Elizabeth & Margaret: The Intimate World of the Windsor Sisters. Часть 1.

[leprofesseur]

Когда принцессе Маргарет было шесть лет, она узнала, что ее отец стал королем, а ее старшая сестра Елизавета однажды станет королевой. Ее ответ был показательным. «Я теперь никто», - сказала она своей няне. Поскольку она была вторым ребёнком в королевской семье, это чувство преследовало ее до самой смерти в 2002 году.

Динамика отношений между королевой Елизаветой II и Маргарет, как и сегодня между принцами Уильямом и Гарри, была очень сложной. Кроме того, королевские биографы на удивление пренебрегали ее яркими подробностями.

Хотя временами они были невероятно близки - сестры носили одинаковую одежду, пока Елизавета не достигла подросткового возраста, - их отношения иногда были отмечены драматической напряженностью, которая разрушала их тесную связь до основания.

Конфликты начались рано.

Во время примерки платьев для коронации их отца в 1937 году Маргарет устроила истерику, когда увидела, что шлейф платья Элизабет был на фут длиннее ее.

Ее мать холодно объяснила, что благодаря старшинству ее сестра имеет право на эту привилегию. Это был момент, который всегда мучил Маргарет.

И когда 18-летней Елизавете родители разрешили участвовать в работе для нужд фронта, присоединившись к женской Вспомогательной территориальной службе в 1945 году, 14-летнюю Маргарет, по словам их няни Мэрион Кроуфорд, охватила зависть.

«Как обычно, она была очень сердита, увидев, что Лилибет что-то делает без нее», - заметила она. Тем временем Елизавета сказала Кроуфорд: «Маргарет всегда хочет иметь то, что есть у меня».

Справедливо сказать, что в народном представлении каждое поколение дома Виндзоров преследует тень. Хороший член семьи против дурного. Мятежный экстраверт против разумного интроверта.

Уильям - прямой и откровенный, Гарри - неуправляемый. Диана - застенчивая, Ферги - веселая. Солнце и Луна.

Эти стереотипы часто скрывают столько же, сколько и раскрывают. И все же каждая пара королевских братьев и сестер - как и все братья и сестры - подпитывается этой асимметрией.

Королева и Маргарет не были исключением. Как Маргарет сказала своему другу: «Когда есть две сестры, и одна из них - королева, которая должна быть источником чести и всего доброго, другая должна быть средоточием самого изобретательного зла, сестрой-злодейкой».

Конечно, Маргарет легко подпадала под стереотип о «паршивой овце». Впрочем, эта репутация почти не задевала пепел на ее вездесущем мундштуке.

Маргарет никогда, ни разу не намекнула, что хочет поменяться местами с сестрой.

На самом деле, когда ей впервые сказали, что Елизавета станет королевой, она сказала: «Бедняжка».

В то время как Маргарет раздражали ограничения королевской жизни, Елизавета покорно их принимала. Сестры были внутренне противоречивыми и противоположными, спорили по мелким и крупным поводам, но они также очень любили друг друга.

У обеих было свое бремя. Елизавета с юных лет знала, что ей придется оправдать ожидания своей семьи и общества. Между тем, Маргарет постоянно жила в ожидании унижения быть второй.

Этот разрыв между привязанностью и дистанцированием, глубокой любовью и глубинной ревностью лежал в основе их частного мира.

Сообщения воскресных газет после восшествия на престол отца двух девочек, Георга VI, в 1936 году задали тон тому, что должно было произойти. В репортажах была подборка очаровательных портретов предполагаемой юной престолонаследницы, «нашей принцессы Елизаветы».

А фотографии Маргарет были отнесены к групповым семейным фотографиям. Серым туманным утром коронации 1937 года две девочки отправились в карете в Вестминстерское аббатство.

Сиденье Маргарет было приподнято, чтобы люди могли видеть ее через окошки, но они хотели видеть именно будущую королеву.

Переезд семьи в Букингемский дворец из дома на Пикадилли создал, по словам Мэрион Кроуфорд, «стеклянный занавес ... между вами [юными принцессами] и внешним миром». Две девочки полностью полагались друг на друга в общении, проводя большую часть времени, глядя из окон на проходящих внизу людей. С этого момента Елизавете были предоставлены привилегии, в которых было отказано Маргарет.

