На волю всех, на волю!
Недавно мне приспичило написать одно эссе для учебы. И так тема этого эссе меня взбудоражила, что не могу им не поделиться. Изначально это должно было быть изучение литературного произведения на предмет религиозных мотивов, но это ж я, Толстого у меня с гулькин нос, зато много всего другого интересного.
Собственно, эссе про то, как у нас сложно было развестись в 19 веке, и почему это так плохо. И да, в обществе это аукается до сих пор.
Эссе на тему «Проблемы бракоразводных процессов в русском обществе на примере пьесы Л.Н. Толстого "Живой труп"»
И да здравствует развод, господа! Он устраняет ложь,
которую я так ненавижу! (х/ф "Тот самый Мюнхаузен")
"Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть." (Апостола Павла послание к ефесянам (5:22-33))
В христианстве муж и жена - единое целое. Святость брака заключается в этом единстве. Именно поэтому христианин должен быть целомудренным - чтобы сохранить себя для будущего супруга. Развод же рушит эту важнейшую связь, обесценивает священство союза душ и тел. Именно поэтому Церковь так противится разводам. Это удивительная, чистая, полная самоотдачи во имя любви друг к другу и Богу модель отношений, и она не может не вызывать уважения. Однако, как и многие религиозные модели, она глубоко идеалистична и потому утопична. Она не может повсеместно быть реализована в мире, где живут люди со страстями, слабостями и внутренней противоречивостью. Проще говоря, живые люди.
"И если за тобою, во имя хлеба небесного, пойдут тысячи и десятки тысяч, то что станется с миллионами и с десятками тысяч миллионов существ, которые не в силах будут пренебречь хлебом земным для небесного?" (Ф.М. Достоевский "Братья Карамазовы")
Пьеса Льва Николевича Толстого "Живой труп" обнаруживает вопиющую проблему российского общества 19 века - острую необходимость и одновременно невероятную сложность разводов. Так как бракосочетаниями и разводами заведовала исключительно Церковь, стремящая любым способом сохранить брак, его осуществление становилось практически невозможным.
Однако так было не всегда. В допетровский период Церковь мягче относилась к этому вопросу, развод можно было получить просто по благословению духовного отца. Начиная с преобразований Петра I, в законодательстве появились тенденции к усложению бракоразводного процесса. Сильно уменьшилось количество причин, по которым могли дать развод. По законам 19 века супружество могло быть расторгнуто только на следующих основаниях: в случае доказанной измены супруга, добрачной неспособности к брачному сожитию, в случае, когда один из супругов приговорен к наказанию, сопряженному с лишением всех прав состояния, или же сослан на житье в Сибирь с лишением всех прав и преимуществ, в случае безвестного отсутствия другого супруга не менее 5 лет. Такие причины, как "покушение на жизнь", "насилие", "алкоголизм", "растрата всех средств", "заразная болезнь" просто не брались в расчет (представьте себе ситуацию, когда муж болен проказой или сифилисом, а жена не может ему отказать в постели).
Итак, герои пьесы Толстого - несчастливо живущая супружеская пара. Федор Протасьев пьет, кутит, проматывает семейное состояние и причины своих поступков объясняет так: "Как я дошел до своей гибели? Во-первых, вино. Вино ведь не то что вкусно. А что я ни делаю, я всегда чувствую, что не то, что надо, и мне стыдно. <…> А музыка - не оперы и Бетховен, а цыгане... Это такая жизнь, энергия вливается в тебя. А тут еще милые черные глаза и улыбка. И чем это увлекательнее, тем после еще стыднее". Елизавета, его жена, готова простить его в сотый раз, однако Федор понимает, что приносит ей и своему сыну только несчастье и не хочет возвращаться в семью. В то же время рядом с Елизаветой всегда находится предупредительный, добропорядочный Виктор Каренин, с детства влюбленный в нее. Елизавета тоже питает к нему нежные чувства, однако сдерживает их, сохраняя преданность Федору (которому это совершенно не нужно). Все, что нужно супругам для счастья - развод. Федор будет свободен, и его перестанет сжигать чувство стыда, которое он топит в алкоголе, Елизавета сможет быть счастлива с любимым человеком, который с радостью позаботится о ней и ее сыне.
