Книги уйдут вместе с государствами? / Эпоха глобализма
Ещё у Вячеслава Манягина, а также по истории книги
Книга XXI века: вперёд в прошлое?
«Есть ощущение, что книги умирают», - Рэй Брэдбери
Пресс Гутенберга стал адской машинкой задолго до того, как появилась рука, способная поджечь фитиль. Но 200 лет спустя «великие французские просветители» таки сделали это, наштамповав с помощью немецкого изобретения (позаимствованного, впрочем, из китайских источников, равно как порох и бумажные деньги) не только свои энциклопедии, но и массу дешевых брошюрок с пропагандой «свободы», «равенства» и «братства». ©
Первые поражали сознание элиты, вторые - третьего сословия: парижских «пассионариев», которым вскоре предстояло стать пушечным мясом «ррр-революционных» войн знаменитого корсиканца.
Впрочем, французская элита не блистала аналитическим способностями: герцог Эгалите тому красноречивый пример. Став зиц-председателем Великого Востока Франции, этот почтенный отпрыск королевской фамилии перешел в стан буржуа, голосовал за казнь своего брата Людовика, но вскоре окончил жизнь на эшафоте, под кровожадные вопли новых собратьев из предместий Парижа.
Однако, вернемся к прессу.
В целом первая тотальная манипуляция сознанием народных масс с помощью печатного слова прошла успешно, однако не с тем результатом, которого ожидали сами вышеупомянутые массы. Вместо «свободного человека в свободной стране» появился пролетарий, которому даже терять было нечего (с). Мир превратился в фабрику, а человек в нем стал работником (с).
И все бы ничего, но тут настал технический прогресс и первая промышленная революция. Мужику от сохи стало сложно управляться с паровым двигателем, тем более - его собирать.
Дальше - больше. Электричество, нефтедобыча, двигатель внутреннего сгорания…
Армии инженеров вышли на тропу войны с технической отсталостью.
Тысячи лаборантов и МНС резали в сотнях лабораторий белых мышей во имя прогресса. Даже школьники занялись вивисекцией лягушек (да-да! как ни трудно это представить нынешнему толерантно-зелено-голубому социуму, были на планете Земля жуткие времена, когда дети резали лягушек при полном поощрении минобраза).
Всеобщее начальное, а затем и среднее образование стали неизбежны.
А с ними - неизбежна и всеобщая грамотность. И понятное дело, где грамотность, там и письменность. Все поголовно стали читать и писать.
Дело вроде неплохое, но у каждой палки два конца (с). Сначала писали диктанты и на заборах. Затем стали писать изложения и книги. Практически каждый попробовал себя в роли писателя. И никто (никто!) не признался себе, что не годен для этой роли. Только зависть бесчисленных врагов и непроходимая тупость (и опять же зависть) редакторов и издателей лишили мир миллионов новых Толстых, Достоевских, Марининых и Донцовых.
Нет, конечно, книги писали испокон веков.
Но как писали? Вернее, как тиражировали?
Вот величайшая в мире Александрийская библиотека имела в штате 900 переписчиков. Сколько книг в год она могла «издать»? Более-менее объемную книгу один писец мог переписывать и год, и два. (Знаменитое Остромирово Евангелие переписывалось 203 дня - по сто строчек в день.) Конечно, если разделить рукопись по частям и раздать их всем переписчикам, то книгу можно было изготовить намного быстрее. (Так была переведена на греческий Тора - ее раздали по частям между 72 переводчиками, которые, по преданию, перевели Книгу за 72 дня.) Но от перестановки мест слагаемых сумма не меняется - в год выходило одинаковое количество названий и экземпляров, независимо от того, переписывали александрийские мастера или русские монахи каждый по книге или все вместе - одну.
Так было и в Западной Европе, и на Руси, и на арабском Востоке. Статус-кво сохранялся вплоть до изобретения Гутенберга.
Понятно, что в таких условиях графоманы не имели шансов. И не только графоманы. Для переписчиков, особенно в христианскую эру, тяжелая и требующая разносторонних навыков работа над рукописью была делом сакральным, к которому готовились с постом и молитвой. Романы и повести? Да побойтесь Бога! В основном - религиозная литература. Немного, скорее, в виде исключения, философская, естественнонаучная, прикладная. «Травники», «Лечебники», Священная история от сотворения мира. Шаг вправо, шаг влево - считался побег (с).
