В_ру́ны пирейского льва / начало
Ещё о норманизме
Приключения льва из Пирея, или фантазия на камне
Русь вне норманизма
Факт довольно позднего образования (не ранее XI-XII вв.) прибрежной полосы Руден - Руслаген как физико-географического объекта делает бессмысленными лингвистические усилия норманистов использовать эти топонимы для производства некоего «походного названия» выходцев из этой местности, которое уже якобы в IX в. могло превратиться в имя Руси. ©Ещё с Лидией Грот
Однако представляется интересным подвергнуть рассмотрению тот «филологический» метод, которым норманисты пользуются в обоснование своей концепции происхождения имени Руси. Вот один из примеров.
Он касается толкования рунических надписей, обнаруженных на мраморной скульптуре льва, установленного когда-то в порту Пирей в Афинах. В 1687 году венецианцы одержали победу над турками, под властью которых в то время находилась Греция, и скульптура льва среди других военных трофеев перекочевала в Венецию. В конце XVIII века шведский дипломат Окерблад обнаружил на скульптуре рунические надписи, правда, не очень чёткие и повреждённые. В 1890 г. была заказана гипсовая копия льва, которая была доставлена в Стокгольм и до сих пор находится в Историческом музее столицы Швеции.
В 1913 году эти надписи были исследованы шведским филологом Эриком Брате. По его мнению, надпись содержала, в том числе, и следующее:
…Эскиль [а также др. и То] рлев - жители Рудрсланда, дали их выбить. NN. сын NN. их выбил» (…De Äskil [m. fl. Och To] rlev läto hugga väl, som i Rodrsland bodde. NN. son till NN. högg dessa runor).
Но в 70-80-е годы, когда в шведской историографии возобладали тенденции к демифологизации своей истории, другой крупный знаток рунного наследия, профессор упсальского университета Свен Б.Ф. Янссон раскритиковал как толкование Брате, так и все толкования его предшественников, признав их фантазиями.
Пирейский лев в Арсенале Венеции
Статья Янссона «Руны Пирейского льва» очень интересна, поэтому считаю нужным привести здесь несколько фрагментов из нее:
В Венеции, перед входом в Арсенал заняли свои места четыре мраморных льва. Самый роскошный из них - лев из Пирея. Его поместили слева от великолепного входа. Он сидит там, как почтенный заслуженный страж, если, разумеется, можно представить себе сидящего стража. По другую сторону от входа возлежит другой лев, большой, настороженный. Ничего удивительного в том, что эти мраморные львы произвели сильное впечатление на Гёте, который после поездки в Венецию в 1790 г. прославил их в своей «Venezianische Epigramme».
…Гёте написал свою эпиграмму, однако не поведал о том, что на сидящем и самом большом льве имелись руны. Никто другой также не заметил их. Откроют рунные надписи только лет через десять после того, как Гёте побывал у Арсенала. Но прежде чем обратиться собственно к вопросу о том, как были обнаружены руны, хочу сказать несколько слов о том, как этот нынче столь прославленный лев из Пирея оказался на почётном месте перед венецианским Арсеналом.
Пирейский лев несёт свой почётный караул как победный трофей. Вместе с двумя другими мраморными львами он был перевезён сюда в качестве военного трофея в 1688 г. после того, как Венецианская республика одержала победу над турками, во власти которых в течение длительного периода находилась Греция. Главнокомандующим венецианским флотом был знаменитый генерал Франческо Моросини, а главнокомандующим венецианской армией был не менее знаменитый Отто Вильгельм Кёнигсмарк. Этот шведский фельдмаршал прибыл в Венецию весной 1686 г. и принял командование над войсками. В сентябре 1687 г. Кёнигсмарк занял Афины, и на следующий год Пирейский лев вместе с другими мраморными львами был морем переправлен в Венецию…
Полагаю, стоит сообщить несколько интересных фактов относительно нашего роскошного мраморного льва, касающихся того времени, когда он ещё находился в Афинах, т.е. до увоза его венецианцами в качестве военного трофея (выделено мной - Л.Г.).
