Courtiers: the Hidden Power Behind the Crown. Часть 3.
Перед тем, как Гарри и Меган вернулись из Канады в январе 2020 года, где они провели Рождество со своим маленьким сыном Арчи, вдали от остальной семьи, Гарри отправил электронное письмо своему отцу, в котором сообщил, что они несчастливы. Текущее положение их не устраивало, и они хотели уехать жить в Северную Америку. У Гарри, похоже, сложилось впечатление, что они могут решить все по электронной почте до того, как они с Меган вернутся в Лондон 6 января. Однако они получили ответ, что для этого потребуется соответствующий семейный разговор. Им также сказали, что первая дата, когда семья будет доступна для этого, - 29 января. Неясно, было ли это неподатливостью со стороны Чарльза, который должен был присутствовать в Давосе, или это была реакция его давнишнего личного секретаря Клайва Олдертона, дергавшего за ниточки. В любом случае, Сассексами это было воспринято очень плохо. Это вписывалось в их нарратив о том, что ни дворцовая машина, ни остальная семья не воспринимали их всерьез.
Гарри попытался ускорить процесс, договорившись о встрече с бабушкой наедине перед отъездом из Канады. Однако ему передали сообщение о том, что у королевы была неверная информация о ее расписании, и больше не свободна. Гарри был в ярости, потому что это было неправдой: придворные, казалось, встали на его пути, потому что рассматривали эту встречу, как попытку устранить королеву до того, как Гарри начнет переговоры с остальными членами семьи. Как выразился один источник: «Существовала опасность, что приватный разговор может быть совершенно по-разному истолкован двумя людьми».
Говорят, что это так рассердило Гарри, что какое-то время он подумывал поехать прямо из аэропорта в Сандрингем, чтобы без предупреждения наведаться к королеве. В конце концов он отказался от этой идеи, но то, что он в принципе обдумывал такой шаг, было признаком его отчаяния.
Учитывая, что пара объявила о своих планах снять с себя обязанности 8 января, а королевская семья собралась, чтобы обсудить все это пятью днями позже, 13 января - на так называемый саммит в Сандрингеме - кажется, что семейное расписание было более гибким, чем казалось изначально.
Конечно, Гарри и Меган могли раздражать; они уже привели в ярость королевскую семью, опубликовав свое объявление о Мегзите 8 января с минимальным предупреждением, когда все разговоры шли о выпуске совместного заявления. Но дворец также продемонстрировал изначальную непреклонность, которая должна была привести их в бешенство. Гарри и Меган чувствовали себя загнанными в угол, непонятыми и глубоко несчастными. Если остальная часть института не сможет это оценить, даже если их требования были необоснованными, переговоры об уходе не смогут закончиться успешно. Можно смело предположить, что Сассексы расценили бы переговоры как провал. Они хотели найти компромисс, при котором часть года они могли бы жить за границей, но при этом выполнять некоторые королевские обязанности дома. Такой компромисс не был найден. Вместо этого они потеряли свои королевские обязанности, свои патронаты, военные назначения Гарри, свою охрану, свой доход от принца Уэльского и, во всяком случае, для официальных целей, свои титулы Их Королевских Высочеств. Они потеряли практически все, кроме свободы делать именно то, что они хотят.
Королевская семья потеряла всеми любимого члена семьи и увидела возникновение раскола, в результате которого самоизгнанные Сассексы все еще бросают колючие критические замечания через Атлантику. Институту потребуется много времени, чтобы оправиться от обвинений, выдвинутых парой в их интервью с Опрой Уинфри, в том числе намеки на расизм в королевской семье. Никто в королевской семье - с обеих сторон - не мог быть рад тому, что Гарри не присутствовал на памятной службе по своему деду, герцогу Эдинбургскому, в марте 2022 года.
Сразу после того, как Сассексы взорвали свою бомбу 8 января, королева заявила, что хочет, чтобы все четыре двора «начали безотлагательно работать», чтобы найти действенное решение, Эдвард Янг, личный секретарь королевы, был с королевой в Сандрингеме. Первые переговоры прошли в Кларенс-хаусе - лондонском доме Чарльза - в течение следующих четырех дней, когда личные секретари и секретари по связям с общественностью четырех дворов пытались найти способ воплотить мечты Сассексов в реальность. Они собрались в кабинете Олдертона, солнечной комнате на втором этаже, где картины из Королевской коллекции соседствуют с фотографиями семьи Олдертона. Янг подключался к переговорам по телефону из Норфолка, но первые несколько дней обсуждения вел Олдертон. (Позже все они проведут переговоры в Букингемском дворце.) Ключевую роль также сыграл Саймон Кейс, личный секретарь принца Уильяма, который сейчас является секретарем кабинета министров. «Он разговаривал с обеими сторонами», - сказал источник.
Люди, сидевшие за столом, рассмотрели пять различных сценариев, которые варьировались от того, что Гарри и Меган проводят большую часть своего времени в качестве работающих членов королевской семьи, но у них есть месяц в году, чтобы заниматься своими делами, до того, что они проводят большую часть своего времени частным порядком, но выполняя отдельное количество королевских мероприятий. По словам не одного источника, в комнате царила позитивная атмосфера: они хотели найти решение. В какой-то момент Олдертон заметил, что если они смогут сделать это правильно, они решат проблему для будущих поколений королевской семьи, которые не находятся в прямой линии престолонаследия.