Стоили эти книги безумно дорого. Иногда одну книгу покупали вскладчину всем селом. Хранили их всегда под замком, часто - в тайных помещениях, скрытых от постороннего глаза в толще дворцовых или монастырских стен. (Вот Иван Грозный так хорошо спрятал свою библиотеку, что до сих пор не найдут.) Прятали не только потому что до́роги. Книга - источник знаний. А знание - власть (с).
Средний размер монастырской библиотеки Древней Руси - от сотни до трехсот-четырехсот экземпляров. У царя Ивана Грозного в его знаменитой «Либерии»[1], как считают, было 800 томов - огромное, поистине царское книжное собрание. Столько же накопилось к XVII в. в библиотеке Троице-Сергиевой лавры.
Так что, с древних времен и до конца XVIII века, когда печатная продукция стала относительно дешева, книга была дорогим элитным товаром, доступным (как по причине дороговизны, так и массовой неграмотности) далеко не всем. Поэтому, когда ищут причину, почему в Древнем мире и в Средние века не было полноценных романов и повестей (историки литературы невнятно отмечают, что «возникновение романа занимает целые эпохи, начиная с античности и заканчивая XVII или даже XVIII веком»), то ответ довольно прост: для развития романа не было социально-экономических условий, не было потребителя и рынка сбыта. Можно, конечно, объявить «Дафниса и Хлою» античным романом, но сути дела это не меняет - в Древнем мире, например, существовали паровой двигатель, архимедов винт, лифт, такси со счетчиком и даже автомат по продаже святой воды, но к промышленной революции это не привело. Нужды не было. Так и тут - роман (и даже не один) существовал, а литературного жанра не было.
Три фактора: печатный станок, народное образование и технический прогресс произвели переворот в литературе, в том числе и в художественной. К началу ХХ века возникла социальная среда, которая при ограниченности эстетического восприятия была готова к массовому потреблению художественной литературы как средству удовлетворения своих духовных потребностей. По существу, одновременно с товарами «широкого потребления» появился ширпотреб и в литературе. Эрзац-литература[2]. Это как встреча эрзац-кофе с человеком, лишенным вкусовых рецепторов. Он пьет как бы кофе и доволен: чашка такая же, в желудке тепло… И производителю не надо напрягаться: сырье не в пример дешевле кофейных зерен, а возни с ним меньше и норма прибыли выше. Всем хорошо, все довольны. И таких довольных - подавляющее большинство.
Как человек, не понаслышке знакомый с библиотечным делом (где главным было - учет и контроль для отчетности), могу сказать, что реальная статистика книговыдач свидетельствует: читателей классической литературы всегда было несколько процентов от числа посетителей библиотек - даже с учетом школьников, забегавших в поисках «Капитанской дочки». Все первые места занимала и занимает эрзац-литература.
Однако, если есть спрос, значит будет и предложение. Массовый читатель во второй половине ХХ века вызвал к жизни и массового писателя. Надо признать, что не последнюю роль в этом сыграли и издательства. Страшно представить себе, «из какого сора» (с) выращивали они многих своих авторов. А таких, выращенных в теплицах «Массолита», «подвижников, решивших отдать беззаветно свою жизнь на служение Мельпомене» (с), издательскому миру, поставившему производство книг на конвейер, требуется очень много. Для массовой литературы характерен особый механизм культурного функционирования, полностью продиктованный условиями рынка: «Процесс массового потребления каждой отдельной книги такого типа, как правило, достаточно короток (в пределах сезона - двух), приток же новых произведений всегда велик. Конкуренция образцов, по законам рынка, весьма напряжённая, а циркуляция и смена их - очень быстрые»[3].
Пузырь эрзац-литературы, сравнимый по размерам разве что с пузырем финансового рынка, достиг своего максимума к концу десятых годов XXI века. И лопнул вместе с началом кризиса 2008 г. Собственно, именно этот момент можно считать началом конца массовой литературы. Спад в книжном бизнесе был огромен, и до сих пор он так и не восстановился.
Сначала издатели думали, что падение спроса обусловлено сокращением количества платежеспособных потребителей массовой литературы и попытались, путем эскалации описанного выше механизма ее функционирования, выйти на прежний объем прибыли, уменьшая тиражи и увеличивая число наименований (и заодно - практически перестав платить авторам гонорары). Но свет в конце туннеля, куда попал книжный бизнес, так и не забрезжил. Конечно, капитаны книгоиздательской отрасли экономики понимают, что мир меняется, а вслед за миром меняется книга. Но, видимо, не понимают, насколько сильно меняется мир.