Для того чтобы понять, почему же всё это составляло такую большую проблему, необходимо учесть особенности тогдашнего бракоразводного судебного процесса.
Иск о разводе подавался епархиальному начальству. После получения просьбы о разводе епархиальное начальство поручало доверенным лицам произвести увещание супругов, чтобы они оставалась в брачном союзе. Когда увещание не достигало цели, начиналось судебное разбирательство, на которое ответчики обязаны были являться лично. В случае если один из супругов не являлся в суд, разбирательство могло затянуться на годы.
Признание ответчиком своей вины не считалось доказательством и основанием для развода. Устав духовных консисторий утверждал: "Главными доказательствами преступления должны быть признаны: а) показания двух или трех очевидных свидетелей и б) прижитие детей вне законного супружества, доказанное метрическими актами и доводами о незаконной связи с посторонним лицом. Затем прочие доказательства: письма, обнаруживающие преступную связь ответчика, показания свидетелей, не бывших очевидцами преступления, но знающих о том по достоверным сведениям или по слухам; показания обыскных людей о развратной жизни ответчика и другие - только тогда могут иметь свою силу, когда соединяются с одним из главных доказательств, или же в своей совокупности обнаруживают преступление".
Трудно себе представить, но на судебный процесс было необходимо представить свидетелей прелюбодеяния. Как писал С. Григоровский, прослуживший более 25 лет в Канцелярии Святейшего Синода: "...мыслимо ли допустить действительное существование свидетелей-очевидцев прелюбодеяния какого-либо супруга, разве подобный акт подается наблюдению, разве он совершается открыто, на глазах у других?"
Федор боялся бракоразводного процесса: "Развод? Я давно сказал им, что готов дать, но условия принятия вины на себя, всей лжи, связанной с этим, очень тяжелы", "Лгать, играть гнусную комедию, давая взятки в консистории, и вся эта гадость невыносима, противна мне. Как я ни гадок, но гадок в другом роде, а в этой гадости не могу принять участие, просто не могу. Другой выход, к которому я прихожу,- самый простой: вам надо жениться, чтобы быть счастливыми. Я мешаю этому, следовательно я должен уничтожиться...» Невозможно было развестись "чисто" и без проволочек, не очернив репутацию супругов. Обязательно будет скандал, осуждение. Это мы видим благодаря, например, персонажу Анны Дмитриевны, матери Каренина: "Не может хорошая женщина согласиться оставить мужа. <...> Да какой бы он ни был. <...> Надо нести свой крест. Я одно не понимаю, как может Виктор с своими убеждениями согласиться на женитьбу на разведенной. Сколько раз - недавно он при мне горячо спорил с Спицыным, доказывая, что развод несогласен с истинным христианством, и теперь сам идет на это."
В отличие от своей матери, Каренин, выбирая из таких христианских ценностей, как "следование церковным традициям" и "всепрощающая, милосердная любовь" выбирает последнее. Главное - он любит Елизавету. Он женится на ней, несмотря на её "запятнанность" с точки зрения общества.
- К сожалению, при живой жене вы не можете жениться вторично.
- При живой? Вы предлагаете её убить? (к/ф "Тот самый Мюнхаузен")
Итак, Федор так сильно хочет избежать лжи и скандала, что считает лучшим выходом уйти из жизни. Однако в конце концов он инсценирует свою смерть. Елизавета страдает, однако потом все же выходит замуж за Каренина. И всё бы хорошо, однако тайна Федора вскрывается, о нем доносят властям. Те считают, что Лиза и Каренин знали о том, что Федор жив. Узнав, что второй брак его жены будет расторгнут, а ему и Лизе грозит ссылка в Сибирь, Протасов стреляет себе в сердце и умирает.
По-своему все герои действовали из добрых побуждений. Федор хотел освободить от себя жену, чтобы она была счастлива, Лиза готова была терпеть всё и смиряться ради других, Каренин любил Лизу и хотел во что бы то ни стало сделать её счастливой, даже если для этого придется всю жизнь оставаться в стороне. Однако жестокий закон и предосудительность общества сковали их и привели к краху.