Чтобы подготовить ее к будущим обязанностям, ее обучение включало уроки истории и конституции с наставником из Итона, который приезжал в Букингемский дворец, чтобы учить ее.

Поскольку ни одна из сестер не ходила в школу, Маргарет была предоставлена ​​в основном самой себе - ситуация, которая, как она позже сказала биографу Кристоферу Уорвику, была «камнем преткновения».

Ее занятия включали в себя танцы, шитье, вязание и рисование.

«Маргарет очень возмущал недостаток образования», - говорит королевский историк Хьюго Викерс. - «Она обвиняла в этом свою мать. Не думаю, что она когда-нибудь простила ее».

[Немного подробнее про образование сестёр] Их властная бабушка руководила образованием девочек, запрашивая у Кроуфи расписание их занятий и требуя изменений, не сообщая об этом невестке. Она настаивала на том, чтобы истории уделялось больше внимания, чем арифметике, потому что принцессам «вероятно, никогда не придется заниматься даже домашней бухгалтерией», и потому, что история будет особенно важна для будущей королевы. час религиозного наставления, который произвел на младшую сестру особенно глубокое впечатление.

Хотя решения по части обучения принимались с расчетом на Елизавету, на самом деле именно Маргарет оказалась более развитой не по годам и одаренной ученицей. Она постоянно пыталась сократить возрастной разрыв между собой и сестрой, чтобы доказать, что она такая же умная и заслуживает такого же внимания. Когда Элизабет начинала уроки французского с мадам Мари-Антуанеттой де Беллег, Маргарет подслушивала у двери, и ее дар к подражанию способствовал гораздо лучшему произношению, чем у Елизаветы. Она также проявила ранний талант к актерскому мастерству, создав почти идеальную пародию на Ширли Темпл. Когда они начали уроки игры на фортепиано с мисс Мейбл Ландер, Маргарет снова проявила большее любопытство и артистичность, чем ее сдержанная сестра. Елизавета умела играть мелодию, но именно Маргарет явно обладала лучшим голосом, ее музыкальный слух был идеальным. Согласно одному свидетельству, когда ей было всего девять месяцев, она уже научилась напевать вальс из «Веселой вдовы». Хотя Кроуфи изо всех сил старалась адаптировать их образование к их возрасту, такая адаптация была почти невозможна, поскольку все занятия проводились в одной комнате. Кроме того, Маргарет была настолько талантливой и амбициозной, что никто не мог сказать ей, что она должна изучать иной предмет или выполнять иное задание, чем ее сестра. Она постоянно сравнивала свое задание с заданием сестры, убежденная, что ей досталась более скучная альтернатива. Кроуфи отвечала, позволяя Маргарет опережать программу на годы. Таким образом, Лилибет получила достойное образование, которое также помогло утолить пылкое любопытство и естественный интеллект Маргарет. По темпераменту Маргарет тоже была гораздо более любознательной, чем ее сестра.

В то время как королева Мария пыталась контролировать занятия, сами Йорки уделяли ограниченное внимание учебе, не желая, чтобы их дочери считались «слишком интеллектуальными». Как вспоминала Кроуфи, герцог и герцогиня «больше всего хотели для [своих дочерей] по-настоящему счастливого детства с множеством приятных воспоминаний».

Чтобы подготовить Елизавету к ее будущим обязанностям, ее обучение было расширено и теперь включало в себя уроки истории и конституции под руководством заместителя ректора Итонского колледжа Генри Мартена. Естественно, Маргарет тоже хотела присоединиться, но ей сказали, что ей не нужно изучать историю. Вместо этого ее уроки включали в себя музыку и танцы. Ее исключение из дневных занятий сильно обидело Маргарет - Маргарет была огорчена и расстроена тем, что ее удерживали от мира идей и критического мышления. Повзрослев, она стала чем-то вроде самоучки, но ее интеллектуальные искания были разбросаны. Она всегда чувствовала, что могла бы жить более богатой и упорядоченной интеллектуальной жизнью, если бы ей разрешили изучать больше академических предметов в юности.