Проблема не в падении платежеспособности и не в экономических неурядицах в целом. Проблема в том, что в данный момент мы переживаем мировой системный кризис, влияющий на все сферы жизни человечества, трансформирующий его жизнь в нечто новое, подобного которому еще не было под луной, хотя Экклезиаст и утверждал обратное.
Последний равновеликий кризис мы пережили десять тысяч лет назад, во времена так называемой неолитической революции, в результате которой человечество пришло к новой форме социальной организации - государству. С тех пор, при всех изменениях общественных формаций - рабовладении, феодализме, капитализме, социализме - государство как форма существования человеческого социума сохранялась и укреплялась.
Сегодня мир впервые реально стоит на пороге события, о котором мечтали еще коммунисты: уничтожение государства поставлено на повестку дня. Поставлено теми, кто перерос рамки национальных экономик и является подлинным властителем судеб землян - международными корпорациями.
Нельзя сказать, что тот новый мировой порядок (с), который они строят, не содержит ничего из опыта прежней жизни человечества. Многие политологи и аналитики говорят о том, что новый чудный мир (с) будет представлять собой «технотронный феодализм». Только суверенами в нем будут не герцоги и короли, а транснациональные корпорации. И, соответственно, их вассалами станут менее удачливые фирмы и фирмочки в той же отрасли экономики, где заправляют ТНК. И все это на основе новейших технических достижений в сфере электроники, энергетики и кибернетики. Не самый приятный мир.
Что ждет в нем книгу и книгоиздательское дело?
Прежде всего, смерть массовой литературы в том виде, в каком мы к ней привыкли. Собственно, этот процесс мы сейчас и наблюдаем. Это связано как с изменениями социальной структуры общества, так и с т.н. «техническим прогрессом».
Тенденции таковы, что человечество, если не случится чуда, неизбежно разделится на «морлоков» и «элоев» - конечно, не тех, что описаны Г. Уэллсом, но сути дела это не меняет. Уже более десяти лет назад, в 2004 г., Европейская комиссия по этике (EGE) дала добро на изменение биологической структуры человека с помощью вживления микрочипов, способных изменять свойства человеческой природы: одних превращать в выносливых работников с крепкими мускулами и отсутствием рефлексии, других - в мудрых управленцев с большим объемом памяти и улучшенным мыслительным процессом. Лиха беда начало!
Если же добавить к этому общемировую тенденцию дебилизации среднего и высшего образования, то становится ясно, что даже та эрзац-литература, которую сейчас «хавает пипл» (с), вскоре станет широким массам не по зубам.
Смерть массовой литературы будет проходить на фоне сепарации ее бывших потребителей.
Простейшим из них, видимо, придется ограничиться комиксами, мангой и комментариями «В Контакте».
Учащимся и повышающим свой образовательный уровень достанется электронная адаптированная под современного читателя книга и краткий пересказ «Братьев Карамазовых».
Для специалистов, чья полнота подобна флюсу - специальная литература (наверняка тоже электронная) и, как реализация творческих потребностей, посты в «Фейсбуке» и «Твиттере».
И если верно, что мы движемся к технотронному феодализму, то бумажная книга вернет себе те позиции дорогого и уникального штучного товара, каким она была в Античности и в Средние века - в кожаном переплете, с золотым обрезом, с написанными вручную по индивидуальному заказу, вклеенными иллюстрациями. Солидная вещь для солидных господ (с), дорогая и требующая достаточно свободного времени для прочтения. Да, собственно, зачем далеко ходить? Зайдите в любой крупный книжный магазин, и вы увидите такие книги на особом прилавке, надежно прикрытые толстым стеклом от любопытных, но неплатежеспособных граждан.
Впрочем, и те, чей карман наполовину пуст, а душа жаждет прекрасного, не останутся без своей книги. Уже сейчас достаточно развита технология печати книги на заказ с хранящейся в базе данных верстки. Это позволяет избежать многих затрат, свойственных современным издательствам: на хранение, транспортировку, зарплату и т.п. В ближайшем будущем возможно появление книгопечатающих автоматов в супермаркетах и других общественных местах - точно так же, как сейчас повсюду стоят терминалы оплаты и банкоматы. Потенциальному покупателю останется только выбрать на экране нужную книгу и сунуть деньги в приемник. Аппарат напечатает и сброшюрует книгу пока вы ходите по торговому залу в поисках нужных продуктов.