Имеешь любовницу - на здоровье! Сейчас все имеют любовниц. Но нельзя же допускать, чтоб на них женились. Это аморально! (к/ф "Тот самый Мюнхаузен")
Не только это произведение Толстого заканчивается смертью во многом из-за затруднительности и скандальности бракоразводного процесса. Эту же проблему мы видим в его романе "Анна Каренина". В нем обличается лицемерие общества, считающего нормальным внебрачные связи, при этом порицающего честный официальный разрыв (к концу 1880-х годов 19 века в Санкт-Петербурге практически каждый третий ребенок рождался на свет вне брака). Связь Карениной и Вронского была неприличной не от того, что была внебрачной, а от того, что это были сильные чувства. Сама измена была обычным явлением, в определенном смысле даже поощряемым: "Добрая тётушка моя, чистейшее существо, с которой я жил, всегда говорила мне, что она ничего не желала бы так для меня, как того, чтоб я имел связь с замужнею женщиной" - писал Толстой в "Исповеди". "Ничто так не образует молодого человека, как связь с порядочной женщиной" - приводил он ее слова на эту тему. Представление о браке извратилось до того, что женщина-изменщина считалась "порядочной". Это ли тот святой брак, который нужно сохранить во что бы то ни стало?
- Ну, какое Вам дело до того, что у нас произошло с женой? Разводимся с ней мы или не разводимся... Это наше личное дело.
- Ошибаетесь, уважаемый, это дело общественное. Вы своими разводами резко снижаете наши показатели. (х/ф "Иван Васильевич меняет профессию")
Исследователь церковной статистики И. Преображенский приводит следующие данные численности разводов по Российской империи: в 1840 году развелость 198 пар, в 1880 году - 920, в 1890 - 942. Согласно переписи населения, в 1897 г. на 1000 мужчин приходился 1 разведенный, на 1000 женщин - 2 разведенные. В1913 г. по всей Российской империи на 98,5 млн православных был оформлен 3791 развод (0,0038%). При этом количество внебрачных и отказных детей было огромным, что говорит о том, что приведенные цифры свидетельствовали не о благополучии в семьях, а о жесткости законодательства.
Будучи в некотором нервном перевозбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе со словами: «На волю, всех на волю!» (х/ф "Тот самый Мюнхгаузен")
Не будем забывать о том, что подавляющее большинство населения Российской Империи составляли не высшие круги, а обычные крестьяне. Среди них вопрос развода тоже стоял чрезвычайно остро. По крайней мере, для женщин.
По нормам законодательства Российской Империи 19-го века однократное избиение жены не могло служить поводом для судебного разбирательства: в такой потасовке жена должна видеть только увещание, которое она должна принимать "с покорностью и почтением". А чтобы судья имел право посадить тирана-мужа, нужно "постоянное, разновременное и часто повторяемое причинение мужем жене своей побоев, оставляющих на ее теле следы и знаки, и употребление им в дело палки, ремня, кнута и т. п.".
Положение женщин-крестьянок, истязаемых своими мужьями, вызывало сочувствие у просвещенных кругов. Множество примеров насильственной смерти жен от собственных мужей было приведено в заметке юриста Верещагина "О бабьих стонах". Верещагин (да и другие юристы) отмечали, что жестокое обращение с женами характерно только для русского православного крестьянства. Они не сталкивались с такими ситуациями в среде иноверцев и староверов. Подобные преступления были связаны с пьянством, которое было страшным бичом русской деревни. Не существует статистики подобных преступлений, потому что они даже не считались уголовными.
Лишь волостные суды могли присмирить жестоких мужей, однако местные судьи ничем не отличались от большинства мужей-крестьян и считали, что насилие над женой в браке - это нормально. Как отмечал юрист Н.Лазовский, «волостные суды иногда отказываются от разбирательства самых очевидных дел, руководствуясь тем патриархальным принципом, что "муж считается старшим над женой и имеет право ее наказывать" и что "муж даром бить свою жену не станет, а если бьет, значит, она того стоит"».