Пока Елизавета училась у Генри Мартена, Маргарет снова была предоставлена ​​самой себе. Биограф Кеннет Роуз отметил: «Нетребовательный курс обучения гувернантки Кроуфи оставил неудовлетворенным аппетит младшей из двух ее учениц». Ещё больше усугубило травму то, что ей не разрешили брать уроки пения, что ограничило ее природные способности. Как заметила ее кузина Маргарет Роудс: «Она пошла не по своей дороге; ей следовало бы работать в кабаре». Маргарет пришлось сосредоточиться на нетребовательной учебной программе - чтении, письме, танцах и рисовании - типичной школьной жвачки для девочек ее класса.

23 года спустя Маргарет согласилась с тем, что это казалось недальновидной политикой, учитывая тот очевидный факт, что дважды в недавней королевской истории второй сын, а именно Георг V и Георг VI, занимали трон, и оба были шокирующе неподготовленными. В эти отчаянные и опасные времена Маргарет была всего в нескольких шагах от того, чтобы стать следующей королевой.

Растущий разрыв в образовании между сестрами усилился, когда король и королева решили каждую ночь приезжать из Букингемского дворца в Виндзорский замок на машине. Присутствие родителей означало, что Елизавета проводила больше времени с отцом, обсуждая, сначала поверхностно, текущие дела и государственные дела.

Как вспоминала фотограф Лиза Шеридан: «Я заметила, что он обратил внимание принцессы Елизаветы на документ и очень серьезно объяснил ей все. Тем временем принцесса Маргарет молча сидела… вязала.

После того, как она [Елизавета] освоилась [во Вспомогательной территориальной службе], король, королева и Маргарет приехали навестить отряд и с интересом наблюдали, как они ремонтируют различные грузовики и автомобили. Маргарет внимательно оглядела свою старшую сестру, пользуясь любой возможностью, чтобы покритиковать и подорвать авторитет. В какой-то момент во время осмотра двигателя грузовика она с ликованием заметила слабое сжатие, которое Елизавета пропустила. «Его там нет», - настаивала Маргарет. «Откуда ты знаешь?» - спросила Елизавета. «А почему бы мне не знать?» - ответила Маргарет, агрессивно тыкая в пуговицы униформы сестры.

Она также завидовала все более тесной связи Елизаветы с их обожаемым отцом. «Когда они вместе выходили в сад, ее рука спонтанно обнимала его талию, и он притягивал ее к себе», - вспоминала королевский фотограф Лиза Шеридан - «Казалось, у них были свои шуточки. У них была особая близость, более глубокая, чем, возможно, бывает обычно в обычной семье».

В ответ Маргарет начала вести себя дерзко, чтобы привлечь внимание. Она перестала слышать слово «нет», и ее редко ругали, когда она поступала неправильно. На самом деле ее озорство и веселое настроение часто заставляли ее родителей смеяться.

Елизавета, однако, с ее глубоким представлением о том, что хорошо, а что плохо, была глубоко встревожена тем, как зачастую грубое поведение Маргарет будет выглядеть в глазах окружающих. «Останови ее, мамочка. Пожалуйста, останови ее», - умоляла она мать.

В 1947 году Маргарет сопровождала своих родителей и сестру в 10-недельном визите в Южную Африку.

Елизавета как будущая королева неизбежно оказалась в центре внимания.

Роль Маргарет, как отмечал придворный Питер Таунсенд, впоследствии ставший ее возлюбленным, была «относительно неблагодарной».

К тому времени очаровательная, жизнерадостная 16-летняя Маргарет поняла, что если она хочет найти приключения и самореализацию, ей нужно искать их за пределами Британии, места, где она была обречена жить в вечной тени. В тот год, когда было объявлено о помолвке Елизаветы с красивым молодым морским офицером Филиппом Маунтбеттеном, ее поджидали новые испытания. Маргарет снова охватила ревность.

Ее сестра получила безраздельное внимание отца и теперь ещё и возлюбленного. Должно быть, она чувствовала, что ее понизили еще больше, со второго места на третье колесо. Это было больно.

Она также возмущалась известием о том, что у ее сестры теперь есть фрейлина и собственная гостиная, обставленная красивой антикварной и мягкой мебелью. Это ознаменовало резкое изменение в их отношениях, несомненно, вернув Маргарет к осознанию того, что, хотя она была более талантливой и умной, чем ее сестра, она всегда будет играть второстепенную роль.