Понятно, что переход на электронные книги и к изданию единичных экземпляров вместо тиражей в несколько тысяч кардинально изменит структуру и организацию издательского дела, да и типографского тоже. Сокращение на порядок числа сотрудников, исчезновение складов, системы транспортировки, отказ от офиса… Необходимость решать проблемы с охраной авторских прав в условиях, когда книга попадает в мировую сеть, дает хорошие шансы юристам усилить свое присутствие в книгоиздательском бизнесе. Сокращение потребностей в бумаге ударит по производственным мощностям ЦБК, но прольется бальзамом на души защитников живой природы. И это только то, что лежит на поверхности. А сколько может еще появиться новых факторов, влияющих на экономику и политику? Достаточно для сравнения вспомнить Французскую революцию, которая не в последнюю очередь была спровоцирована издательской деятельностью «просветителей».
Так или иначе, книга и книжный бизнес переживают кризис, являющийся частью общепланетарного кризиса невероятной мощи. Какой выйдет из него книга (и выйдет ли вообще?) - вот вопрос, ответ на который даст только будущее.
_______
[1] Хотя слово «либер» в переводе с латыни означает «книга», но… интересно, что «Либерия» однокоренное слову «свобода» (liberia) и, быть может, тождественно женской ипостаси римского Либера-Бахуса, Либере, отождествляемой с греческой Ариадной, которая, как известно, подарила Тезею путеводную нить, выведшую его из губительного лабиринта (по другой версии - благодаря свету, излучаемому венцом Ариадны). Чем эта «нить» (или свет) не книга - источник знаний (просвещения)?
[2] Массовая литература, паралитература - совокупность литературных жанров и форм, обращённых к неквалифицированному читателю, воспринимающему произведение без рефлексии по поводу его художественной природы, и потому носящих упрощённый характер. Массовая литература входит в состав массовой культуры, разделяя с другими её разновидностями ряд общих закономерностей.
[3] Массовая литература как социальный феномен // Гудков Л., Дубин Б., Страда В. Литература и общество: введение в социологию литературы. - М.: РГГУ, 1998.
© Вячеслав Манягин (на фото), 3 февраля 2015
Книга XXI века: вперёд в прошлое?
«Есть ощущение, что книги умирают», - Рэй Брэдбери
Пресс Гутенберга стал адской машинкой задолго до того, как появилась рука, способная поджечь фитиль. Но 200 лет спустя «великие французские просветители» таки сделали это, наштамповав с помощью немецкого изобретения (позаимствованного, впрочем, из китайских источников, равно как порох и бумажные деньги) не только свои энциклопедии, но и массу дешевых брошюрок с пропагандой «свободы», «равенства» и «братства». ©
Первые поражали сознание элиты, вторые - третьего сословия: парижских «пассионариев», которым вскоре предстояло стать пушечным мясом «ррр-революционных» войн знаменитого корсиканца.
Впрочем, французская элита не блистала аналитическим способностями: герцог Эгалите тому красноречивый пример. Став зиц-председателем Великого Востока Франции, этот почтенный отпрыск королевской фамилии перешел в стан буржуа, голосовал за казнь своего брата Людовика, но вскоре окончил жизнь на эшафоте, под кровожадные вопли новых собратьев из предместий Парижа.
Однако, вернемся к прессу.
В целом первая тотальная манипуляция сознанием народных масс с помощью печатного слова прошла успешно, однако не с тем результатом, которого ожидали сами вышеупомянутые массы. Вместо «свободного человека в свободной стране» появился пролетарий, которому даже терять было нечего (с). Мир превратился в фабрику, а человек в нем стал работником (с).
И все бы ничего, но тут настал технический прогресс и первая промышленная революция. Мужику от сохи стало сложно управляться с паровым двигателем, тем более - его собирать.
Дальше - больше. Электричество, нефтедобыча, двигатель внутреннего сгорания…
Армии инженеров вышли на тропу войны с технической отсталостью.
Тысячи лаборантов и МНС резали в сотнях лабораторий белых мышей во имя прогресса. Даже школьники занялись вивисекцией лягушек (да-да! как ни трудно это представить нынешнему толерантно-зелено-голубому социуму, были на планете Земля жуткие времена, когда дети резали лягушек при полном поощрении минобраза).
