собрание, десять - за курение за сараями для велосипедов.
Накопленное время приходилось тратить на прогулки по пересеченной местности с «чистыми» мыслями, а не на какой-либо предпочтительный досуг. Наказание не контролировалось, и ученики давали честное слово сделать это. Но подразумевалось, что если у тебя есть хоть немного здравого смысла, ты схалтуришь.
Эндрю получил свою порцию кнута. Другие ученики называли его «хвастливым» и «заносчивым». Один из них сказал: «Когда он приехал, в нем было что-то от «Я - принц». Вскоре из него это выбили. Насмешки в его адрес были беспощадными. Вскоре он понял».
У Эндрю был дар толстокожести. Его чувство юмора и легкое обаяние вскоре принесли ему друзей. Вместо того чтобы быть одиночкой, как Чарльз, он вошел в компанию и стал вожаком стаи.
«У него нет времени на подхалимов, и если кто-то попытается поиздеваться над ним, он даст отпор, - сказал преподаватель. - Он так же хорошо обращается со словами, как и с кулаками».
Из двух братьев спортсменом был Эндрю. Он играл в хоккей, крикет, футбол и регби за школьную команду. Его мать также научила его хорошо играть в карты, и он преуспел в игре в нарды.
Во время каникул он научился кататься на лыжах в Швейцарии. Его родители многому научились с тех пор, как Чарльз впервые вышел на склоны и его окружила пресса. Они отправляли Эндрю на горнолыжные курорты в условиях почти полной секретности.
Он предпринял трехнедельную школьную поездку во Францию, чтобы подтянуть свой французский под именем Эндрю Эдвардс. Чарльзу никогда бы не сошла с рук такая анонимность. Даже наставник Эндрю в колледже Jesuit College в Тулузе не знал, кто он такой. Отвечая на вопрос о его родителях, он ответил: «Мой отец - джентльмен-фермер, а моя мать не работает».
В Гордонстоуне Эндрю стал и первопроходцем в королевской семье. Поступив в школьный корпус воздушной подготовки, он научился управлять планером на близлежащей авиабазе Миллтаун - чего не делали в школе ни его отец, ни брат. Чтобы получить нашивки, ему пришлось совершить одиночный облет аэродрома. Когда он приземлился, он показал большой палец вверх ожидающим фотографам. Он превзошел своего брата.
Еще одним важным изменением, которое Гордонстоун претерпел со времен Чарльза, стало совместное обучение.
Когда Эндрю, 13-летний и высокий для своего возраста, прибыл в школу, он сразу же подошел к эффектной блондинке и завязал с ней разговор, к явной зависти других новичков.
Девушкой оказалась 16-летняя Аманда Нэтчбулл, внучка лорда Маунтбеттена. То есть его кузина.
Женский журнал назвал ее «великолепной», а девчонки в школе назвали его «соблазнительным». Его популярность среди девочек вызвала ревность среди других мальчиков, которые стали называть его «наглым» и «немного выпендрежником».
В 16 лет он поехал с родителями на Олимпийские игры в Монреале, где затмил всех. Теперь он был такого же роста, как и его отец, и Чарльзу пришлось признать, что Эндрю был «тем, кто выглядел как Роберт Редфорд». Одна канадская газета назвала его «шестью футами сексуальной привлекательности».
Это повысило его и без того головокружительную самоуверенность. Он флиртовал с участницами соревнований в олимпийской деревне и приглянулся игривой блондинке по имени Сэнди Джонс, которой было поручено присматривать за ним. Чарльз мог только смущенно наблюдать за этим. Ведя в школе почти монашескую жизнь, он все еще чувствовал себя неловко с женщинами. В университете одна девушка окрестила 18-летнего Чарльза «наивным и старомодным». Ему было 20, когда другая назвала его «милым мальчиком-девствеником».
Эндрю вернулся в Канаду в начале 1977 года, чтобы поступить в школу недалеко от Торонто. Когда он прибыл, в аэропорту оказались десятки молодых девушек. Они кричали, посылали воздушные поцелуи и скандировали: «Нам нужен Энди». Но пресса ополчилась против него, назвав его «грубым и снобом» после того, как он спросил: «Вы здесь играете Шекспира?»
Лейкфилд во многом управлялся по образцу Тимбертопа, с упором на жизнь на свежем воздухе. Был спорт: гребля на каноэ, каяках, скалолазание и беговые лыжи. Это устраивало Эндрю. Но это была однополая школа, что его не устраивало.
