День Ельцына, или Как убирали Полозкова и СССР...
Ещё Ельцын и развал СССР и 90-е здесь и здесь
Тихий день великой трагедии
Даты РФ
В конце мая в СМИ напомнили, что июнь начнется с трудовой недели, которая будет длиться 6 дней. Зато потом граждане России будут отдыхать три дня подряд: в воскресенье, понедельник и во вторник, 12 июня, который является праздничным. ©Ещё съезды КПСС здесь и здесь
Первый Съезд народных депутатов РСФСР май 1990 г.
Однако в ходе опроса, проведенного Левада-центром, выяснилось, что среди населения страны нет единства относительно того, почему этот день является «красным днем календаря». 47% опрошенных считают, что это «день России», 33% решили, что 12 июня - «день независимости России». 6% респондентов не могли ответить на вопрос, но вспомнили о Борисе Ельцине. 8% ничего не сказали в ответ. 4% вообще отрицали, что этот день является праздничным.
Разнобой в ответах в значительной степени связан с тем, что, несмотря на то, что в 1994 г. 12 июня было провозглашено Днем независимости России, в 2002 г. он был переименован, получив название «День России». Кроме того, многие жители России успели позабыть, при каких обстоятельствах 12 июня стало нерабочим днем.
Ельцин против Полозкова
Неслучайно 6% респондентов, не сумевших вспомнить название праздничного июньского дня, все же справедливо предположили, что его учреждение связано с деятельностью Бориса Ельцина. Те же граждане России, кто не забыл бурных событий конца 80-х гг., наверняка помнят, что 12 июня стало знаменитым благодаря первому Съезду народных депутатов РСФСР, открывшемуся в мае 1990 г. Состоявшийся за год до этого первый Съезд народных депутатов СССР продемонстрировал острую конфронтацию большинства депутатов с членами так называемой Межрегиональной группы. Одним из ее лидеров стал бывший первый секретарь Московского городского комитета КПСС и бывший кандидат в члены Политбюро Б.Н. Ельцин.
Однако Ельцин не был единственным руководителем политической оппозиции на всесоюзном Съезде. Кроме того, его положение на Съезде не позволяло ему играть решающую роль. Он вошел в состав Верховного Совета лишь благодаря отказу депутата А.И. Казанника от своего мандата в пользу Ельцина. В составе Верховного Совета Ельцин занял лишь пост председателя комитета по строительству.
Ельцин намеревался занять ведущую позицию во всероссийском парламенте после своего избрания в марте 1990 г. народным депутатом РСФСР. К тому времени политический кризис в Советской Стране продолжал углубляться, а силы политической оппозиции активизировались. На открывшемся 16 мая 1990 г. Съезде народных депутатов России Ельцин возглавил оппозиционные либеральные силы, прикрывавшиеся лозунгами демократии и выдвигавшие популистские требования.
Но одновременно в стране ширилось сопротивление нараставшим антисоветским силам. Одним из центров борьбы за сохранение социалистического строя стал Краснодарский край, партийную организацию которого в это время возглавлял Иван Кузьмич Полозков. Однако такой боевой настрой разделяли не во всех субъектах Федерации, представленных на Съезде. К тому же в центральных органах партии не было организовано действенное контрнаступление на оппозицию.
Участие коммунистов в выборах на Съезд народных депутатов России контролировал секретариат ЦК КПСС, в котором в это время значительную роль играл близкий к М.С. Горбачеву Вадим Андреевич Медведев. Вспоминая, что к 1990г. Медведев обычно председательствовал на заседаниях секретариата ЦК КПСС, В.И. Воротников писал: «Это был не лучший выбор по существу, хотя и точно рассчитанный ход. Для Медведева это дело было совершенно не по натуре. Опыта организационно-политической работы он не имел. Заседания Секретариата собирались редко, проходили вяло, бесцветно, неорганизованно. Сталкиваясь с трудными вопросами, он терялся, тянул, откладывал на потом. Это особенно возмущало меня, когда речь шла о подготовке и проведении выборов народных депутатов РСФСР и первого Съезда. Горбачев полностью столкнул эту работу на Медведева, а тот незамедлительно перебросил ее на нового, малознакомого москвичам секретаря ЦК Ю.А. Манаенкова».