Всеобщее начальное, а затем и среднее образование стали неизбежны.
А с ними - неизбежна и всеобщая грамотность. И понятное дело, где грамотность, там и письменность. Все поголовно стали читать и писать.
Дело вроде неплохое, но у каждой палки два конца (с). Сначала писали диктанты и на заборах. Затем стали писать изложения и книги. Практически каждый попробовал себя в роли писателя. И никто (никто!) не признался себе, что не годен для этой роли. Только зависть бесчисленных врагов и непроходимая тупость (и опять же зависть) редакторов и издателей лишили мир миллионов новых Толстых, Достоевских, Марининых и Донцовых.
Нет, конечно, книги писали испокон веков.
Но как писали? Вернее, как тиражировали?
Вот величайшая в мире Александрийская библиотека имела в штате 900 переписчиков. Сколько книг в год она могла «издать»? Более-менее объемную книгу один писец мог переписывать и год, и два. (Знаменитое Остромирово Евангелие переписывалось 203 дня - по сто строчек в день.) Конечно, если разделить рукопись по частям и раздать их всем переписчикам, то книгу можно было изготовить намного быстрее. (Так была переведена на греческий Тора - ее раздали по частям между 72 переводчиками, которые, по преданию, перевели Книгу за 72 дня.) Но от перестановки мест слагаемых сумма не меняется - в год выходило одинаковое количество названий и экземпляров, независимо от того, переписывали александрийские мастера или русские монахи каждый по книге или все вместе - одну.
Так было и в Западной Европе, и на Руси, и на арабском Востоке. Статус-кво сохранялся вплоть до изобретения Гутенберга.
Понятно, что в таких условиях графоманы не имели шансов. И не только графоманы. Для переписчиков, особенно в христианскую эру, тяжелая и требующая разносторонних навыков работа над рукописью была делом сакральным, к которому готовились с постом и молитвой. Романы и повести? Да побойтесь Бога! В основном - религиозная литература. Немного, скорее, в виде исключения, философская, естественнонаучная, прикладная. «Травники», «Лечебники», Священная история от сотворения мира. Шаг вправо, шаг влево - считался побег (с).
Стоили эти книги безумно дорого. Иногда одну книгу покупали вскладчину всем селом. Хранили их всегда под замком, часто - в тайных помещениях, скрытых от постороннего глаза в толще дворцовых или монастырских стен. (Вот Иван Грозный так хорошо спрятал свою библиотеку, что до сих пор не найдут.) Прятали не только потому что до́роги. Книга - источник знаний. А знание - власть (с).
Средний размер монастырской библиотеки Древней Руси - от сотни до трехсот-четырехсот экземпляров. У царя Ивана Грозного в его знаменитой «Либерии»[1], как считают, было 800 томов - огромное, поистине царское книжное собрание. Столько же накопилось к XVII в. в библиотеке Троице-Сергиевой лавры.
Так что, с древних времен и до конца XVIII века, когда печатная продукция стала относительно дешева, книга была дорогим элитным товаром, доступным (как по причине дороговизны, так и массовой неграмотности) далеко не всем. Поэтому, когда ищут причину, почему в Древнем мире и в Средние века не было полноценных романов и повестей (историки литературы невнятно отмечают, что «возникновение романа занимает целые эпохи, начиная с античности и заканчивая XVII или даже XVIII веком»), то ответ довольно прост: для развития романа не было социально-экономических условий, не было потребителя и рынка сбыта. Можно, конечно, объявить «Дафниса и Хлою» античным романом, но сути дела это не меняет - в Древнем мире, например, существовали паровой двигатель, архимедов винт, лифт, такси со счетчиком и даже автомат по продаже святой воды, но к промышленной революции это не привело. Нужды не было. Так и тут - роман (и даже не один) существовал, а литературного жанра не было.
Три фактора: печатный станок, народное образование и технический прогресс произвели переворот в литературе, в том числе и в художественной. К началу ХХ века возникла социальная среда, которая при ограниченности эстетического восприятия была готова к массовому потреблению художественной литературы как средству удовлетворения своих духовных потребностей. По существу, одновременно с товарами «широкого потребления» появился ширпотреб и в литературе. Эрзац-литература[2]. Это как встреча эрзац-кофе с человеком, лишенным вкусовых рецепторов. Он пьет как бы кофе и доволен: чашка такая же, в желудке тепло… И производителю не надо напрягаться: сырье не в пример дешевле кофейных зерен, а возни с ним меньше и норма прибыли выше. Всем хорошо, все довольны. И таких довольных - подавляющее большинство.