К концу недели пять сценариев были отработаны. Мнение дворцового аппарата заключалось в том, что, сколько бы времени Гарри и Меган ни проводили вдали от королевских обязанностей, все, что они делают, отражается на институте. Это означало, что будут применяться обычные правила королевского поведения. Они не должны содержать действия или принимать решения с целью получения финансовых или других материальных выгод для себя, своей семьи или друзей.
Но Сассексы хотели свободы: свободы зарабатывать деньги, свободы пробовать себя в американской политике. Стороны никак не могли прийти к соглашению по этому вопросу. Важно отметить, что именно королева придерживалась мнения, что, если пара не будет готова соблюдать ограничения, применимые к работающим членам королевской семьи, им не будет разрешено выполнять официальные обязанности. Один источник сказал: «Было очень ясное представление: вы не можете быть одной ногой здесь, а другой там. И если у вас есть такая ясность представления, очень трудно сказать: «Почему бы нам не пойти по этому пути на 10% вместо 20%?» Компромисс не обсуждался, его вычеркнула королева.
Можно ли было обставить уход Гарри и Меган по-другому? Достаточно ли быстро поняли ситуацию самые высокопоставленные придворные в институте, Олдертон и Янг? Неужели они не знали, насколько несчастными были Гарри и Меган и как плохо обстоят дела с их персоналом? Или они зарыли голову в песок? Позволили ли они личной неприязни к Меган помешать им увидеть очевидные опасности, ожидающие их впереди? Один из бывших инсайдеров рассказал, как предшественник Янга, Кристофер Гейдт [многолетний бывший личный секретарь королевы, который был фактически свергнут принцем Чарльзом в 2017 году], имел обыкновение «ходить по коридорам», чтобы узнавать, что происходит: ходил ли Янг по коридорам?
Один из бывших дворцовых инсайдеров считает, что то, как разрешили развивающийся кризис, было «невероятно некомпетентным». Они сказали: «Я думаю, Меган думала, что она станет Бейонсе в Великобритании. Быть частью королевской семьи дало бы ей эту славу. Тогда как она обнаружила, что существовало так много правил, которые были настолько нелепы, что она не могла делать даже то, что могла бы делать как частное лицо, а это сложно... Для этого просто требовалось, чтобы лица, принимающие решения, сели за стол и сказали: «Хорошо, что мы собираемся с этим делать? Что вам нужно, чтобы чувствовать себя лучше? А что мы можем дать?»
Есть, однако, и другая точка зрения: ничто и никогда не могло спасти ситуацию. Две стороны были слишком далеко друг от друга. Другой источник во дворце, который в прошлом критиковал личного секретаря королевы Эдварда Янга, сказал: «Я думаю, что это была невыполнимая задача. Я думаю, что в Меган и во дворе воплощались два мира, у которых не было опыта жизни друг друга, у которых не было никакого способа взаимодействовать друг с другом, не было никакого способа понять друг друга. И Меган никогда не собиралась вписываться в эту модель, и эта модель никогда не собиралась терпеть ту Меган, которой Меган хотела быть. Поэтому я думаю, что было неизбежно, что они не смогли работать вместе. Я не думаю, что Эдвард мог бы сделать что-то такое, что другие члены королевской семьи приняли бы».
Обе вещи, вероятно, верны. Со стороны тех, кто работает на королевскую семью, произошла коллективная неспособность признать наличие серьезной проблемы, отметить ее и попытаться что-то с ней сделать. В первые восемь месяцев 2019 года не было никаких дискуссий на высоком уровне - когда Меган позже сказала, что у нее были мысли о самоубийстве, и появились первые признаки того, что Сассексы замышляют побег - о природе их несчастья и о том, что можно было бы сделать с этим.
Но даже если бы это произошло, я не верю, что это решило бы проблему. Их обиды были слишком глубоко укоренившимися, а расстояние между тем, чего хотели Сассексы, и тем, что королевская семья могла дать, было слишком велико. Возможно, лучшее, что могло бы произойти, - это то, что развод можно было бы оформить без всей той ожесточенности, которая последовала за событиями января 2020 года. Однако одно несомненно верно. Если и были какие-то ошибки, то они были сделаны примерно в первый год брака Гарри и Меган.
Есть одна последняя мысль по этому поводу, и она исходит от неожиданного источника, от кого-то, кто хорошо знает Гарри, но по-прежнему расстроен тем, что сделали Гарри и Меган. По их мнению, отъезд Сассексов, возможно, не был безудержной катастрофой, как многие думают. «Часть меня думает, что Меган оказала Гарри величайшую услугу, какую только можно было оказать ему, а именно, забрала его из королевской семьи, потому что он был просто отчаянно несчастен в последние пару лет своей рабочей жизни. Мы знали, что он несчастлив, но мы не знали, каким может быть решение. Она пришла и нашла решение».