Далеко не все церковные представители считали такой подход справедливым. За расширение поводов к разводу выступал архиепископ Холмский Евлогий (Георгиевский): "Следовало бы облегчить расторжение неудачных браков, присоединив иные поводы к расторжению, <…> например, зверское истязание мужем жены, и вообще жестокое обращение одного супруга с другим, заразительная болезнь вроде сифилиса, неизлечимый алкоголизм и умопомешательство".
Митрополит Сергий Старогородский считал, что застаревшее законодательство толкает людей на преступления: "Недаром статистика показывает, что Россия по количеству мужеубийц занимает если не первое, то одно из первых мест во всем мире. Среди язычников, магометан наша христианская Русь стоит на первом месте по числу ужасных преступлений. О чем это говорит? О том, что русские люди знают внешнюю сторону Христианства, но мало проникнуты его духом. Один батюшка говорил о... снохачестве. Что это такое? Смотреть на женщину как на рабу, которую можно не только бить, но и отдавать. Бог знает на что. И это называется святость брака; завертывается вуалью и уже святым крестом прикрывается".
Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены. <...> Мужья, любите своих жен <...> Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее... (Апостола Павла послание к ефесянам (5:22-33))
Церковь дает мужчинам огромную власть по отношению к женщинам. При этом она велит им заботиться о своих женах, но эту часть проповеди простые мужики, видимо, пропускали мимо ушей.
В 1918 году Русская Православная Церковь облегчила процедуру развода, и то лишь после того, как это сделала Советская власть. Это определенно облегчило жизнь православных христиан. Однако и сейчас часто можно увидеть ситуацию в православной семье, когда муж ведет себя жестоко, а жена терпит, потому что на исповеди ей советуют смиряться, слушаться во всем мужа и, самое главное, - во что бы то ни стало сохранить брак. Подобные семейные отношения уже прочно вошли в русский менталитет, встречаются повсеместно и уже не зависят от религии. Ежегодно в России в результате домашнего насилия гибнут 12-14 тыс. женщин - одна женщина каждые 40 минут. Это страшные отголоски старого, давно забытого жестокого законодательства. Этого ли хотела Церковь, заботясь о святости брака?
Если интересны источники, в основном я использовала работу Е.В. Беляковой: "Церковный брак и развод в России XIX века"
P.S., не знаю, почему текст тут набран разным шрифтом, в ворде все нормально было.
Каренина выражает свою поддержку всем угнетенным женщинам страны. :)
Собственно, эссе про то, как у нас сложно было развестись в 19 веке, и почему это так плохо. И да, в обществе это аукается до сих пор.
Эссе на тему «Проблемы бракоразводных процессов в русском обществе на примере пьесы Л.Н. Толстого "Живой труп"»
И да здравствует развод, господа! Он устраняет ложь,
которую я так ненавижу! (х/ф "Тот самый Мюнхаузен")
"Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть." (Апостола Павла послание к ефесянам (5:22-33))
В христианстве муж и жена - единое целое. Святость брака заключается в этом единстве. Именно поэтому христианин должен быть целомудренным - чтобы сохранить себя для будущего супруга. Развод же рушит эту важнейшую связь, обесценивает священство союза душ и тел. Именно поэтому Церковь так противится разводам. Это удивительная, чистая, полная самоотдачи во имя любви друг к другу и Богу модель отношений, и она не может не вызывать уважения. Однако, как и многие религиозные модели, она глубоко идеалистична и потому утопична. Она не может повсеместно быть реализована в мире, где живут люди со страстями, слабостями и внутренней противоречивостью. Проще говоря, живые люди.
"И если за тобою, во имя хлеба небесного, пойдут тысячи и десятки тысяч, то что станется с миллионами и с десятками тысяч миллионов существ, которые не в силах будут пренебречь хлебом земным для небесного?" (Ф.М. Достоевский "Братья Карамазовы")
Пьеса Льва Николевича Толстого "Живой труп" обнаруживает вопиющую проблему российского общества 19 века - острую необходимость и одновременно невероятную сложность разводов. Так как бракосочетаниями и разводами заведовала исключительно Церковь, стремящая любым способом сохранить брак, его осуществление становилось практически невозможным.