К тому времени Юрий Алексеевич Манаенков возглавил отдел организационно-кадровой работы. Его кандидатуру на пост председателя Верховного Совета РСФСР выдвигал М.С. Горбачев. По словам Полозкова, «тихий и невозмутимый» Манаенков был «незаменимым кабинетным работником», но «данными публичного политика не обладал», а потому Иван Кузьмич счел предложение Горбачева провокационным. Да и сам Манаенков отказался от этого выдвижения, сославшись на плохое здоровье после контузии, полученной во время пребывания в Афганистане в качестве политического советника.
Возможно, нездоровье Манаенкова помешало ему активно заняться делами подготовки Съезда, которые были возложены на его заместителя В.С. Бабичева. Поэтому еще до начала Съезда Полозков позвонил Бабичеву, чтобы поделиться с ним своими опасениями по поводу настроений среди депутатов Съезда. Однако, по словам Полозкова, «делового разговора с Владимиром Степановичем не получилось. Он, как всегда чрезмерно суетливый и самонадеянный, отрезал: «Мы занимаемся этим делом постоянно и знаем, что делать».
Тогда Полозков позвонил председателю Президиума Верховного Совета РСФСР В.И. Воротникову, который до этого наотрез отказался участвовать в выборах на вновь учрежденный пост Председателя Верховного Совета РСФСР. Полозков вспоминал: «Воротников на мою тревожную информацию ответил отрешенно: «Дело пущено на самотек, никто из ЦК с депутатами не работает, на местах работников партийных комитетов игнорируют, на наши просьбы и предложения тоже никто не откликается».
Вскоре после начала Съезда депутаты выдвинули кандидатами на пост председателя Верховного Совета РСФСР Б.Н.Ельцина и И.К. Полозкова. Кроме того, в список кандидатов был включен старший преподаватель Казанского авиационного института В.И. Морокин.
Итоги первого тура голосования, состоявшегося 25 мая, были оглашены на следующее утро на заседании Съезда председателем Счетной комиссии, директором Ростовского НИИ онкологии Ю.С.Сидоренко. Из доклада Сидоренко следовало, что из 1038 депутатов, которые приняли участие в голосовании, за Ельцина Б.Н. проголосовало 497, за Полозкова И.К. - 473, за Морокина В.И. - 5. Поскольку для победы на выборах кандидат должен был получить 532 голоса (на один голос больше половины числа народных депутатов), было объявлено о необходимости проведения второго тура голосования.
Эти итоги выборов были объявлены всеми советскими средствами массовой информации. Лишь много лет спустя в своей книге воспоминаний «Обманутые надежды. (Или как разрушали нашу страну)», И.К. Полозков сообщил своим читателям то, о чем умолчали в мае 1990 г. телевидение, радио и газеты: «После доклада Сидоренко три члена Счетной комиссии заявили мне, что Ельцину членами Счетной комиссии приписано 46 голосов. Их они взяли у Морокина, за которого проголосовало не 5, а 51 депутат. Таким образом, по их подсчетам, лидирует не Ельцин, а Полозков. Одним из трех тех товарищей был И.А. Болотов, заведующий Курским областным отделом народного образования, кандидат педагогических наук, в прошлом директор педагогического училища в городе Рыльске. Честность и принципиальность Ивана Антоновича я хорошо знал по многолетней совместной работе, и сомнений в его информации у меня не возникало. Я попросил их оповестить о подлоге в Счетной комиссии Бабичева, Манаенкова и Морокина, с тем, чтобы сделать заявление съезду для принятия соответствующих мер».
Полозков вспоминает: «Заявление Морокину до конца демократы высказать не дали. Бабичев сообщил мне, что он проинформировал Медведева и попросил придать этому факту широкую гласность и соответственно отреагировать на него. Мер никаких не последовало».
26 мая состоялся второй тур голосования. На сей раз Сидоренко объявил, что за Ельцина проголосовало 503 депутата, за Полозкова - 458. Полозков вспоминает: «Вечером того же дня ко мне в гостиницу вновь пришел Болотов и заявил, что, по их подсчетам, за меня во втором туре голосования было подано не 458, а 524 голоса. Если считать итоги голосования от числа присутствующих на Съезде, то за меня проголосовала половина (519) + 5 голосов. То есть меня вполне можно было объявлять победителем. Но председатель Счетной комиссии Сидоренко предложил при определении результатов голосования за основу взять не наличие депутатов на Съезде, а количество избирательных округов, созданных по России, т.е. 1062. При голосовании за это предложение мнения членов Счетной комиссии разделились поровну, и тогда Юрий Сергеевич применил практику, сложившуюся в ученых советах научных учреждений при таких ситуациях, где голос председательствующего считается за два. Позднее Юрий Сергеевич с глубочайшим сожалением поведал мне, когда мы сидели с ним в одной камере тюремного заключения при задержании нас с ним вместе с большой группой депутатов, выступивших против правового беспредела Ельцина в октябре 1993 года».
