Уехал в США гениальный кинорежиссер сатирического жанра Юрий Мамин. Вот бы его в Беларусь...
Вот совершенно серьёзно. Депардье да Сигал - прекрасные ребята, но не того поля ягоды. Во-первых Мамин - гениальный советский режиссер. После ухода из жизни целой плеяды великих - Гайдая, Рязанова, Данелия, он, пожалуй, сейчас один такой остался. Не просто режиссёр-сатирик, но и с необычайно тонким и полным видением сути сатирического жанра, а не только власть высмеивать:
"...Помимо того, что власть такая, и население такое... Почему надо на Карельском перешейке превратить всю дорогу в помойку? Когда снег стаивает, ты едешь по дороге и видишь, что по обочинам лежат мусорные кучи, пакеты выброшенные, железяки, консервные банки бесконечно.....Ты переезжаешь границу Финляндии, лес продолжается - чистота. Что это такое? Это уже не от правительства идет....Я когда-то вел в Петербурге программу «Дом культуры» на канале «100». Когда я сказал то, что вам говорю, про разницу дорог у нас и в Финляндии, мне звонили зрители в прямом эфире, было много возмущения....Знаете, удивительное свойство моих соотечественников - абсолютное нежелание замечать свои недостатки, крайняя обидчивость. Это связано с отсутствием возможности посмотреть на себя с чувством юмора....Вот так важна была роль сатирика. Я понимал, что делаю очень важное дело..."
Ничего не напомнило, а? (Я бы на месте Лукашенко точно Мамина бы пригласил. Хотя бы и проект какой сделать. Наш же человек!) Во-вторых талант Мамина многогранен: он и вел радиопередачи, и поднимал Ленфильм с Сокуровым и Германом, проподавал. Он же живая-ходячая энциклопедия советского кинематографа, его слушать и слушать. Его знают и уважают в мировом кино. Невероятной энергии человек, оказавшийся совершенно не нужным нынешним российским властям, делающим упор на мрачно-сермяжной кондовости и отрицании самоиронии, трезвого взгляда "в зеркало".
В идеале Юрий Мамин мог бы поднять белорусский кинематограф на невероятные высоты. Фантазии? Может быть. Но так вполне могло бы быть. Стране нужен позитив и ощущение драйва. И трезвый взгляд на самоё себя Далеко не последние факторы успеха.
«Плотной стеной стоят мажоры, дети тех, кто насосался в Москве». 07.04.2019, "Салiдарнасць".
Известие о том, что знаменитый режиссер Юрий Мамин, автор «Окна в Париж», «Праздника Нептуна», «Фонтана» и других популярных комедий, эмигрировал в США, вызвало бурную дискуссию.
«Последний талантливый комедиограф» покидает Россию», - пишет кинокритик Валерий Кичин. Кандидат на пост губернатора Петербурга от КПРФ режиссер Владимир Бортко выступил с оскорбительным прощальным напутствием, Юрий Мамин ответил ему: «Мой отъезд, который, как мне казалось, имеет значение лишь для моих друзей и знакомых, стал лакмусовой бумажкой, проявившей глубочайший внутренний конфликт в нашем обществе».
В интервью режиссер рассказывает, почему он решил эмигрировать и как чувствует себя в США.
- Я летел в Америку с аудиокнигой Евгении Гинзбург «Крутой маршрут». В ней открывается страшная жизнь России, люди-монстры, воспитанные сталинской эпохой. Людей легко превратить в чудовищ, в рабов, не желающих быть свободными.
И вот я вижу, что Россия, которая смотрит Первый и Второй канал, стремительно идет к сталинскому ощущению времени, к сталинскому обществу, к готовности заложить своего товарища, чтобы выразить свою любовь к вождю. Люди готовы доносить друг на друга. Они боятся инакомыслия, боятся свободной мысли.
А меня в России лишили работы. У меня особая работа. Я сатирик, я создаю смешное кино, в котором пытаюсь открыть глаза соотечественникам на то, как они живут. Если ты выступаешь гневно, ты встретишь такую же гневную отповедь. А когда выходили фильмы «Фонтан», «Бакенбарды», «Окно в Париж», зал смеялся, люди получали глоток свободы для того, чтобы жить дальше и понимать, что всё это можно исправить.