Однако так было не всегда. В допетровский период Церковь мягче относилась к этому вопросу, развод можно было получить просто по благословению духовного отца. Начиная с преобразований Петра I, в законодательстве появились тенденции к усложению бракоразводного процесса. Сильно уменьшилось количество причин, по которым могли дать развод. По законам 19 века супружество могло быть расторгнуто только на следующих основаниях: в случае доказанной измены супруга, добрачной неспособности к брачному сожитию, в случае, когда один из супругов приговорен к наказанию, сопряженному с лишением всех прав состояния, или же сослан на житье в Сибирь с лишением всех прав и преимуществ, в случае безвестного отсутствия другого супруга не менее 5 лет. Такие причины, как "покушение на жизнь", "насилие", "алкоголизм", "растрата всех средств", "заразная болезнь" просто не брались в расчет (представьте себе ситуацию, когда муж болен проказой или сифилисом, а жена не может ему отказать в постели).
Итак, герои пьесы Толстого - несчастливо живущая супружеская пара. Федор Протасьев пьет, кутит, проматывает семейное состояние и причины своих поступков объясняет так: "Как я дошел до своей гибели? Во-первых, вино. Вино ведь не то что вкусно. А что я ни делаю, я всегда чувствую, что не то, что надо, и мне стыдно. <…> А музыка - не оперы и Бетховен, а цыгане... Это такая жизнь, энергия вливается в тебя. А тут еще милые черные глаза и улыбка. И чем это увлекательнее, тем после еще стыднее". Елизавета, его жена, готова простить его в сотый раз, однако Федор понимает, что приносит ей и своему сыну только несчастье и не хочет возвращаться в семью. В то же время рядом с Елизаветой всегда находится предупредительный, добропорядочный Виктор Каренин, с детства влюбленный в нее. Елизавета тоже питает к нему нежные чувства, однако сдерживает их, сохраняя преданность Федору (которому это совершенно не нужно). Все, что нужно супругам для счастья - развод. Федор будет свободен, и его перестанет сжигать чувство стыда, которое он топит в алкоголе, Елизавета сможет быть счастлива с любимым человеком, который с радостью позаботится о ней и ее сыне.
Для того чтобы понять, почему же всё это составляло такую большую проблему, необходимо учесть особенности тогдашнего бракоразводного судебного процесса.
Иск о разводе подавался епархиальному начальству. После получения просьбы о разводе епархиальное начальство поручало доверенным лицам произвести увещание супругов, чтобы они оставалась в брачном союзе. Когда увещание не достигало цели, начиналось судебное разбирательство, на которое ответчики обязаны были являться лично. В случае если один из супругов не являлся в суд, разбирательство могло затянуться на годы.
Признание ответчиком своей вины не считалось доказательством и основанием для развода. Устав духовных консисторий утверждал: "Главными доказательствами преступления должны быть признаны: а) показания двух или трех очевидных свидетелей и б) прижитие детей вне законного супружества, доказанное метрическими актами и доводами о незаконной связи с посторонним лицом. Затем прочие доказательства: письма, обнаруживающие преступную связь ответчика, показания свидетелей, не бывших очевидцами преступления, но знающих о том по достоверным сведениям или по слухам; показания обыскных людей о развратной жизни ответчика и другие - только тогда могут иметь свою силу, когда соединяются с одним из главных доказательств, или же в своей совокупности обнаруживают преступление".
Трудно себе представить, но на судебный процесс было необходимо представить свидетелей прелюбодеяния. Как писал С. Григоровский, прослуживший более 25 лет в Канцелярии Святейшего Синода: "...мыслимо ли допустить действительное существование свидетелей-очевидцев прелюбодеяния какого-либо супруга, разве подобный акт подается наблюдению, разве он совершается открыто, на глазах у других?"
Федор боялся бракоразводного процесса: "Развод? Я давно сказал им, что готов дать, но условия принятия вины на себя, всей лжи, связанной с этим, очень тяжелы", "Лгать, играть гнусную комедию, давая взятки в консистории, и вся эта гадость невыносима, противна мне. Как я ни гадок, но гадок в другом роде, а в этой гадости не могу принять участие, просто не могу. Другой выход, к которому я прихожу,- самый простой: вам надо жениться, чтобы быть счастливыми. Я мешаю этому, следовательно я должен уничтожиться...» Невозможно было развестись "чисто" и без проволочек, не очернив репутацию супругов. Обязательно будет скандал, осуждение. Это мы видим благодаря, например, персонажу Анны Дмитриевны, матери Каренина: "Не может хорошая женщина согласиться оставить мужа. <...> Да какой бы он ни был. <...> Надо нести свой крест. Я одно не понимаю, как может Виктор с своими убеждениями согласиться на женитьбу на разведенной. Сколько раз - недавно он при мне горячо спорил с Спицыным, доказывая, что развод несогласен с истинным христианством, и теперь сам идет на это."