Как человек, не понаслышке знакомый с библиотечным делом (где главным было - учет и контроль для отчетности), могу сказать, что реальная статистика книговыдач свидетельствует: читателей классической литературы всегда было несколько процентов от числа посетителей библиотек - даже с учетом школьников, забегавших в поисках «Капитанской дочки». Все первые места занимала и занимает эрзац-литература.
Однако, если есть спрос, значит будет и предложение. Массовый читатель во второй половине ХХ века вызвал к жизни и массового писателя. Надо признать, что не последнюю роль в этом сыграли и издательства. Страшно представить себе, «из какого сора» (с) выращивали они многих своих авторов. А таких, выращенных в теплицах «Массолита», «подвижников, решивших отдать беззаветно свою жизнь на служение Мельпомене» (с), издательскому миру, поставившему производство книг на конвейер, требуется очень много. Для массовой литературы характерен особый механизм культурного функционирования, полностью продиктованный условиями рынка: «Процесс массового потребления каждой отдельной книги такого типа, как правило, достаточно короток (в пределах сезона - двух), приток же новых произведений всегда велик. Конкуренция образцов, по законам рынка, весьма напряжённая, а циркуляция и смена их - очень быстрые»[3].
Пузырь эрзац-литературы, сравнимый по размерам разве что с пузырем финансового рынка, достиг своего максимума к концу десятых годов XXI века. И лопнул вместе с началом кризиса 2008 г. Собственно, именно этот момент можно считать началом конца массовой литературы. Спад в книжном бизнесе был огромен, и до сих пор он так и не восстановился.
Сначала издатели думали, что падение спроса обусловлено сокращением количества платежеспособных потребителей массовой литературы и попытались, путем эскалации описанного выше механизма ее функционирования, выйти на прежний объем прибыли, уменьшая тиражи и увеличивая число наименований (и заодно - практически перестав платить авторам гонорары). Но свет в конце туннеля, куда попал книжный бизнес, так и не забрезжил. Конечно, капитаны книгоиздательской отрасли экономики понимают, что мир меняется, а вслед за миром меняется книга. Но, видимо, не понимают, насколько сильно меняется мир.
Проблема не в падении платежеспособности и не в экономических неурядицах в целом. Проблема в том, что в данный момент мы переживаем мировой системный кризис, влияющий на все сферы жизни человечества, трансформирующий его жизнь в нечто новое, подобного которому еще не было под луной, хотя Экклезиаст и утверждал обратное.
Последний равновеликий кризис мы пережили десять тысяч лет назад, во времена так называемой неолитической революции, в результате которой человечество пришло к новой форме социальной организации - государству. С тех пор, при всех изменениях общественных формаций - рабовладении, феодализме, капитализме, социализме - государство как форма существования человеческого социума сохранялась и укреплялась.
Сегодня мир впервые реально стоит на пороге события, о котором мечтали еще коммунисты: уничтожение государства поставлено на повестку дня. Поставлено теми, кто перерос рамки национальных экономик и является подлинным властителем судеб землян - международными корпорациями.
Нельзя сказать, что тот новый мировой порядок (с), который они строят, не содержит ничего из опыта прежней жизни человечества. Многие политологи и аналитики говорят о том, что новый чудный мир (с) будет представлять собой «технотронный феодализм». Только суверенами в нем будут не герцоги и короли, а транснациональные корпорации. И, соответственно, их вассалами станут менее удачливые фирмы и фирмочки в той же отрасли экономики, где заправляют ТНК. И все это на основе новейших технических достижений в сфере электроники, энергетики и кибернетики. Не самый приятный мир.
Что ждет в нем книгу и книгоиздательское дело?
Прежде всего, смерть массовой литературы в том виде, в каком мы к ней привыкли. Собственно, этот процесс мы сейчас и наблюдаем. Это связано как с изменениями социальной структуры общества, так и с т.н. «техническим прогрессом».
Тенденции таковы, что человечество, если не случится чуда, неизбежно разделится на «морлоков» и «элоев» - конечно, не тех, что описаны Г. Уэллсом, но сути дела это не меняет. Уже более десяти лет назад, в 2004 г., Европейская комиссия по этике (EGE) дала добро на изменение биологической структуры человека с помощью вживления микрочипов, способных изменять свойства человеческой природы: одних превращать в выносливых работников с крепкими мускулами и отсутствием рефлексии, других - в мудрых управленцев с большим объемом памяти и улучшенным мыслительным процессом. Лиха беда начало!