Но когда у меня нет работы, когда я не могу преобразовывать страну, мне там делать нечего. Многие товарищи удивляются: ну ты что, не мог получить какой-нибудь сериал? Мог получить сериал, но мне стыдно было бы.
Я хочу ходить с поднятой головой, смело смотреть в лицо людям, которым нравится мое творчество и которые видят во мне честного человека, а не приспособленца и конформиста. Это для меня гораздо важнее денег. Поскольку это невозможно в России, приходится уезжать в Америку.
- Во второй половине 80-х годов, когда выходили ваши первые фильмы, атмосфера была совершенно другой. Перестройка начиналась на съезде Союза кинематографистов…
- Когда мой фильм «Праздник Нептуна» был показан на Съезде кинематографистов - это произвело впечатление взрыва. Это был фурор, я стал знаменитым в одночасье. Потом он был показан на съезде писателей. Мне звонили Астафьев, Белов, Распутин, писатели, которые были моими кумирами. Они мне выражали свое восхищение.
Фильм попал в струю общественных перемен. Это было чудо, я стал культовой фигурой. И время было чудесное. Есть американский фильм «Лучшие годы нашей жизни», вот когда я встречаюсь с теми, кто поднял голову в перестройку и задышал воздухом перемен, мы говорим, что это было десятилетие надежд, лучшие годы нашей жизни.
Мы ждали, что Россия никогда больше не будет такой заскорузлой страной, какой она была в застойные времена. Но надежды пропали. Можно жить в голодной стране, можно жить в нищете, если у тебя есть горизонт и ты понимаешь, что делаешь что-то важное, что твоя страна станет наконец достойной. На этом большевики обманули общество. Всё было обмануто, растоптано.
Второй раз нас обманули, когда была оттепель. Я был тогда школьником и хорошо помню, как в жизнь ворвались новые поэты, новая литература, новое кино. Мы дышали этим. Хрущевская оттепель, быстро закрытая, воспитала поколение, которое сделало перестройку. Но в результате всё пришло к реставрации партийного чиновничества и госаппарата, который при Путине достиг неимоверных размеров, стал напоминать страшную кафкианскую державу.
- Когда вы почувствовали, что горизонт исчезает? Даже некоторые мудрые люди приветствовали приход Путина к власти в 1999 году.
- Пьяный Ельцин, который мог писать на шасси самолета в присутствии встречающей делегации, - это был позор для России. Такие вещи разлагают население. Да, Путин дал новые надежды. Мы рассчитывали на то, что им управляет здравый смысл, а потом выяснилось, что его нет, есть только одно стяжательство, желание бедного человека из подворотни нахапать как можно больше для своей компании.
Так оно и получилось. Вот эти люди установили свои порядки, абсолютно развратили страну. Никто не верит в совесть, в честь, в достойные человеческие качества, а все занимаются только стяжательством. Ненавидят верхушку, потому что она богаче их, но большинство хотело бы поменяться с ними местами.
Вот показатель: разоблачили Друзя, который хотел подкупить руководителя передачи. Но все осуждают и его, и Бера: ребята что-то не поделили, а если бы у них была голова на плечах, могли бы неплохо зарабатывать. Так считает и руководство канала, и журналисты типа Доренко: ребята что-то не поделили. А я стою на стороне Бера. У него оказалась совесть, а никто в это не может поверить.
Дело в том, что я вспоминаю слова Раневской: «Я настолько стара, что еще помню порядочных людей». Вот такой мир возник сейчас. Я не знаю, как его переделать. Путин уйдет рано или поздно, а что будет с этой оглупленной, отравленной страной, которая была когда-то самой читающей, а стала одной из самых невежественных?
Я преподаю в течение 10 лет, и меня ужасает невежество студентов. Ну что тут делать? Я, вообще говоря, уехал бы давно, но у меня ведь обокрали всю картину «Не думай про белых обезьян». Я обращался в ОБЭП, я писал письмо Путину, собирал документы, все было бесполезно.
Более того: фильм, посланный на «Нику», тут же появился в сети с грифом «Ника», который был поставлен крупно на кадре для того, чтобы его не воровали и не показывали. Вот я расплачивался с долгами в течение десятилетия. В результате мне пришлось продать всё, что у меня было.
Наконец последнее - это квартира в Петербурге, которую продали в два раза ниже ее стоимости. И уехали сюда, потому что надо продолжать жить и работать, а там ничего уже не держало, кроме немногих друзей, потому что все поумирали.
