А.Г.Румянцев, 2014-й: "Экспериментальная терапия может дать шанс на спасение". Звучит двусмысленно
Насчёт двусмысленно, я это о чём. Журналисты неизменно осаждают Румянцева, да и не только его, вопросом о том, почему россияне при первой возможности едут на Запад лечить, в частности онкологию. И укоренилась уже легенда про какие-то суперэффективные там, на Западе, экспериментальные методы. Разумеется, есть и такие, но, по-большей части, там есть банальная рутина. В хорошем смысле: результаты получены и дело поставлено на поток.
Вот применительно к Румянцеву и его компании, что-то там чудесатое рассказывающих пишущей братии о детской онкологии.... В научных-то журналах они совсем другое пишут! Журналистам, наверно, просто недосуг поизучать эту матчасть в компании разбирающегося в вопросе (хотя бы на уровне педиатрического МедВУЗа) человека.
Что б сразу стало понятно, что "Румянцевские" только-только к 2014-м году со своим протоколом "Москва - Берлин" (МВ), а это уже третьего его издания (МВ-2008, ранее МВ-2002 и МВ-91), подошли к результатам, которые на Западе лучшие объединения врачей достигли ещё на рубеже 80-90 годов прошлого века.
Я тут, под катом, в конце даю линки на несколько показательных статей "Румянцевских". Ну и таблицы. Так что всё очевидно - иди, смотри, делай выводы.
Я уже ранее задавал в пространство риторический вопрос: что лучше - Мерседес из автосалона или самопальный драндулет гаражного производства? Не, я не глумлюсь и не порочу репутацию. 14 лет разницы! 90-й (когда на Западе уже было) и 2014-й (когда в РФ вроде бы стало что-то такое у команды Румянцева). Нормально, Да? "Нет национальной таблицы умножения", громогласно заявил А.Г.Румянцев и тут же отправился её сочинять - мастырить свою кооперативную группу, так и не сумев освоить должным образом протокол ALL BFM-90. И ладно, ежели был бы скорый толк...
По-моему, это как раз и про медицинскую этику, которой Рошаль нынче так озабочен...
И как-то неловко даже, когда академик А.Г.Румянцев в своей статье 2016-го года сравнивает МВ-2008 с западными разработками едва ли не середины 90-х, преподносит схожесть некоторых результатов как невиданный успех...
Кстати, и наш неизменный Г.Л.Менткевич со своими "орлами" уже тогда давно работал с протоколом ALL IC-BFM 2002 (да ещё как работал), врачуя лимфобластный лейкоз, а не более старым AIEOP-BFM ALL 2000, приведенным Румянцевым в таблице.
Ну так и кто у нас эксперименты проводит уже столько лет, правда с неважнецкими результатами?
В развитие: А.Г.Румянцев, 2015-й год "Самое большое удовольствие". Персоны скандала в детской онкогематологии // А.Г.Румянцев, 2019-й год "Да, мы использовали, возможно, в некотором роде циничные инструменты" // А.Г.Румянцев, 2009-й год "И мы в 1990 году приняли решение: работать, как внедренческая фирма в РФ" //
Александр Румянцев: "Экспериментальная терапия может дать шанс на спасение". 29.05.2014, АиФ.Здоровье / ДЕТСКАЯ ГЕМАТОЛОГИЯ
Когда в семье случается несчастье, мы обязательно рассказываем родителям об инновационных подходах, которые могут быть не хуже тех, что сейчас входят в стандарты лечения. Родители могут выбрать.
О проблемах детской онкогематологии, экспериментальном лечении и благотворительной помощи мы беседуем с главным детским гематологом Минздрава РФ, директором ФНКЦ детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Д. Рогачева, профессором Александром Румянцевым
Шаг отчаяния
Елена Бабичева, «АиФ. Здоровье»: Александр Григорьевич, недавно в Интернете была размещена петиция для сбора денег на лечение за границей ребенка с миелобластным лейкозом. Неужели в наших клиниках это заболевание не лечат?
Александр Румянцев: Лечат, и мы используем лучшие технологии, но проблема в другом. Это заболевание очень сложное - у него семь разновидностей и каждая имеет свой прогноз. При остром лейкозе химиотерапия дает примерно 40% выздоровлений. Если использовать еще и трансплантацию костного мозга, можно получить 60% выздоровлений. Оставшиеся 40% подразделяются на две группы примерно поровну. Одна погибает из-за осложнений, несовместимых с жизнью, при лечении, потому что оно очень токсичное. Во вторую группу входят дети, устойчивые к этому лечению.