Изображение Пирейского льва присутствует на карте афинского порта от 1665 г. Карта была сделана по приказу французского правительства, которое в военных целях занималось обследованием средиземноморских портов, находившихся в руках турок. На карте порта… можно видеть этого льва, сидящего у портовой пристани…
Другой источник, причем источник литературного характера рассказывает нам следующее. Фельдмаршал Кёнигсмарк, как я говорил выше, был командующим венецианской армией. Его супруга, на наше счастье, могу я добавить, сопровождала его в походе против турок. У графини Кёнигсмарк была компаньонка, образованная, всячески одаренная и главное, очень общительная особа по имени Анна Океръельм, и собственно в ней и заключается всё счастье, поскольку она вела в поездке дневник, а кроме того она писала письма.
В своем дневнике от 6 сентября 1687 г., т.е. за пару недель до того, как венецианский флот под командованием Моросини атаковал Пирей, Анна Океръельм записала, что их корабль по случаю сильного шторма вынужден был «в 2 часа пополудни бросить якорь у порта Порто Лионе (так называли порт Пирей французы - Л.Г.). Немного погодя шторм утих, и Её Милость Графиня приказали спустить лодку и отвести её в гавань для того, чтобы осмотреть гигантского льва… Мы вышли на берег и стали осмотривать льва, который был сделан из мрамора и имел в высоту 4½ локтя; передняя лапа была толщиной в 7 кварт… После осмотра мы вернулись на корабль».
Есть ещё одно описание порта Пирей до увоза оттуда льва (выделено мной - Л.Г.), которое я хотел бы привести. Оно принадлежит врачу и исследователю древней истории Якопу Спону, который ещё в 1676 г. посетил Афины. Он также записал, что греки называют Пирей «Порто - Драко», а французы - «Порто Лионе» из-за прекрасной мраморной скульптуры льва, высотой 10 футов и в три раза превосходившей размерами живого льва. Этот лев сидит у портовой пристани; к его туловищу подведен водный желоб, который идет до головной части и выходит изо рта, из чего можно заключить, что скульптура льва являлась фонтаном.
Обращает на себя внимание тот факт, что никто из названных путешественников не заметили на его теле каких-либо рун, включая и наблюдательную Анну Океръельм, которая даже измеряла и самого льва, и его переднюю лапу. Даже после того, как лев из Пирея был перевезён в Венецию (1688 г.), прошло много времени, конкретно, сто десять лет, пока обнаружилось, что на льве были начертаны руны.
Это удивительное открытие было сделано блестящим востоковедом и дипломатом Юханом Д. Окербладом. В 1800 году он отправил небольшую заметку в датский журнал «Скандинавский музей», в которой рассказывает о своем открытии. Заметка называется «О скульптуре сидящего льва в Венеции».
В начале заметки Окерблад пишет: «Если представить, что эта мраморная скульптура уже в течение более ста лет осматривалась, исследовалась, описывалась самыми замечательными путешественниками и, соответственно, в течение более ста лет была доступна для всеобщего обозрения в одном из самых блистательных городов Европы, который ежедневно посещался массами приезжих из разных стран, то следует думать, что эта скульптура была изучена самым основательным образом. Поэтому диву даешся, что на одном из этих львов, сидящем справа от входа в Арсенал, только сейчас обнаруживаются два ряда рунных надписей. Очень странно, что эти рунные надписи оказались незамеченными даже нашими скандинавскими путешественниками. Конечно, руны частично попорчены, но внешний ряд, окружающий их, особенно, его правая часть, проступает отчётливо, витой орнамент хорошо виден даже на расстоянии, и те, кто хоть раз видел руны, не могут их не заметить или принять за что - либо другое…». Окерблад опубликовал свою заметку во французском «Magasin encyclopedique» (1804) под названием «Sur deux Inscriptions en caracteres runiques trouvees a Venise» …и немедленно началось обсуждение этих надписей.
Исследователь древней истории М.Ф. Арендт… отправился в Венецию. Через несколько недель он вернулся в Париж… «Да, - сказал он, - это, безусловно, скандинавские руны, но они настолько стерты, что вряд ли кто-либо будет в состоянии их прочесть.»