Маргарет, по словам друзей, возможно, на короткое время даже могла почувствовать, что обладает более правильным характером, чтобы быть монархом. Как написала их подруга Алатея Фицалан Ховард в своем дневнике: «Маргарет гораздо больше, по моему мнению, похожа на типаж будущей королевы».

В то же время, пока Елизавета пыталась разобраться в деталях конституции, она, вероятно, посоветовала бы своей младшей сестре сначала сделать всю тяжелую работу, прежде чем пожелать саму Корону. Какими бы ни были чувства ревности и обиды Маргарет, свадьба ее сестры в ноябре 1947 года произвела сокрушительный удар.

Когда торжества закончились, Маргарет эмоционально заговорила с Мэрион Кроуфорд о своем глубоком чувстве утраты. «Я не могу представить жизнь здесь без нее», - сказала она.

Ее подруга, товарищ по играм, советница, спутница и советчица ушли. Это был конец эпохи.

Весной 1960 года Маргарет вышла замуж за своего возлюбленного, харизматичного светского фотографа Энтони Армстронг-Джонса, позже лорда Сноудона, во время церемонии, которую наблюдала 20-миллионная телеаудитория.

За десятилетия до того, как принц Гарри и Меган Маркл стали знаменосцами прогрессивного и глобального мира, Маргарет и Тони зарекомендовали себя как самая модная пара Британии, несравненные представители «бушующих шестидесятых» и доказательство того, что монархия может быть одновременно традиционной и современной.

Яркие, динамичные и гламурные, они покорили нацию, носясь по Лондону на мотоцикле и наполняя новой жизнью то, что принц Филипп назвал «Фирмой».

В качестве свадебного подарка Маргарет получила участок земли на частном карибском острове Мюстик от бывшего бойфренда Колина Теннанта, что позволило ей построить дом, в котором она, наконец, могла укрыться от утомительных ограничений Британии на несколько недель в году. Она больше не была пятым колесом, у нее был счастливый брак, как и у ее сестры, и они часто разговаривали и встречались. Но всего через несколько лет мечта обернулась разочарованием. Ставший результатом катастрофический урон психическому здоровью Маргарет в дальнейшем обнажил огромную и значительную пропасть в понимании между королевскими сестрами.

Первые признаки проблем, которые преследовали Маргарет на протяжении всей ее взрослой жизни, появились после смерти ее отца в 1952 году.

Совершенно безутешная, она едва могла есть и спать, полагаясь на успокоительные, чтобы заглушить горе. Одна газета сообщила, что ей в течение четырех дней давали бромид, чтобы успокоить ее нервы.

Женщина, которая была душой каждой вечеринки, стала замкнутой и закрылась от света, позже признавшись, что «было ужасное ощущение пребывания в черной дыре [и] ощущение туннельного видения».

В середине 1960-х, когда ее брак начал распадаться, проблемы с психическим здоровьем Маргарет приняли более серьезный оборот.

На Рождество 1966 года друзья заметили, что принцесса много курила и пила. Грустная и отчаявшаяся, она стала звонить им глубокой ночью.

«Она звонила в час или два ночи», - вспоминал один из них. - «Вы одевались и ехали к ней, и она была вся в слезах, а бутылка виски - пустой». В новом 1967 году Маргарет положили в больницу короля Эдуарда VII в центре Лондона. Хотя якобы она была там для «обследования», ходили слухи, что передозировка таблеток и алкоголя стали криком принцессы о помощи.

В предыдущие выходные Маргарет позвонила подруге, когда она устраивала вечеринку, и пригрозила, что, если та не приедет к ней немедленно, она выбросится из окна спальни.

Подруга в отчаянии позвонила Елизавете в Сандрингем, и та спокойно ответила: «Продолжайте вечеринку. Ее спальня находится на первом этаже».

Ответ королевы совпал с ответом королевы-матери и других членов королевской семьи.

Они жили в мире, где болезни лечились длительными прогулками, а психические заболевания игнорировались. Как и в случае с подходом королевы к отоплению - «если вам холодно, наденьте свитер», - ее реакция на болезнь, особенно ее сестры, была прохладной и расчетливой. Поколение спустя принцесса Диана испытала такое же непостижимое безразличие, когда страдала нервной булимией, расстройством пищевого поведения.