Если же добавить к этому общемировую тенденцию дебилизации среднего и высшего образования, то становится ясно, что даже та эрзац-литература, которую сейчас «хавает пипл» (с), вскоре станет широким массам не по зубам.
Смерть массовой литературы будет проходить на фоне сепарации ее бывших потребителей.
Простейшим из них, видимо, придется ограничиться комиксами, мангой и комментариями «В Контакте».
Учащимся и повышающим свой образовательный уровень достанется электронная адаптированная под современного читателя книга и краткий пересказ «Братьев Карамазовых».
Для специалистов, чья полнота подобна флюсу - специальная литература (наверняка тоже электронная) и, как реализация творческих потребностей, посты в «Фейсбуке» и «Твиттере».
И если верно, что мы движемся к технотронному феодализму, то бумажная книга вернет себе те позиции дорогого и уникального штучного товара, каким она была в Античности и в Средние века - в кожаном переплете, с золотым обрезом, с написанными вручную по индивидуальному заказу, вклеенными иллюстрациями. Солидная вещь для солидных господ (с), дорогая и требующая достаточно свободного времени для прочтения. Да, собственно, зачем далеко ходить? Зайдите в любой крупный книжный магазин, и вы увидите такие книги на особом прилавке, надежно прикрытые толстым стеклом от любопытных, но неплатежеспособных граждан.
Впрочем, и те, чей карман наполовину пуст, а душа жаждет прекрасного, не останутся без своей книги. Уже сейчас достаточно развита технология печати книги на заказ с хранящейся в базе данных верстки. Это позволяет избежать многих затрат, свойственных современным издательствам: на хранение, транспортировку, зарплату и т.п. В ближайшем будущем возможно появление книгопечатающих автоматов в супермаркетах и других общественных местах - точно так же, как сейчас повсюду стоят терминалы оплаты и банкоматы. Потенциальному покупателю останется только выбрать на экране нужную книгу и сунуть деньги в приемник. Аппарат напечатает и сброшюрует книгу пока вы ходите по торговому залу в поисках нужных продуктов.
Понятно, что переход на электронные книги и к изданию единичных экземпляров вместо тиражей в несколько тысяч кардинально изменит структуру и организацию издательского дела, да и типографского тоже. Сокращение на порядок числа сотрудников, исчезновение складов, системы транспортировки, отказ от офиса… Необходимость решать проблемы с охраной авторских прав в условиях, когда книга попадает в мировую сеть, дает хорошие шансы юристам усилить свое присутствие в книгоиздательском бизнесе. Сокращение потребностей в бумаге ударит по производственным мощностям ЦБК, но прольется бальзамом на души защитников живой природы. И это только то, что лежит на поверхности. А сколько может еще появиться новых факторов, влияющих на экономику и политику? Достаточно для сравнения вспомнить Французскую революцию, которая не в последнюю очередь была спровоцирована издательской деятельностью «просветителей».
Так или иначе, книга и книжный бизнес переживают кризис, являющийся частью общепланетарного кризиса невероятной мощи. Какой выйдет из него книга (и выйдет ли вообще?) - вот вопрос, ответ на который даст только будущее.
_______
[1] Хотя слово «либер» в переводе с латыни означает «книга», но… интересно, что «Либерия» однокоренное слову «свобода» (liberia) и, быть может, тождественно женской ипостаси римского Либера-Бахуса, Либере, отождествляемой с греческой Ариадной, которая, как известно, подарила Тезею путеводную нить, выведшую его из губительного лабиринта (по другой версии - благодаря свету, излучаемому венцом Ариадны). Чем эта «нить» (или свет) не книга - источник знаний (просвещения)?
[2] Массовая литература, паралитература - совокупность литературных жанров и форм, обращённых к неквалифицированному читателю, воспринимающему произведение без рефлексии по поводу его художественной природы, и потому носящих упрощённый характер. Массовая литература входит в состав массовой культуры, разделяя с другими её разновидностями ряд общих закономерностей.
[3] Массовая литература как социальный феномен // Гудков Л., Дубин Б., Страда В. Литература и общество: введение в социологию литературы. - М.: РГГУ, 1998.
© Вячеслав Манягин (на фото), 3 февраля 2015