- Уютно ли вы себя чувствуете в США?
- Я много раз бывал в Соединенных Штатах. Первый раз приезжал в 1989 году. В большинстве центральных городов бывал за прошедшие 30 лет. Показывал свои картины - и «Окно в Париж», и «Обезьяны», и «Бакенбарды».
Сейчас живу в Коннектикуте под Нью-Йорком - тут спокойно, есть возможность работать. Я ушел от городского питерского шума. Здесь дышится легко, ежедневно гуляю по берегу океана, по пустынным улицам.
Мне нравится одиночество, есть возможность раздумывать. Воздух чистый. Редкие прохожие здороваются, улыбаются, такого я не видел в нашей стране, где у всех хмурые лица. Мне нравится здесь. К тому же сейчас весна, погода соответствует хорошему настроению.
Чувствую себя как в санатории. Но дальше придется включиться в серьезную работу.
- Работаете над новым фильмом?
- У меня есть три проекта, которые я хотел бы здесь осуществить. Главный - это «Радость любви к Джойсу», то, что мне закрыл министр культуры Мединский.
Есть проект мюзикла, который называется «Плывем на Гавайи»: на российском корабле с арестованными женщинами происходит мятеж, как на броненосце «Потемкине». Довольно забавная вещь, которая, как мне кажется, может быть, подойдет даже для Бродвея.
И еще есть сценарий про исследователя Антарктиды, который интересуется жизнью пингвинов, но не может наладить свою собственную.
- Есть ли в американской жизни что-то, что вам кажется непонятным, пугающим?
- Нет, ведь мы про американскую жизнь знаем не меньше, чем про нашу. Я знаю почти всю американскую литературу. Все американские фильмы в России выходят, и хорошие, и плохие.
Мои студенты смотрят только американское кино, американская культура захватила умы российских кинематографистов. У нас такие же воспитанные на американском кино вкусы.
- Вы упомянули, что Мединский завернул фильм «Радость любви к Джойсу». Как это произошло?
- Семь лет назад питерские кинематографисты в лице Алексея Германа-старшего и Александра Сокурова написали письмо Путину о том, что гибнет студия «Ленфильм». Знаменитая студия, у нее была своя школа, не похожая на московскую, ее надо сохранить.
Путин дает указание: да, поднять, возродить студию «Ленфильм». Охваченные порывом, мы собираемся, еще Герман был жив, его жена Светлана Кармалита возглавила общественный совет «Ленфильма», я был ее помощником, там было много уважаемых людей. Надо было возродить проекты, на которые должны были дать федеральные деньги.
В результате оказалось, что сценариев нет, и на государственное финансирование пошли всего три проекта. Из них два моих. Один из них - «Радость любви к Джойсу» про переводчиков сталинского времени, которые погибли из-за того, что хотели сделать достоянием своих соотечественников сложный, восхитивший их язык «Улисса».
- Валентин Стенич?
- Стенич первый переводил в 20-е годы, а Игорь Романович, который последовательно переводил «Улисса», погиб в лагерях. Его жена Елена Вержбловская, замечательная женщина, которая потом стала старицей Досифеей, написала пронзительную автобиографическую книгу «Близнец».
Моя дочь Катя заразила меня этой идей. Потом она связалась с Екатериной Гениевой, директором Библиотеки иностранной литературы в Москве. Гениева тоже восхитилась идей и благословила ее. Я написал сценарий, сценарий очень ей понравился, она его пыталась пробить, даже знакомила меня с министром культуры Ирландии. Она пыталась пробить его и у Мединского. Старший Герман поддерживал сценарий.
Мединский даже со мной поздоровался на «Ленфильме», ласково улыбнувшись, вел долгие переговоры с Кармалитой. Она думала, что проект пройдет. Нет. Второй проект, который подал «Ленфильм», - «Окно в Париж. 20 лет спустя».
Директор «Ленфильма» надеялся, что нужна будет какая-то демократическая комедия. «Окно в Париж. 20 лет спустя» - это же очень интересно. Тем более что сценарий был острый. Если первый фильм был портрет начала 90-х, портрет русского человека на рандеву с Европой, то второй - портрет человека через 20 лет, как и обещалось в первой картине. Совершенно другая ситуация, не менее острая.