Болотов не ограничился тем, что сообщил Полозкову о фальсификации итогов голосования. По воспоминаниям Полозкова, Болотов, а также еще два члена Счетной комиссии «отказались подписывать протокол подсчета голосов и сделали заявление об этом прессе и Бабичеву». Сам Полозков встретился с Сидоренко и сообщил, что ему известно о «подтасовках в итогах голосования, и предупредил, что если он позволит что-либо подобное в дальнейшем, мы будем требовать открытого пересчета голосов и привлечения его к ответственности. Юрий Сергеевич оправдывался и заверил меня в том, что впредь в комнату подсчета голосов он не допустит посторонних, а сам будет строже контролировать работу членов Счетной комиссии». Полозков писал, что второй секретарь Краснодарского крайкома партии Б.Г. Кибирев и секретарь Ростовского обкома КПСС В.М. Губский «письменно проинформировали о подлогах с подсчетом голосов секретаря ЦК КПСС Манаенкова. Никаких действий со стороны ЦК опять не последовало».
Как Ельцин стал председателем Верховного Совета России
К этому времени у Полозкова не было сомнений в том, что нежелание высших деятелей ЦК пресечь подлог объяснялось позицией Горбачева. Воротников объяснял Полозкову: «Ну сколько раз тебе можно говорить, Михаил Сергеевич видит на этом посту Ельцина. Он думает, что и этот шаг добавит ему веса в глазах Рейгана, Тэтчер, Коля». В то же время, увидев, что на самом деле Полозков одержал победу, которая была у него украдена лишь с помощью фальсификации итогов голосования, Горбачев и его союзник Яковлев решили оказать давление на самого Полозкова.
27 мая Полозков был приглашен к А.И. Яковлеву. По словам Полозкова, Яковлев «озабоченно произнес: «С выборами сложилась патовая ситуация. Даже если кто-то из вас победит в третьем туре, перевес будет незначительный и съезд народных депутатов окажется неработоспособным и бесперспективным. Ни одно взвешенное и конструктивное решение в такой обстановке принять будет невозможно. Ельцин намерен в третьем туре голосования снять свою кандидатуру - и, наверное, он предложит вместо себя либо Михаила Бочарова, либо Сергея Филатова. Нам надо быть к этому готовыми. Но сделает это при условии, что вы откажетесь от участия в дальнейших выборах. Власов в таком случае будет смотреться более предпочтительно».
В это время А.В. Власов был председателем Совета министров РСФСР. Полозков вспоминал: «С Власовым я одновременно пришел в аппарат Отдела организационно-партийной работы… Мне нравился этот спокойный, рассудительный и мудрый сибиряк. Затем он много лет успешно работал первым секретарем Чечено-Ингушского обкома КПСС, и оттуда на ту же должность был переведен в Ростов… Будучи министром внутренних дел СССР, а затем Председателем Правительства России, он внимательно относился ко всем моим просьбам, давая дельные советы. Отношения наши переросли в дружеские, меня всегда тянуло к таким серьезным, обстоятельным людям. И вот теперь его явно подставляли».
Отвечая Яковлеву, Полозков усомнился в том, что Ельцин откажется от участия в выборах, сказав: «Может случиться так, что я сниму свою кандидатуру, а он останется и тогда при любом раскладе Ельцин будет избран. Это будет беда не только для России, но и для Союза».
Яковлев продолжал уговаривать Полозкова. Он говорил о популярности идеи перестройки среди советских людей, высоком авторитете Горбачева в стране и во всем мире. Полозков вспоминал: «Резко повернувшись ко мне, он вдруг спросил, что я буду делать с этим составом депутатов, ведь мне не удастся провести голосованием ни одного решения, это же будет моим личным политическим банкротством. В его пронизывающем взгляде была явная угроза».
Полозков спокойно отвечал: «Как только будет избран Председатель, расстановка сил на съезде изменится вмиг. Откровенных антикоммунистов среди депутатов не более 350 человек. Они будут трепать нервы, но против конституционного большинства они ничего не сделают. В крайнем случае, наиболее отъявленных бузотеров и дезорганизаторов можно будет лишить депутатских мандатов. Но сегодня надо встряхнуть наш актив, даже при таком мошенническом подсчете голосов нам для победы не хватает всего лишь полсотни голосов». Яковлев прервал беседу, предложив Полозкову еще раз обдумать его предложение и вновь собраться вечером.