Первым, кто попытался расшифровать надписи на пирейском льве, был прилежный датский рунолог С.С. Равн. В своем обьемном труде «Antiquites de l’Orient» (1856) он предложил примерно следующий перевод: «Хакон взял этот порт вместе с Ульвом и Асмундом и Эрном. Эти мужи и Харальд Высокий наложили на жителей страны значительный денежный штраф из-за того, что греки подняли мятеж. Дальк был вынужден оставаться в дальней стороне. Эгиль вместе с Рагнаром был в походах в Румынии и в Армении. Асмунд вырезал эти руны вместе с Асгейром и Торлейфом, с Тордом и Иваром по требованию Харальда Высокого, несмотря на то, что греки раскрыли (смысл и запретили это)».
…Толкование Равна просуществовало в науке пару десятилетий, затем было признано, что оно «явилось плодом воображения, а не отражением действительности». Этот приговор был произнесён знаменитым норвежским руноведом Софусом Бюгге… «Судя по виду надписей, они без всякого сомнения, выполнены скандинавскими рунами, но сами надписи до того стёрты, что их невозможно прочесть целиком. Кажется, одно (возможно, два) слова читабельны… Совершенное подобие того змеиного витка, который мы видим на правом боку льва, было найдено только в Свеяланд, точнее, в регионе озера Мэларен, в Упланд… На основе этого я могу высказать то мнение, что тело змея, а вместе с ним и сами руны были вырезаны выходцем из Свеяланд, скорее всего, из Упланд…».
Бугге датировал надписи «около середины XII в. или несколько позднее» и предположил, что создатель рун «был из среды вэрингов».
…Ещё одним исследователем, вступившем в борьбу с этим львом, был Эрик Брате, преподаватель Сёдермальмского высшего училища в Стокгольме. Он завоевал известность как исследователь рун и работал по изданию монументального труда «Рунные надписи Швеции», созданного под эгидой Академии литературы, истории, языка (Vitterhetsakademien - Л.Г.). В журнале «Antikvarisk Tidskrift för Sverige» (1914), издаваемом этой академией, Брате опубликовал подробный рассказ о том, как он в течение трех дней в июле 1913 г. исследовал надписи. Рассказ получил название «Рунная надпись на Пирейском льве». Брате истолковал рунные надписи следующим образом:
Höggo de honom
i härskarans mitt,
men i denna hamn höggo männen runor efter Horse, en bonde
god, vid viken. Anbragde svear detta på lejonet. Han förfor
med klokhet, guld vann han på sin färd.
Kämpar ristade runor
(på rikt sirad slinga) höggo.
De Åskil … läto hugga väl, som i Rodrsland bodde … son
till … högg dessa runor. Ulv och … målade … [Guld)
vann han på sin färd.
Нанесли ему удар
Посреди его войска,
и выбили его люди руны в этой гавани в память Хорсе, доброго
мужа, на берегу залива. Нанесли их свеи на льве. Он отличался
умом, золото снискал он в своем путешествии.
Воины высекли руны
[на изукрашенном змеином теле] высекли.
Эскиль … велели высечь хорошо, они жили в Родрсланд … сын … высек эти руны. Ульв и … нарисовали … [Золото]
снискал он в своем путешествии (перевод Л.Г.)
Согласно мнению Брате, длинная надпись на Пирейском льве была сделана в память предводителя «Horse»… Брате считал, что этого «Horse» можно было идентифицировать с одним человеком, который упоминался на рунном камне, установленном неподалёку от Улюнды в приходе Тиллинге в Упланд. Вообще говоря, на этом рунном камне было высечено не Horse, а mursa…, но Брате считал, что возможно надпись на этом упландском камне была сделана Балле, который, вероятно, жил и работал в 70-е годы XI в., поэтому, по мнению Брате, и надпись на Пирейском льве могла относиться к этому же времени.
Эту очень залихватскую идентификацию и датировку можно с чистой совестью отвергнуть… Я остановился так подробно на описании фантастического толкования Брате только потому, что оно получило в свое время оценку как «окончательное» и как «завершающее», и сыграло определённую роль в развитии исторических исследований. Вот что, например, писал Свен Тунберг (ведущий шведский историк довоенного периода - Л.Г.) в статье «К вопросу о древнейшем периоде истории Свеярике» (Förnvännen, 1920): «После недавно проведённого Брате тонкого исследования мы можем, в общем и целом, оставить все сомнения относительно характера надписей. Это были свеи, которые высекли слова в память своего погибшего товарища, и они сами назвали имя своего дома: Roþrslanti. Мы видим здесь это имя, которое ранний период было подлинным именем Родена и которое более чётко, чем сокращённая форма Роден, говорит об истинном значении этой шведской береговой полосы». Аналогичное высказывание есть и в его труде «История Швеции вплоть до наших дней» II, 1926, s.21. Хочу сразу же отметить, что едва различимые рунные знаки не дают никакой возможности реконструировать топоним Roþrslanti / Roslagen (выделено мной - Л.Г.).