Но на питчинг прибыл в Москву, причем именно на мою защиту, Мединский. Защита была очень успешной, у меня были подготовлены два хороших ролика. Когда закончилась моя защита, эксперты сказали: «Да, «Ленфильм» показал нам класс». Я был полон радужных надежд. Директор был уверен, что всё в порядке, он даже хотел через два дня вызывать каких-то спонсоров, чтобы запустить производство.
Но мой проект был закрыт. А потом выяснилось, что Мединский в принципе не любит мое творчество, считает меня «пятой колонной». Когда он говорил «рашка-говняшка», он имел в виду прежде всего «Окно в Париж».
- Я вспоминаю разговор с Марленом Хуциевым, который сказал, что Мединский - ничтожество.
- Достаточно посмотреть на его физиономию, когда он смотрит на Путина! Она напоминает карикатуры Боклевского к произведениям Гоголя. Я его даже не виню, его поставил Путин, он сторожевой пес своего хозяина, который должен его охранять от всяких посягательств. И он устраивает власть. Пока будет эта власть, будет он или такой же, как он. Что ж тут пенять на собачку, хозяин таков.
- Через два-три дня после того, как вы уехали, в России окончательно одобрили закон, запрещающий проявлять неуважение к представителям власти. Какая уж тут теперь сатира…
- Сатира состоялась такая, когда в Ярославле нашли на колоннах слова «Путин *****», довели дело до московской прокуратуры, которая им занялась, стали искать виновников и закрывать СМИ. Вот к чему привел этот закон Клишаса.
Каждый день будет Россия поскальзываться на этом идиотизме, потому что так называемые слуги народа, депутаты - это сборище идиотов и стяжателей, которые по своей глупости и человеческой гадости каждый день придумывают ухищрения, чтобы сделать жизнь соотечественников еще более трудной, недостойной. Это оборачивается комедией.
- С одной стороны все это комично, а с другой - уже совсем не смешно. Один из самых знаменитых режиссеров Кирилл Серебренников находится под домашним арестом, режиссер Олег Сенцов осужден на 20 лет, режиссера Алексея Красовского затравили из-за фильма «Праздник» и пытались возбудить уголовное дело…
- Это мрачно и очень опасно. Конечно, нельзя равнодушно смотреть на то, что происходит, на то, какие законы выпускаются. Я активно участвовал в общественной жизни, выступал на митингах, не мог молчать. Но жизнь таких активных людей становится очень опасна. Их калечат, сажают, разгоняют, бьют дубинками. И это противостояние будет только ожесточаться.
Оно не будет утихать, для этого и создана огромная Росгвардия. Когда видишь этих примитивных людей - всех этих Сечиных, понимаешь, какие они малознающие, невежественные.
Думаешь: боже мой, вот эти гоголевские персонажи руководят государством, до чего же они могут довести страну? Они сродни маргинальному, невежественному, грубому, матерящемуся населению, они такие же. Они снимали в самолете свою пьянку и бесстыдно выложили все в интернете.
Вот такая власть, такие примитивные люди. Существует конфликт между небольшой мыслящей частью страны и огромным оглупленным населением, которое, несмотря на все тяготы, готово поддержать вождя в силу привычки к рабству, нелюбви к инакомыслию и свободе.
Невежество, которое я наблюдаю в высших учебных заведениях, куда приходят выпускники школ, просто зашкаливает. Вот эта толпа, что же она может создать?
- Мыслящая часть страны выступала 30 лет назад на съезде Союза кинематографистов. Почему этот союз погиб?
- Произошла реставрация. Меня вызвали в Москву после «Праздника Нептуна», Климов и его помощники приглашали работать в секретариате. Я сказал: нет, мне уже 40 лет, я впервые получил возможность снимать кино и никогда не променяю эту возможность на организационные дела.
На что мне было сказано: сначала надо установить новые правила игры, надо все организовать и сделать по-новому, тогда уже заниматься творчеством. Я говорю: вот вы и занимайтесь. Я отказался от этого и нисколько не жалею. Это позволило мне снять подряд несколько фильмов, пока давали.
А дальше происходит следующее - идет реставрация. Тогда ведь выкинули Михалкова и Бондарчука из союза - как сегодня говорят, самых достойных людей. Нет, совершенно недостойных. Я уважаю творчество Михалкова 70-х годов, да, он проявил свой талант, но после этого не сделал абсолютно ничего.