Вечером состоялось совещание в секретариате ЦК, которое вел Медведев. Помимо Полозкова пришли также Воротников, Яковлев, Крючков, Власов, Бабичев, сотрудники аппарата ЦК. Медведев сообщил, что на состоявшемся только что у Горбачева совещании многие секретари обкомов говорили, что «Политбюро подошло беспечно к подготовке Съезда <…>, не высказывает своей принципиальной политической позиции. В то же время команда Ельцина работает активно, нагнетает нервозную обстановку».
Выступивший после Медведева Яковлев заявил: «Иван Кузьмич сделал большое дело. В сложившейся обстановке ему надо снять свою кандидатуру, а вместо него предложить съезду Власова. Это переломит ситуацию, оживит съезд, привлечет дополнительные голоса». Против этого предложения выступил Воротников. Он исходил из того, что «многие депутаты голосуют в данном случае не за Ельцина или за Полозкова, а против рыхлой и непоследовательной позиции Политбюро, против Горбачева, в частности. Надо поработать с этой частью депутатов - и победа Полозкова будет обеспечена».
В своем выступлении Полозков заявил, что выполнит «решение Политбюро, если оно будет принято, но данный ход не из лучших. Следовало бы срочно собрать не только секретарей обкомов, но и всех наших активных товарищей и попросить их поработать оставшееся время с сомневающимися депутатами. Особое внимание следовало бы обратить на руководителей делегаций из национальных автономий. Им Ельцин наобещал многое, да и дисциплина среди их делегаций покрепче. Председателя Счетной комиссии коммуниста Сидоренко надо официально предупредить о партийной и уголовной ответственности за махинации с подсчетом голосов». В случае принятия предложения Яковлева Полозков предсказал поражение Власова в третьем туре голосования.
Полозков вспоминал: «Яковлев, положив свои тяжелые руки мне на плечи, напористо произнес: «Иван Кузьмич, а мы ведь знали вас как скромного и дисциплинированного коммуниста. Не навязывайте, пожалуйста, своего ошибочного мнения членам Политбюро. То, что мы обсуждаем, согласовано с Михаилом Сергеевичем, всеми другими членами Политбюро. Они разделяют нашу точку зрения и верят в ваше благоразумие». Присутствующие дружно поддержали всесильного Александра Николаевича».
В своих мемуарах Полозков писал: «Я, окончательно разбитый морально и изрядно измотанный физически, покинул помещение, где многие десятилетия принимались выверенные решения, определяющие судьбы Родины и наших народов… Мне было стыдно перед товарищами, поверившими мне и стойко державшимися все эти дни сами и всячески воодушевлявшими меня и других».
На другой день Полозков выступил на Съезде с заявлением о снятии своей кандидатуры. Он вспоминал: «Мое выступление шокировало нашу половину депутатов и с воодушевлением было принято противной стороной. Я покидал трибуну съезда, чувствуя себя изрядно побитым, как очень сильно нашкодивший несмышленыш. Это ощущение не покидает меня до сих пор, какие бы оправдания того моего поступка я не придумывал. Оказывается, прескверно чувствовать себя разменной монетой в руках мошенников, в том числе и политических».
Как и предвидел Полозков, Ельцин не снял свою кандидатуру. Иван Кузьмич оказался также прав, предсказав провал Власова в третьем туре. Счетная комиссия объявила, что Власов получил 467 голосов, а Ельцин - 535. Полозков писал: «Минимумом, без единого лишнего голоса Борис Николаевич стал Председателем Верховного Совета РСФСР». По убеждению Полозкова, так был открыт путь тем, кто творил «черное разрушительное дело» по уничтожению великой страны. «Вопрос стал о технологии разрушения. Ее было кому подсказать. Вокруг Ельцина и его ближайшего окружения роем вились советники из спецслужб откровенно и исторически недружественных нам стран».
Дорога в Беловежскую Пущу была проложена в Москве
12 июня 1990 г. на рассмотрение Съезда был вынесен проект Декларации о государственном суверенитете РСФСР. Полозков замечал: «Текст декларации… был явно рассчитан на возбуждение сепаратистских, националистических и иных деструктивных чувств российского обывателя. В то же время то был призыв всех националистических, антирусских элементов в союзных республиках включиться в развал СССР под видом демократизации, свободы и суверенитета».