В отличие от своей матери, Каренин, выбирая из таких христианских ценностей, как "следование церковным традициям" и "всепрощающая, милосердная любовь" выбирает последнее. Главное - он любит Елизавету. Он женится на ней, несмотря на её "запятнанность" с точки зрения общества.
- К сожалению, при живой жене вы не можете жениться вторично.
- При живой? Вы предлагаете её убить? (к/ф "Тот самый Мюнхаузен")
Итак, Федор так сильно хочет избежать лжи и скандала, что считает лучшим выходом уйти из жизни. Однако в конце концов он инсценирует свою смерть. Елизавета страдает, однако потом все же выходит замуж за Каренина. И всё бы хорошо, однако тайна Федора вскрывается, о нем доносят властям. Те считают, что Лиза и Каренин знали о том, что Федор жив. Узнав, что второй брак его жены будет расторгнут, а ему и Лизе грозит ссылка в Сибирь, Протасов стреляет себе в сердце и умирает.
По-своему все герои действовали из добрых побуждений. Федор хотел освободить от себя жену, чтобы она была счастлива, Лиза готова была терпеть всё и смиряться ради других, Каренин любил Лизу и хотел во что бы то ни стало сделать её счастливой, даже если для этого придется всю жизнь оставаться в стороне. Однако жестокий закон и предосудительность общества сковали их и привели к краху.
Имеешь любовницу - на здоровье! Сейчас все имеют любовниц. Но нельзя же допускать, чтоб на них женились. Это аморально! (к/ф "Тот самый Мюнхаузен")
Не только это произведение Толстого заканчивается смертью во многом из-за затруднительности и скандальности бракоразводного процесса. Эту же проблему мы видим в его романе "Анна Каренина". В нем обличается лицемерие общества, считающего нормальным внебрачные связи, при этом порицающего честный официальный разрыв (к концу 1880-х годов 19 века в Санкт-Петербурге практически каждый третий ребенок рождался на свет вне брака). Связь Карениной и Вронского была неприличной не от того, что была внебрачной, а от того, что это были сильные чувства. Сама измена была обычным явлением, в определенном смысле даже поощряемым: "Добрая тётушка моя, чистейшее существо, с которой я жил, всегда говорила мне, что она ничего не желала бы так для меня, как того, чтоб я имел связь с замужнею женщиной" - писал Толстой в "Исповеди". "Ничто так не образует молодого человека, как связь с порядочной женщиной" - приводил он ее слова на эту тему. Представление о браке извратилось до того, что женщина-изменщина считалась "порядочной". Это ли тот святой брак, который нужно сохранить во что бы то ни стало?
- Ну, какое Вам дело до того, что у нас произошло с женой? Разводимся с ней мы или не разводимся... Это наше личное дело.
- Ошибаетесь, уважаемый, это дело общественное. Вы своими разводами резко снижаете наши показатели. (х/ф "Иван Васильевич меняет профессию")
Исследователь церковной статистики И. Преображенский приводит следующие данные численности разводов по Российской империи: в 1840 году развелость 198 пар, в 1880 году - 920, в 1890 - 942. Согласно переписи населения, в 1897 г. на 1000 мужчин приходился 1 разведенный, на 1000 женщин - 2 разведенные. В1913 г. по всей Российской империи на 98,5 млн православных был оформлен 3791 развод (0,0038%). При этом количество внебрачных и отказных детей было огромным, что говорит о том, что приведенные цифры свидетельствовали не о благополучии в семьях, а о жесткости законодательства.