Тем не менее, когда он играл в регби, девушки выходили на боковую линию поля, чтобы приветствовать каждое его движение, в толстовках с надписями «Я девушка Энди Виндзора» и «Энди в короли». Его популярность среди девушек принесла ему прозвище «Гуляка Энди».
Он снова встретился с Сэнди Джонс, и она научила его танцевать «Бамп», модный танец, при котором пара многозначительно ударялась бедрами. Она вспоминала: «Он извивался на танцполе, как любой другой подросток». Это не понравилось другим девочкам, которые жаловались: «Это несправедливо, что у него все время была одна девушка. Многие из нас хотели потанцевать с ним».
На горнолыжных склонах ему удалось избавиться от своего офицера охраны, чтобы проводить время наедине с Сэнди. Она сказала: «Мы говорили о том, чтобы снова увидеться, и было решено, что он должен написать первым. Он просто великолепен, и мы прекрасно ладим».
Она жаловалась, что на глазах его телохранителей не было особой возможности крутить роман, «но иногда нам удавалось ускользнуть от них. Эндрю может быть чрезвычайно находчивым. Он обычный парень, который хочет весело провести время со своей девушкой».
Мать Сэнди поспешила охладить мысли о том, что роман расцветает.
«Им обоим всего по 16, - сказала она, - поэтому любые разговоры о настоящей любви были бы абсолютной чепухой».
Однако Сэнди провела с ним несколько счастливых выходных в отдаленной бревенчатой хижине на севере Онтарио. Однажды летним вечером, когда они сидели в тишине, он предложил ей выйти за него замуж и сбежать с ним в Гретна Грин. Но в глубине души они оба понимали, что это несбыточная мечта.
Напоминанием о пребывании в Канаде стала картина маслом, которая была выставлена на юбилейной выставке королевской живописи в Виндзорском замке. Один искусствовед сказал, что это раскрывает «авантюрное чувство абстракции и композиции». Чарльз, конечно, был поклонником акварели. Это былj масло.
Куда бы он ни пошел, Эндрю окружали девочки-подростки. Журнал America's People включил его в свой список десяти самых красивых мужчин, а общество American Bachelor Women’s Society назвало его одним из самых завидных холостяков в мире, наряду с Уорреном Битти, Джоном Траволтой, Джоном Макинроем и Вуди Алленом - возможно, это плохой выбор в ретроспективе. Президент общества сказала: «Он намного красивее, чем принц Чарльз».
И его отец, и старший брат были старостой, или хранителем, в Гордонстоуне. У Эндрю в последний момент отобрала этот пост Джорджина Хаусман, первая девушка, ставшая Хранителем. Эта неудача обеспокоила его.
Тем не менее, он по-прежнему пользовался оглушительным успехом у девушек, и те, кого он выбирал, стали известны как Гарем Энди. «Чья сегодня очередь в королевском графике дежурств?» - спрашивали девушки.
Одна сказал: «Он великолепный танцор». Другая сказала: «Он знает, как заставить девушку почувствовать себя особенной».
Еще одна отметила, что он также знал, «как себя распределить». «В одну минуту он заставляет тебя почувствовать, что ты единственная, кто имеет значение. В следующую минуту, когда ты действительно думаешь, что чего-то достигла, он уходит с кем-то другим».
Сестра Джорджины Хаусман Лулу сообщила: «У него было несколько девушек в Гордонстоуне, а также много друзей, которые были подругами. Его девушки оказывали на него хорошее влияние, потому что он относился к ним довольно серьезно, а серьезные отношения оказывают стабилизирующее влияние».
Прежде чем Эндрю закончил школу, ему предстояло сдать экзамены. Мало кто ожидал от него многого. Лулу Хаусман сказала: «Он ни в чем не блистал. Он любил хорошо проводить время. Фактически, по школе ходила история о том, что он провалил несколько экзаменов уровня O, потому что проводил все свое время за чтением дрянных журналов и комиксов.
«Поступив в школу в лучший класс, он постепенно скатился вниз по всем предметам, кроме французского, в котором он был очень хорош. Он бросил латынь и скатился по математике. Отчасти это произошло потому, что он был очень болтливым. Если в столовой раздавался смех, то в центре обязательно оказывался принц Эндрю».
Тем не менее, он сдал шесть уровней O и три уровня A под вымышленным именем, чтобы избежать обвинений в предвзятости. На один больше, чем предположительно умный Чарльз.