В следующем поколении Меган Маркл резко обвинит членов королевской семьи в том, что они одинаково равнодушны к ее собственной борьбе с суицидальными мыслями, а также в расизме.

В 1971 году, когда в американской прессе появились новости о романе Армстронг-Джонса и модели леди Жаклин Руфус Айзекс, отношения между Маргарет и ее мужем переросли в «открытую войну».

Признаком опустошенности Маргарет было то, что она рыдала на плече Ларкина, своего шофера.

Учитывая тот факт, что обычно она могла провести всю дорогу, не сказав ему вежливого слова, это указывало на всю глубину ее отчаяния.

Как позже заметил ее друг Колин Теннант, лорд Гленконнер: «Посмотрим правде в глаза, принцесса Маргарет была в депрессии, а в королевской семье нельзя впадать в депрессию. В ее кругу не упоминают это слово».

Другой друг сказал: «В этой семье никому не разрешается болеть. Но непонимание семьи делает настроение принцессы еще мрачнее».

Несмотря ни на что, Маргарет была не прочь дать выход приступам ревнивого гнева, которые были ей свойственны с молодости.

Во время посещения Виндзорского замка тогдашний премьер-министр Гарольд Макмиллан был поражен, когда Маргарет, одетая в пеньюар, вошла в гостиную королевы и крикнула: «Никто бы не разговаривал с тобой, если бы ты не была королевой!», подобрала полы пеньюара и вышла.

Шокированный премьер-министр почувствовал, что стал свидетелем домашней драмы, которую он не имел ни права, ни желания наблюдать.

Но Елизавета многое прощала сестре, принимая грубость со своим обычным стоицизмом. Она всегда чувствовала ответственность за Маргарет, и время не изменило этого чувства.

В конце пятого - начале шестого десятка жизни Маргарет отношения между сестрами достигли самого низкого уровня, поскольку ее все более бурная личная жизнь и множество негативной прессы взяли свое.

Дом принцессы на Мюстике к этому времени стал синонимом экстравагантного и роскошного образа жизни Маргарет.

Без четко определенных обязанностей и интересов она казалась всего лишь королевским паразитом, живущим за счёт публики.

Ситуация достигла критической точки во время ее восьмилетнего романа с Родди Ллевеллином, садовником и писателем на 17 лет моложе ее.

В какой-то момент их зарождающихся отношений, оказавшись меж враждующих Сноудонов и будучи совершенно не в силах с этим справиться, Ллевеллин перенес нервный срыв и попал в больницу в Лондон.

Его срыв сильно сказался на Маргарет. Не в состоянии уснуть, она приняла слишком много транквилизаторов и была вынуждена отменить все свои королевские мероприятия.

15 ноября 1974 года было объявлено, что она сильно простудилась.

Однако ходили слухи, что она пыталась покончить жизнь самоубийством. Она уединилась в своей спальне и отказалась выходить. Ее друзьям приходилось по очереди ухаживать за ней днем ​​и ночью, пока изнеможение не заставило одного из них позвонить Елизавете.

Хотя королева по натуре не испытывала сочувствия к больным, она отложила свои обязательства и поехала в Кенсингтонский дворец, чтобы навестить свою заболевшую сестру.

Они провели выходные вместе в Виндзоре, где Елизавета смогла узнать, что происходит на самом деле.

Не желая принимать непосредственное участие в драмах Маргарет, всегда надеясь, что они разрешатся сами собой, в этом случае она идеально сыграла свою роль «старшей сестры», дав советы, которые Маргарет, возможно, не приняла бы от своих друзей.

Однако следующий поворот супружеской драмы шокировал даже невозмутимую сестру Маргарет. В июне 1975 года, после своего выздоровления, Ллевеллин присоединился к коммуне на ферме Surrendell в Уилтшире, где некоторые из его друзей-аристократов и художников пытались создать самодостаточное сообщество.

Маргарет была заинтригована и решила съездить туда.

Приехав в своём «роллс-ройс», она присоединилась к Родди и его друзьям у костра, распевая популярные песни со стаканом и вечной сигаретой в руке, и осталась на ночь. Это появилось на первых полосах газет по всему миру и вызвало панику в Букингемском дворце.