По справедливой оценке Полозкова, ключевой в Декларации была ее пятая статья, которую он полностью привел в книге своих воспоминаний. Статья провозглашала верховенство «Конституции РСФСР и законов РСФСР на всей территории РСФСР». Одновременно приостанавливались «действия актов Союза СССР, вступающих в противоречие с суверенными правами РСФСР». Статья устанавливала «исключительное право народа на владение, пользование и распоряжение национальными богатствами России. Эти положения открывали путь для непризнания всесоюзных законов и узурпации правительством России власти на территории РСФСР.
После оглашения текста Декларации слово взял Полозков. Он вспоминал: «Я вышел на трибуну и стал призывать депутатов вникнуть в суть навязываемого съезду документа, открыто и без обиняков заявил, что мы этим документом узакониваем развал СССР, снимаем правовую ответственность с тех, кто этого добивается. Либеральная часть депутатов криками и воплями заглушала любые возражения, обвиняла коммунистов в предательстве России и ее национальных интересов».
Полозков и его сторонники добились постатейного голосования текста Декларации. После голосования было объявлено, что за пятую статью проголосовало 1033 депутата, а против - лишь 5. Было заявлено, что против проекта Декларации в целом проголосовало лишь 12 депутатов. Полозков сомневался в точности этих данных. Он лично видел, что против проекта голосовали «Борис Киберев, В.И. Воротников, сидевшие рядом, Виталий Прилуков и Александр Соколов из подмосковной делегации, Валентин Чикин, сидевший напротив». Заметил Иван Кузьмич «и еще несколько рук, неизвестных мне тогда депутатов, поднятых против». Разумеется, в большом зале были и другие голосовавшие против Декларации депутаты, которых физически не мог разглядеть Полозков со своего места. Оценки некоторых СМИ и личный опрос Полозкова убедили его в том, что против Декларации проголосовало не менее 50 депутатов. И все же, несомненно, что подавляющее большинство депутатского корпуса одобрило Декларацию. Было также очевидно, что многие из тех народных депутатов, которые голосовали за Полозкова, а затем за Власова, поддержали проект, составленный сторонниками Ельцина. Поражаясь такому результату, Полозков писал: «То был трудно объяснимый факт массового умопомешательства».
Для объяснения этого и других случаев иррационального поведения ответственных людей России, облеченных доверием большинства населения самой крупной республики СССР, Полозков обратился к воспоминаниям, запечатленным почти на 600 страницах упомянутой выше книги. Полозкову помогала блестящая память, позволившая ему вспомнить имена, фамилии сотен людей. (Лишь в редких случаях автор книги признает, что не может вспомнить фамилию описываемого им лица.) Полозков не забыл ни своих родных и близких из родной курской деревни, ни друзей по службе в Военно-морском флоте, ни многочисленных коллег по работе, а также многих советских деятелей, с которыми он познакомился на различных ступенях комсомольской, а затем партийной работы на уровне райкомов, обкомов и ЦК КПСС. Навык же автора многочисленных аналитических записок и умение видеть мир глазами художника и писателя позволили Полозкову создать индивидуализированные характеристики множества персонажей, а заодно обратить внимание на такие события и явления прошлого, которые раскрывают его по-новому.
В отличие от нынешних властителей России, Полозков не возлагает вину за крушение Советской страны огульно на Коммунистическую партию. Обратившись к конкретным событиям прошлого, Полозков ярко описал немало коммунистов, добросовестно выполнявших свой партийный и государственный долг и старавшихся сделать «все для человека, все для счастья его».
Вместе с тем правдивый рассказ Полозкова позволяет увидеть причины неспособности многих лиц, занимавших управленческие позиции в правящей партии и Советском государстве разного уровня, вести себя адекватно политической обстановке, сложившейся в стране с конца 80-х гг. Парадоксальным образом грандиозные достижения советского строя, успешно функционировавшая система управления Советской страной, прочная партийная и государственная дисциплина, игравшая важную роль в исполнении намеченных планов развития страны, имели свою теневую сторону, порождая самоуспокоенность, склонность следовать привычному стилю работы. На протяжении своих воспоминаний Полозков не раз сетовал по поводу дефицита инициативных людей, необходимых для руководящей работы, и избытка тех, кто относился к делам формально.
Однако нехватка инициативных людей, предлагавших оригинальные решения, порой приводила к тому, что поддержку получали авторы сомнительных проектов, не суливших быстрое преодоление возникавших трудностей. Полозков рассказал об одном секретаре райкома, который предложил использовать новую сеялку. Она производила сразу четыре операции на поле, что сокращало расход горючего и объем работ. Пропаганда новой сеялки прекратилась лишь после того, как было доказано, что этот способ сева привел к падению урожайности в районе.