Поэтический «перевод» рунных надписей Брате получил большое распространение, в частности, благодаря тому, что он был опубликован в энциклопедии «Nordisk familjebok» (1915), без какой-либо критической проверки. Произошло это потому, что данную статью сам Брате и написал…
Пирейский лев оставил свой след даже в нашей литературе. Хейденстам в рассказе «Гвардия греческих конунгов» ярко живописует, как эти рунные надписи появились. Его рассказ вошёл в сборник «Шведы и их правители». А в книге Франса Г. Бенгтссона «Жребий брошен» был даже опубликован сонет «Рунный лев в Венеции»…
Что до меня самого, то мои исследования этих надписей дали очень скудный результат. Без особых трудностей я мог отметить типично извивавшегося дракона с характерной вытянутой головой. В самой рунной надписи достаточно чётко был видно личное местоимение þair, т.е. «они». Кроме это, можно выделить слово trikir, drængiar, которое означает «молодые люди» или «борцы». Далее следуют менее повреждённые руны… fn þisi, которые кажется, могут быть восстановлены как «этот порт». За ними следуют несколько рун, из которых невозможно составить целые слова, по крайней мере, простым смертным вроде меня, не обладающих фантазией…
Очень жаль, что лев с рунами попал в руки исследователей, наделённых пылким воображением, но лишенных критического подхода, таких как С.С. Равн… и в последнем примере, даже Э. Брате». /Jansson Sven B.F. Pireuslejonets runor // Nordisk tidskrift för vetenskap, konst och industri. 1984. S. 21-32./
Окончание
Приключения льва из Пирея, или фантазия на камне
Русь вне норманизма
Факт довольно позднего образования (не ранее XI-XII вв.) прибрежной полосы Руден - Руслаген как физико-географического объекта делает бессмысленными лингвистические усилия норманистов использовать эти топонимы для производства некоего «походного названия» выходцев из этой местности, которое уже якобы в IX в. могло превратиться в имя Руси. ©Ещё с Лидией Грот
Однако представляется интересным подвергнуть рассмотрению тот «филологический» метод, которым норманисты пользуются в обоснование своей концепции происхождения имени Руси. Вот один из примеров.
Он касается толкования рунических надписей, обнаруженных на мраморной скульптуре льва, установленного когда-то в порту Пирей в Афинах. В 1687 году венецианцы одержали победу над турками, под властью которых в то время находилась Греция, и скульптура льва среди других военных трофеев перекочевала в Венецию. В конце XVIII века шведский дипломат Окерблад обнаружил на скульптуре рунические надписи, правда, не очень чёткие и повреждённые. В 1890 г. была заказана гипсовая копия льва, которая была доставлена в Стокгольм и до сих пор находится в Историческом музее столицы Швеции.
В 1913 году эти надписи были исследованы шведским филологом Эриком Брате. По его мнению, надпись содержала, в том числе, и следующее:
…Эскиль [а также др. и То] рлев - жители Рудрсланда, дали их выбить. NN. сын NN. их выбил» (…De Äskil [m. fl. Och To] rlev läto hugga väl, som i Rodrsland bodde. NN. son till NN. högg dessa runor).
Но в 70-80-е годы, когда в шведской историографии возобладали тенденции к демифологизации своей истории, другой крупный знаток рунного наследия, профессор упсальского университета Свен Б.Ф. Янссон раскритиковал как толкование Брате, так и все толкования его предшественников, признав их фантазиями.