- Но существуют еще и экспериментальные методы, которые разрабатывают многие клиники в мире…
- И когда в семье случается такое несчастье, мы обязательно рассказываем родителям об инновационных подходах, которые могут быть не хуже тех, что сейчас входят в стандарты лечения. Родители могут выбрать. Если они выберут экспериментальный подход, в клинику, где его практикуют, высылаются документы на ребенка, происходит стопроцентная предоплата. Минздрав все эти функции выполняет, но по времени это долгая история. И когда все горит, родители начинают сами искать деньги, продают для оплаты лечения все вещи, квартиру. Как врач я отношусь к этому, может, и отрицательно. Но как человек, как отец и дед я этих родителей понимаю.
- Такая ситуация только у нас в стране?
- Такая ситуация во всех странах. Когда все отказывают, родители ищут деньги и идут к тому, кто берется за лечение. Тем более что шанс на спасение экспериментальная терапия действительно может дать.
Экспериментальным путем
- В нашей стране есть подобные экспериментальные программы?
- Да. Например, есть пациенты с лимфобластными лейкозами, которые дают рецидивы. Что с ними делать? Можно предложить трансплантацию, но она подходит не для всех видов лейкозов. Новые препараты позволяют рецидив вылечить, и мы используем экспериментальную программу для лечения.
Есть также программы, связанные с тем, что трансплантируемый материал - клетки - могут быть специальным образом обработаны и лишены некоторых рецепторов, что позволяет улучшить результат. Но чтобы получить доказательства, нужны время и статистика. А вообще экспериментальных программ у нас мало - нет значимых отечественных разработок. Мы сейчас работаем примерно со 150 лекарственными молекулами, а в мире их разрабатывается 2,5 тысячи.
- И никаких достижений у нас нет?
- Мы находимся в позиции страны, которая вынуждена была пройти определенный путь. Когда я начинал работать с лейкемией, еще в СССР, практически все дети от нее погибали. В 1991 году десятилетняя выживаемость таких детей составляла лишь 7,9%. А в Германии и США выживали 70%. Мы изучили проблему, перешли на западные протоколы лечения. И уже в 1996 году мы примерно в 20 центрах поднялись до европейского уровня. Сегодня наш российский протокол входит в топ лучших мировых протоколов. Выживаемость по России больше 80%. А в Москве, например, в Морозовской больнице - 95%, то есть каждый ребенок с лейкемией выздоравливает. И это прогресс.
Самое интересное, что за эти 20 лет ни одного нового лекарства не появилось. Мы используем старые лекарства, но по жестко определенным технологиям. Немцы называют это «формулой мастера». И мы эту систему внедрили.
- Почему же тогда при малейшей возможности родители больных детей едут лечить их за рубеж?
- Если я как специалист вижу, что ребенку помочь нельзя, я делаю заключение, что в нашей стране помощь оказать невозможно. Но есть центр за рубежом, который ведет экспериментальную терапию.
Кстати, мы тоже имеем возможность и пригласить к нам нужного зарубежного специалиста. Например, не так давно к нам в Центр поступил ребенок с опухолью редкой локализации - в пяточной кости. Мы пригласили специалиста из Германии, который смоделировал кость в 3D-принтере и смоделировал протез. Девочка ушла из больницы своими ногами.
- А у нас такие специалисты есть?
- Да. Например, в нашей нейрохирургии есть врачи, которых приглашают на операции за рубеж. Но их единицы. Ведь для того чтобы специалиста знали в мире, нужно иметь научные публикации, посещать научные симпозиумы. Наша беда в том, что у нас есть замечательные врачи, которые могут подковать блоху, но не могут поставить свою методику на поток.
Где средства взять?
- А может, люди рвутся на лечение за границу, потому что в наших медицинских центрах не хватает квот?
- Эта проблема надуманная. К примеру, такое крупное учреждение, как наше, имеет госзаказ, под него выделяются деньги. И значит, любого ребенка с гражданством РФ мы принимаем на лечение бесплатно, но по направлению департамента здравоохранения субъекта РФ. Существует несколько источников финансирования: бюджетное, страховое, муниципальное. Но примерно треть поступающих на лечение средств идет из благотворительных организаций.
- При этом многие возмущаются: почему государство не оплачивает медицинскую помощь?
- ТАКУЮ помощь оно нигде не оплачивает. Это попросту невозможно. Вот вам пример. Сейчас мы организуем центр для реабилитации детей именно за счет благотворительных фондов. Мы берем самых сложных пациентов: маленьких детей, после трансплантации, с врожденными опухолями, после химиотерапии, операции, лучевой терапии. Им нужны специальные условия с питанием, психологическим развитием. Надо обучать и их родителей. Кто и на чьи деньги будет их этому учить?