Это деградация, потому что его все силы и одаренность была направлена на совершенно другие вещи, не творческие. Он хотел стать значительным лицом, даже участвовал в президентской гонке. Стяжательство заставило его прибирать к рукам всё - Фонд культуры, авторские права...
В этом они очень похожи с Путиным, поэтому они и такие друганы были долгое время, не знаю, как сейчас. В начале 90-х произошла реставрация чиновничества старого режима. По существу, бывшие партийные бонзы пришли, они решили освоить деньги партии при помощи других стяжателей из новых демократов и преобразователей общества, прежде всего Чубайса.
Это позволило им приватизировать страну. Результат этой деятельности мы видим сегодня. Дело в том, что страна была не подготовлена к капитализму. При советской власти примерно равные были возможности у работающих людей. Если говорить о творческих людях, наиболее талантливые могли получить возможность снимать кино, поехать на фестиваль.
Даже признанные не идеологически верными художники, типа Тарковского, все-таки ценились как золотой фонд, который можно представить на зарубежных фестивалях. Я еще застал время, в конце Советского Союза, когда благодаря своему комедийному дару смог выделиться.
Сегодня соревновательности нет, плотной стеной стоят мажоры, дети тех, кто насосался в Москве. K элите причисляют себя только они. Что говорить талантливым студентам? Спины у московского пирога стоят очень плотно, соревновательности нет, они хотят заниматься в том числе и кинематографом, престижным, завидным делом.
Их привлекает возможность быть на виду, ездить на фестивали, обниматься со звездами, весело проводить жизнь - это такое дело, куда устремились все мажоры.
- Умер автор знаменитых комедий Георгий Данелия. Вы были знакомы, любите ли его фильмы?
- Данелия сказал мне: «Юра, если вы думаете, что это Рязанов взял вас на курсы, вы ошибаетесь - это я вас взял. Когда была разнарядка, чтобы от Ленинграда взять одного человека, то Рязанов, ваш учитель, не сопротивлялся, он готов был взять одного человека с Украины. Но после экзаменов я сказал: зачем нам брать слабого претендента из Киева, когда надо взять хорошего парня из Питера. Это решило вопрос». Вот так мы с ним очень уважительно друг к другу относились.
Я всегда восхищался его творчеством, он был тонкий режиссер, его юмор был тонкий. Мне нравился, конечно, мой учитель Рязанов. Но должен сказать, что Данелию я считал гораздо более изысканным кинематографистом. Неслучайно, как говорят, и Феллини восхищался его картиной «Не горюй!».
- Вы готовили фильм «Окно в Париж. 20 лет спустя». А что бы ваши герои делали в 2019 году?
- Я не предполагал, что дойдет до такого в России. Путин и его команда развернулись в последнее десятилетие по-настоящему.
Крайнее стяжательство, неимоверное расслоение общества, когда богатые в несколько тысяч раз богаче бедных, - это невероятно. Причем они кичатся, окружили себя заборами, гвардией, охраной.
Я рос на Карельском перешейке, я помню там огромное количество великолепных озер, сказочных лесов, которые когда-то писал Шишкин, восхищающих взор. Теперь не подойти, вокруг стоят усадьбы: здесь живет Чубайс, там живет Матвиенко, здесь усадьба ее сына. Маленький пляжик оставили для аборигенов, для тех, кто тут вырос.
А туристы, которые приезжают, загаживают всё. Помимо того, что власть такая, и население такое.
Почему надо на Карельском перешейке превратить всю дорогу в помойку? Когда снег стаивает, ты едешь по дороге и видишь, что по обочинам лежат мусорные кучи, пакеты выброшенные, железяки, консервные банки бесконечно. Ты переезжаешь границу Финляндии, лес продолжается - чистота. Что это такое? Это уже не от правительства идет.
Я когда-то вел в Петербурге программу «Дом культуры» на канале «100». Когда я сказал то, что вам говорю, про разницу дорог у нас и в Финляндии, мне звонили зрители в прямом эфире, было много возмущения.
Знаете, удивительное свойство моих соотечественников - абсолютное нежелание замечать свои недостатки, крайняя обидчивость. Это связано с отсутствием возможности посмотреть на себя с чувством юмора.
Вот так важна была роль сатирика. Я понимал, что делаю очень важное дело. А Мединский понимает, что ни в коем случае не надо давать мне делать это важное дело.