Будучи в некотором нервном перевозбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе со словами: «На волю, всех на волю!» (х/ф "Тот самый Мюнхгаузен")
Не будем забывать о том, что подавляющее большинство населения Российской Империи составляли не высшие круги, а обычные крестьяне. Среди них вопрос развода тоже стоял чрезвычайно остро. По крайней мере, для женщин.
По нормам законодательства Российской Империи 19-го века однократное избиение жены не могло служить поводом для судебного разбирательства: в такой потасовке жена должна видеть только увещание, которое она должна принимать "с покорностью и почтением". А чтобы судья имел право посадить тирана-мужа, нужно "постоянное, разновременное и часто повторяемое причинение мужем жене своей побоев, оставляющих на ее теле следы и знаки, и употребление им в дело палки, ремня, кнута и т. п.".
Положение женщин-крестьянок, истязаемых своими мужьями, вызывало сочувствие у просвещенных кругов. Множество примеров насильственной смерти жен от собственных мужей было приведено в заметке юриста Верещагина "О бабьих стонах". Верещагин (да и другие юристы) отмечали, что жестокое обращение с женами характерно только для русского православного крестьянства. Они не сталкивались с такими ситуациями в среде иноверцев и староверов. Подобные преступления были связаны с пьянством, которое было страшным бичом русской деревни. Не существует статистики подобных преступлений, потому что они даже не считались уголовными.
Лишь волостные суды могли присмирить жестоких мужей, однако местные судьи ничем не отличались от большинства мужей-крестьян и считали, что насилие над женой в браке - это нормально. Как отмечал юрист Н.Лазовский, «волостные суды иногда отказываются от разбирательства самых очевидных дел, руководствуясь тем патриархальным принципом, что "муж считается старшим над женой и имеет право ее наказывать" и что "муж даром бить свою жену не станет, а если бьет, значит, она того стоит"».
Далеко не все церковные представители считали такой подход справедливым. За расширение поводов к разводу выступал архиепископ Холмский Евлогий (Георгиевский): "Следовало бы облегчить расторжение неудачных браков, присоединив иные поводы к расторжению, <…> например, зверское истязание мужем жены, и вообще жестокое обращение одного супруга с другим, заразительная болезнь вроде сифилиса, неизлечимый алкоголизм и умопомешательство".
Митрополит Сергий Старогородский считал, что застаревшее законодательство толкает людей на преступления: "Недаром статистика показывает, что Россия по количеству мужеубийц занимает если не первое, то одно из первых мест во всем мире. Среди язычников, магометан наша христианская Русь стоит на первом месте по числу ужасных преступлений. О чем это говорит? О том, что русские люди знают внешнюю сторону Христианства, но мало проникнуты его духом. Один батюшка говорил о... снохачестве. Что это такое? Смотреть на женщину как на рабу, которую можно не только бить, но и отдавать. Бог знает на что. И это называется святость брака; завертывается вуалью и уже святым крестом прикрывается".
Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены. <...> Мужья, любите своих жен <...> Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее... (Апостола Павла послание к ефесянам (5:22-33))
Церковь дает мужчинам огромную власть по отношению к женщинам. При этом она велит им заботиться о своих женах, но эту часть проповеди простые мужики, видимо, пропускали мимо ушей.
В 1918 году Русская Православная Церковь облегчила процедуру развода, и то лишь после того, как это сделала Советская власть. Это определенно облегчило жизнь православных христиан. Однако и сейчас часто можно увидеть ситуацию в православной семье, когда муж ведет себя жестоко, а жена терпит, потому что на исповеди ей советуют смиряться, слушаться во всем мужа и, самое главное, - во что бы то ни стало сохранить брак. Подобные семейные отношения уже прочно вошли в русский менталитет, встречаются повсеместно и уже не зависят от религии. Ежегодно в России в результате домашнего насилия гибнут 12-14 тыс. женщин - одна женщина каждые 40 минут. Это страшные отголоски старого, давно забытого жестокого законодательства. Этого ли хотела Церковь, заботясь о святости брака?
Если интересны источники, в основном я использовала работу Е.В. Беляковой: "Церковный брак и развод в России XIX века"
P.S., не знаю, почему текст тут набран разным шрифтом, в ворде все нормально было.
Каренина выражает свою поддержку всем угнетенным женщинам страны. :)