Пирейский лев в Арсенале Венеции
Статья Янссона «Руны Пирейского льва» очень интересна, поэтому считаю нужным привести здесь несколько фрагментов из нее:
В Венеции, перед входом в Арсенал заняли свои места четыре мраморных льва. Самый роскошный из них - лев из Пирея. Его поместили слева от великолепного входа. Он сидит там, как почтенный заслуженный страж, если, разумеется, можно представить себе сидящего стража. По другую сторону от входа возлежит другой лев, большой, настороженный. Ничего удивительного в том, что эти мраморные львы произвели сильное впечатление на Гёте, который после поездки в Венецию в 1790 г. прославил их в своей «Venezianische Epigramme».
…Гёте написал свою эпиграмму, однако не поведал о том, что на сидящем и самом большом льве имелись руны. Никто другой также не заметил их. Откроют рунные надписи только лет через десять после того, как Гёте побывал у Арсенала. Но прежде чем обратиться собственно к вопросу о том, как были обнаружены руны, хочу сказать несколько слов о том, как этот нынче столь прославленный лев из Пирея оказался на почётном месте перед венецианским Арсеналом.
Пирейский лев несёт свой почётный караул как победный трофей. Вместе с двумя другими мраморными львами он был перевезён сюда в качестве военного трофея в 1688 г. после того, как Венецианская республика одержала победу над турками, во власти которых в течение длительного периода находилась Греция. Главнокомандующим венецианским флотом был знаменитый генерал Франческо Моросини, а главнокомандующим венецианской армией был не менее знаменитый Отто Вильгельм Кёнигсмарк. Этот шведский фельдмаршал прибыл в Венецию весной 1686 г. и принял командование над войсками. В сентябре 1687 г. Кёнигсмарк занял Афины, и на следующий год Пирейский лев вместе с другими мраморными львами был морем переправлен в Венецию…
Полагаю, стоит сообщить несколько интересных фактов относительно нашего роскошного мраморного льва, касающихся того времени, когда он ещё находился в Афинах, т.е. до увоза его венецианцами в качестве военного трофея (выделено мной - Л.Г.).
Изображение Пирейского льва присутствует на карте афинского порта от 1665 г. Карта была сделана по приказу французского правительства, которое в военных целях занималось обследованием средиземноморских портов, находившихся в руках турок. На карте порта… можно видеть этого льва, сидящего у портовой пристани…
Другой источник, причем источник литературного характера рассказывает нам следующее. Фельдмаршал Кёнигсмарк, как я говорил выше, был командующим венецианской армией. Его супруга, на наше счастье, могу я добавить, сопровождала его в походе против турок. У графини Кёнигсмарк была компаньонка, образованная, всячески одаренная и главное, очень общительная особа по имени Анна Океръельм, и собственно в ней и заключается всё счастье, поскольку она вела в поездке дневник, а кроме того она писала письма.
В своем дневнике от 6 сентября 1687 г., т.е. за пару недель до того, как венецианский флот под командованием Моросини атаковал Пирей, Анна Океръельм записала, что их корабль по случаю сильного шторма вынужден был «в 2 часа пополудни бросить якорь у порта Порто Лионе (так называли порт Пирей французы - Л.Г.). Немного погодя шторм утих, и Её Милость Графиня приказали спустить лодку и отвести её в гавань для того, чтобы осмотреть гигантского льва… Мы вышли на берег и стали осмотривать льва, который был сделан из мрамора и имел в высоту 4½ локтя; передняя лапа была толщиной в 7 кварт… После осмотра мы вернулись на корабль».
Есть ещё одно описание порта Пирей до увоза оттуда льва (выделено мной - Л.Г.), которое я хотел бы привести. Оно принадлежит врачу и исследователю древней истории Якопу Спону, который ещё в 1676 г. посетил Афины. Он также записал, что греки называют Пирей «Порто - Драко», а французы - «Порто Лионе» из-за прекрасной мраморной скульптуры льва, высотой 10 футов и в три раза превосходившей размерами живого льва. Этот лев сидит у портовой пристани; к его туловищу подведен водный желоб, который идет до головной части и выходит изо рта, из чего можно заключить, что скульптура льва являлась фонтаном.
Обращает на себя внимание тот факт, что никто из названных путешественников не заметили на его теле каких-либо рун, включая и наблюдательную Анну Океръельм, которая даже измеряла и самого льва, и его переднюю лапу. Даже после того, как лев из Пирея был перевезён в Венецию (1688 г.), прошло много времени, конкретно, сто десять лет, пока обнаружилось, что на льве были начертаны руны.