Летом, когда панк-группы, такие как Sex Pistols, начали показывать два пальца истеблишменту, Surrendell считался провокационным форпостом купания нагишом, свободной любви и курения марихуаны. Действительно, его дни вскоре были сочтены, когда полиция обнаружила там почти 300 растений каннабиса.

Хотя королева сочувствовала семейным трудностям Маргарет, она не была такой же терпимой ни к нахождению сестры в колонии аристократических хиппи, ни к ее отношениям с неустроенным человеком без определённых занятий.

«Что мы будем делать с беспорядочной жизнью моей сестры?» - жаловалась она своему личному секретарю лорду Чартерису.

Худшее было впереди.

1 февраля 1976 года в воскресной газете появилась серия нечетких фотографий, на которых запечатлены Маргарет, тогда еще замужняя, и Ллевеллин, сидящие вместе в баре на Мюстике. На нем были плавки с Union Jack, на ней - слитный купальник.

Фотографии выглядели достаточно интимными, чтобы компрометировать, что привело к разгневанному телефонному звонку Королевы ее сестре.

«Как ты могла так поступить со мной, с семьей, с монархией?», - цитировали ее слова. - «Как ты могла быть такой глупой?»

Волны неодобрения и язвительности плескались теперь у ворот Монархии, а образ заевшейся принцессы и ее молодого любовника закрепился в общественном воображении.

Во время обсуждений между королевскими советниками и политиками было даже предложено исключить принцессу Маргарет из цивильного листа и разрешить ей вести частную жизнь.

Однако, согласно одному из газетных сообщений, королева категорически возражала против этого предложения, указывая, как много ее сестра сделала, чтобы поддержать ее и монархию. Она приобрела дурную славу. Тем дело и закончилось.

Что касается Родди Ллевеллина, королева отказала ему в посещении любого из своих домов как до, так и после развода Сноудонов - первого в королевской семье за ​​более чем 400 лет.

Возможно, впервые в жизни сестры вступили в прямой конфликт, и многие задавались вопросом, как долго продлится это все более щекотливое противостояние.

Долго ждать им не пришлось. В 1981 году Родди объявил о своей помолвке с другой женщиной.

Маргарет, которой тогда был 51 год, была шокирована, но, хотя она потеряла любовника и друга, она заново обрела свою сестру.

С этого момента она снова посвятила себя поддержке королевы, осознав, что она всегда будет в ее тени, и, наконец, приняла статус младшей сестры королевы. Как она тогда прокомментировала: «По-прежнему играю на вторых ролях спустя все эти годы. Думаю, так будет до самой могилы».

Когда принцесса Маргарет умерла в 2002 году в возрасте 71 года после серии инсультов, королева, казалось, была потрясена потерей сестры, с которой она разговаривала по телефону каждый день.

Когда гроб ставили на катафалк после панихиды, одна ее рука сжимала руку дочери Маргарет Сары Чатто, а другая смахивала слезы.

Кончина Маргарет завершила сложную сагу о двух сестрах, объединенных, но разделенных любовью и долгом.

Одна предпочитала заведённые порядки и ритмы укоренившегося традиционного аристократического образа жизни, другая сделала себя как смелую, кокетливую тусовщицу, общающуюся со знаменитостями, артистами и представителями богемы.

Ей нравились экзотика и провокации, и она создала себе жизнь за пределами Британии.

Но, несмотря на все различия, у обеих была одна стойкая, глубоко укоренившаяся черта: одиночество.

Обе сестры были широко известны и почти постоянно окружены людьми. Тем не менее, во многих отношениях они оставались непонятными для всех, кроме друг друга. Всегда в центре общественного внимания, ни одна из них никогда не в полной мере не наслаждалась «нормальными» отношениями.

Именно из этого положения поразительной изолированности сестры выковали неразрывную интуитивную связь.

На крестинах сестры в октябре 1930 года Елизавета прошептала, восхищенно глядя на младшую сестру: «Я буду звать ее Бутон. Она ведь еще не совсем роза».

Во многих отношениях Маргарет всегда оставалась бутоном, олицетворяющим нереализованный потенциал, кого-то, ограниченного условностями и жаждущего вырваться наружу, в то время как ее сестра превратилась в настоящую королевскую «розу».

Одна - бутон, а другая - роза. Но обе выросли из одной ветки.