В Германии, с которой мы во многом снимаем кальку в организации лечебного процесса наших пациентов, в 1984 году организовали первый реабилитационный центр и добились от страховых компаний финансирования на реабилитацию не просто ребенка, но и всей его семьи. Из 200 человек, которые приезжают в центр, там 60 - дети, вылечившиеся от рака, а остальные - их мамы, папы, бабушки… Конечно, стоимость пребывания в таком центре очень высокая. Может, медицинская часть там и не такая емкая, и наш Минздрав смог бы ее оплатить. Чего не скажешь о социальной, психологической и педагогической составляющей. Законодательной базы под их финансирование у нас нет. Без помощи благотворительных организаций здесь не обойтись. За рубежом благотворителя освобождают от налогов на пожертвование. Хорошо бы такое ввести и у нас.
***
А.Г.Румянцев / ЭВОЛЮЦИЯ ЛЕЧЕНИЯ ОСТРОГО ЛИМФОБЛАСТНОГО ЛЕЙКОЗА У ДЕТЕЙ / ФГБУ Федеральный научно-клинический центр детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева МЗ РФ, Москва, РФ. Журнал ПЕДИАТРИЯ, 2016, №4.
***
Д.В.Литвинов, А.Ф.Карелин, К.И.Романова,Ю.В.Румянцева, А.И.Карачунский / Лечение острого лимфобластного лейкоза у детей: современные возможности и нерешенные проблемы. / Доктор.Ру, 2015, № 10 (111), с. 30-37.
Несмотря на успех кооперированной группы «москва - Берлин», не являющейся по идеологии БФм-ориентированной, и конкурентные результаты лечения в целом, в ходе исследования ALL-MB 2002 был выявлен ряд проблем терапии ОЛЛ у детей в России. В первую очередь отмечена высокая летальность на этапе индукционной терапии и в состоянии ремиссии по сравнению с ведущими зарубежными клиниками.
Частота смертей на этапе индукционной терапии была довольно высокой и составляла для всех пациентов 4,21%, а в группе HRG - 9,18%. Летальность в ремиссии упациентов SRG и ImRG не различалась и составляла около 5%; у пациентов HRG, получавших интенсивную высокодозную терапию, - 11,22%.
Исследование ALL-MB 2008 было успешно завершено в 2014 г. Итоги этого исследования обсуждаются, и кооперированная группа готовится к публикациям. Материал, которым располагает кооперированная группа, уникален: в протокол включен 3461 больной со сроком наблюдения до 6 лет в возрасте от 1 месяца до 28 лет.
Протокол имеет международную регистрацию и, по существу, является визитной карточкой российской клинической науки.
***
Ю.В.Румянцева, А.И.Карачунский, О.В.Алейникова и др. / Эффективность протокола ALL-MB 2002 у детей с острым лимфобластным лейкозом. / Терапевтический архив, 2010, Том 82, №7, с. 11-19.
Цель исследования. Оценка эффективности оригинального протокола АLL-МВ-2002 в рамках многоцентрового исследования лечения острого лимфобластного лейкоза (ОЛЛ) у детей. Материалы и методы. С 15.04.02 по 01.01.08 в 36 клиниках России и Беларуси зарегистрированы 1873 первичных больных ОЛЛ в возрасте от 1 года до 18 лет, из которых 1544 включены в данное исследование.
Результаты. При медиане наблюдения 4,12 года 7-летняя бессобытийная выживаемость (БСВ) составила 73 ± 13%, общая выживаемость (ОВ) - 78 ± 2%, безрецидивная - 82 ± 1%.
У пациентов группы стандартного риска (SRG) и промежуточного риска (ImRG) показатели БСВ и ОВ были одинаковыми и составили 76 ± 2 и 80 ± 2%, соответственно.
У пациентов группы высокого риска (HRG) БСВ составила только 30 ± 6%, а ОВ - 37 ± 6%.
Частота развития рецидивов с поражением ЦНС достигала 4,7% у всех пациентов, при этом 6-летний кумулятивный риск развития изолированных нейрорецидивов у пациентов SRG составил 2,5%.
Отмечено значительное ухудшение выживаемости у подростков, у пациентов с высоким исходным лейкоцитозом (более 100109/л), размерами селезенки более 4 см и более от края реберной дуги. Плохой ранний ответ на терапию (на 8-й и 15-й дни индукции) также был ассоциирован со снижением ее эффективности.
Заключение. Результаты нового протокола ALL-MB-2002, несмотря на значительное увеличение количества центров и некоторое увеличение интенсивности терапии, как минимум эквивалентны полученным при использовании предыдущего протокола ALL-MB-91.
***
Ю.В.Румянцева, А.И.Карачунский, А.Г.Румянцев / ОПТИМИЗАЦИЯ ТЕРАПИИ ОСТРОГО ЛИМФОБЛАСТНОГО ЛЕЙКОЗА У ДЕТЕЙ В РОССИИ / ФГУ ФНКЦ ДГОИ Росздрава, Москва. Журнал ПЕДИАТРИЯ, 2009, Том 87, №4.