Это удивительное открытие было сделано блестящим востоковедом и дипломатом Юханом Д. Окербладом. В 1800 году он отправил небольшую заметку в датский журнал «Скандинавский музей», в которой рассказывает о своем открытии. Заметка называется «О скульптуре сидящего льва в Венеции».
В начале заметки Окерблад пишет: «Если представить, что эта мраморная скульптура уже в течение более ста лет осматривалась, исследовалась, описывалась самыми замечательными путешественниками и, соответственно, в течение более ста лет была доступна для всеобщего обозрения в одном из самых блистательных городов Европы, который ежедневно посещался массами приезжих из разных стран, то следует думать, что эта скульптура была изучена самым основательным образом. Поэтому диву даешся, что на одном из этих львов, сидящем справа от входа в Арсенал, только сейчас обнаруживаются два ряда рунных надписей. Очень странно, что эти рунные надписи оказались незамеченными даже нашими скандинавскими путешественниками. Конечно, руны частично попорчены, но внешний ряд, окружающий их, особенно, его правая часть, проступает отчётливо, витой орнамент хорошо виден даже на расстоянии, и те, кто хоть раз видел руны, не могут их не заметить или принять за что - либо другое…». Окерблад опубликовал свою заметку во французском «Magasin encyclopedique» (1804) под названием «Sur deux Inscriptions en caracteres runiques trouvees a Venise» …и немедленно началось обсуждение этих надписей.
Исследователь древней истории М.Ф. Арендт… отправился в Венецию. Через несколько недель он вернулся в Париж… «Да, - сказал он, - это, безусловно, скандинавские руны, но они настолько стерты, что вряд ли кто-либо будет в состоянии их прочесть.»
Первым, кто попытался расшифровать надписи на пирейском льве, был прилежный датский рунолог С.С. Равн. В своем обьемном труде «Antiquites de l’Orient» (1856) он предложил примерно следующий перевод: «Хакон взял этот порт вместе с Ульвом и Асмундом и Эрном. Эти мужи и Харальд Высокий наложили на жителей страны значительный денежный штраф из-за того, что греки подняли мятеж. Дальк был вынужден оставаться в дальней стороне. Эгиль вместе с Рагнаром был в походах в Румынии и в Армении. Асмунд вырезал эти руны вместе с Асгейром и Торлейфом, с Тордом и Иваром по требованию Харальда Высокого, несмотря на то, что греки раскрыли (смысл и запретили это)».
…Толкование Равна просуществовало в науке пару десятилетий, затем было признано, что оно «явилось плодом воображения, а не отражением действительности». Этот приговор был произнесён знаменитым норвежским руноведом Софусом Бюгге… «Судя по виду надписей, они без всякого сомнения, выполнены скандинавскими рунами, но сами надписи до того стёрты, что их невозможно прочесть целиком. Кажется, одно (возможно, два) слова читабельны… Совершенное подобие того змеиного витка, который мы видим на правом боку льва, было найдено только в Свеяланд, точнее, в регионе озера Мэларен, в Упланд… На основе этого я могу высказать то мнение, что тело змея, а вместе с ним и сами руны были вырезаны выходцем из Свеяланд, скорее всего, из Упланд…».
Бугге датировал надписи «около середины XII в. или несколько позднее» и предположил, что создатель рун «был из среды вэрингов».
…Ещё одним исследователем, вступившем в борьбу с этим львом, был Эрик Брате, преподаватель Сёдермальмского высшего училища в Стокгольме. Он завоевал известность как исследователь рун и работал по изданию монументального труда «Рунные надписи Швеции», созданного под эгидой Академии литературы, истории, языка (Vitterhetsakademien - Л.Г.). В журнале «Antikvarisk Tidskrift för Sverige» (1914), издаваемом этой академией, Брате опубликовал подробный рассказ о том, как он в течение трех дней в июле 1913 г. исследовал надписи. Рассказ получил название «Рунная надпись на Пирейском льве». Брате истолковал рунные надписи следующим образом:
Höggo de honom
i härskarans mitt,
men i denna hamn höggo männen runor efter Horse, en bonde
god, vid viken. Anbragde svear detta på lejonet. Han förfor
med klokhet, guld vann han på sin färd.
Kämpar ristade runor
(på rikt sirad slinga) höggo.
De Åskil … läto hugga väl, som i Rodrsland bodde … son
till … högg dessa runor. Ulv och … målade … [Guld)
vann han på sin färd.
Нанесли ему удар
Посреди его войска,
и выбили его люди руны в этой гавани в память Хорсе, доброго
мужа, на берегу залива. Нанесли их свеи на льве. Он отличался
умом, золото снискал он в своем путешествии.
Воины высекли руны
[на изукрашенном змеином теле] высекли.
Эскиль … велели высечь хорошо, они жили в Родрсланд … сын … высек эти руны. Ульв и … нарисовали … [Золото]
снискал он в своем путешествии (перевод Л.Г.)
Согласно мнению Брате, длинная надпись на Пирейском льве была сделана в память предводителя «Horse»… Брате считал, что этого «Horse» можно было идентифицировать с одним человеком, который упоминался на рунном камне, установленном неподалёку от Улюнды в приходе Тиллинге в Упланд. Вообще говоря, на этом рунном камне было высечено не Horse, а mursa…, но Брате считал, что возможно надпись на этом упландском камне была сделана Балле, который, вероятно, жил и работал в 70-е годы XI в., поэтому, по мнению Брате, и надпись на Пирейском льве могла относиться к этому же времени.
Эту очень залихватскую идентификацию и датировку можно с чистой совестью отвергнуть… Я остановился так подробно на описании фантастического толкования Брате только потому, что оно получило в свое время оценку как «окончательное» и как «завершающее», и сыграло определённую роль в развитии исторических исследований. Вот что, например, писал Свен Тунберг (ведущий шведский историк довоенного периода - Л.Г.) в статье «К вопросу о древнейшем периоде истории Свеярике» (Förnvännen, 1920): «После недавно проведённого Брате тонкого исследования мы можем, в общем и целом, оставить все сомнения относительно характера надписей. Это были свеи, которые высекли слова в память своего погибшего товарища, и они сами назвали имя своего дома: Roþrslanti. Мы видим здесь это имя, которое ранний период было подлинным именем Родена и которое более чётко, чем сокращённая форма Роден, говорит об истинном значении этой шведской береговой полосы». Аналогичное высказывание есть и в его труде «История Швеции вплоть до наших дней» II, 1926, s.21. Хочу сразу же отметить, что едва различимые рунные знаки не дают никакой возможности реконструировать топоним Roþrslanti / Roslagen (выделено мной - Л.Г.).
Поэтический «перевод» рунных надписей Брате получил большое распространение, в частности, благодаря тому, что он был опубликован в энциклопедии «Nordisk familjebok» (1915), без какой-либо критической проверки. Произошло это потому, что данную статью сам Брате и написал…
Пирейский лев оставил свой след даже в нашей литературе. Хейденстам в рассказе «Гвардия греческих конунгов» ярко живописует, как эти рунные надписи появились. Его рассказ вошёл в сборник «Шведы и их правители». А в книге Франса Г. Бенгтссона «Жребий брошен» был даже опубликован сонет «Рунный лев в Венеции»…
Что до меня самого, то мои исследования этих надписей дали очень скудный результат. Без особых трудностей я мог отметить типично извивавшегося дракона с характерной вытянутой головой. В самой рунной надписи достаточно чётко был видно личное местоимение þair, т.е. «они». Кроме это, можно выделить слово trikir, drængiar, которое означает «молодые люди» или «борцы». Далее следуют менее повреждённые руны… fn þisi, которые кажется, могут быть восстановлены как «этот порт». За ними следуют несколько рун, из которых невозможно составить целые слова, по крайней мере, простым смертным вроде меня, не обладающих фантазией…
Очень жаль, что лев с рунами попал в руки исследователей, наделённых пылким воображением, но лишенных критического подхода, таких как С.С. Равн… и в последнем примере, даже Э. Брате». /Jansson Sven B.F. Pireuslejonets runor // Nordisk tidskrift för vetenskap, konst och industri. 1984. S. 21-32./
Окончание