В те годы желание решить в кратчайшие сроки многочисленные проблемы развития способствовало поиску панацеи. Достаточно вспомнить повсеместное распространение кукурузы на полях страны. Одновременно выдвигались планы выполнения производственных заданий в кратчайшие сроки вроде призыва обогнать США по производству мяса, молока за 2-3 года. Зачастую установки на быстрое увеличение производства не были научно обоснованными, а потому они оставались невыполненными.
Кроме того, внимание руководства страны к решению задач количественного роста производства отставало от осмысления качественного характера общественного развития. Поступив в Академию общественных наук, Полозков столкнулся с тем, что книгу «Развитой социализм», написанную ректором этого учебного заведения В.А. Медведевым, «настойчиво рекомендовали в качестве учебного пособия, хотя по сути это был весьма посредственный труд, натужно восхвалявший нашу непростую и нелегкую действительность».
Открывал занятия во вновь открытой академии второй секретарь ЦК и главный теоретик партии М.А. Суслов. Полозков вспоминал: «Речь Михаила Андреевича была строго выдержана в духе тех лет и по форме и по существу. Вроде бы все в ней было правильным и в то же время ничего такого, что привлекало своей новизной, освежало бы повседневное уже привычно-нудное освещение нашей противоречивой жизни. Мы не услышали тревоги в связи с назревшими и всем очевидными проблемами, как и призыва к поиску прорывов в устоявшемся багаже наших познаний, о котором к тому времени уже было наговорено достаточно много противоречивого, нередко до взаимного исключения».
Нежелание замечать реальные проблемы общества, неумение их осмыслять теоретически привело к идейному разоружению многих членов партии, в том числе и ее ведущих активистов. Глубокие теоретические знания воспринимались как устаревшие формулы и вытеснялись обывательскими суждениями. В результате эти люди не смогли разглядеть фальшь посулов «ускорения», а затем не сумели увидеть отсутствие продуманности в лозунге «перестройки», заметить демагогичность лозунга «гласности», опасность применения «нового мышления» в отношениях с западными державами. Разочаровавшись же в Горбачеве, они с легкостью необыкновенной решили поддержать Ельцина и его призывы к независимости России за счет СССР и беспредельного расширения суверенитета автономных республик за счет России.
Полозков был убежден в том, что Горбачев и Ельцин вместе творят одно дело. И это доказывалось тем, что центральные власти ничего не сделали для того, чтобы объявить Декларацию, принятую 12 июня 1990 г., незаконной. Полозков подчеркивает: «Никто из первых руководителей страны и пальцем не пошевелил, и словом не обмолвился по факту невиданного в истории юридического обоснования развала государства… Злые силы приступили к новому этапу разрушения великой и могучей советской державы, несущей миру принципиально иное созидательное начало в развитии мирового сообщества, открывшего эру новой цивилизации в развитии человечества. Этот этап в общих чертах можно обозначить как период черной истории, ибо основан был на сплошном обмане народа». Совершенно очевидно, что одна из важнейших вех этого черного периода была пройдена 12 июня 1990 г., а потому нет оснований считать этот день всероссийским праздником.
Юрий Емельянов
«Советская Россия», 9 июня 2018
Тихий день великой трагедии
Даты РФ
В конце мая в СМИ напомнили, что июнь начнется с трудовой недели, которая будет длиться 6 дней. Зато потом граждане России будут отдыхать три дня подряд: в воскресенье, понедельник и во вторник, 12 июня, который является праздничным. ©Ещё съезды КПСС здесь и здесь
Первый Съезд народных депутатов РСФСР май 1990 г.
Однако в ходе опроса, проведенного Левада-центром, выяснилось, что среди населения страны нет единства относительно того, почему этот день является «красным днем календаря». 47% опрошенных считают, что это «день России», 33% решили, что 12 июня - «день независимости России». 6% респондентов не могли ответить на вопрос, но вспомнили о Борисе Ельцине. 8% ничего не сказали в ответ. 4% вообще отрицали, что этот день является праздничным.
Разнобой в ответах в значительной степени связан с тем, что, несмотря на то, что в 1994 г. 12 июня было провозглашено Днем независимости России, в 2002 г. он был переименован, получив название «День России». Кроме того, многие жители России успели позабыть, при каких обстоятельствах 12 июня стало нерабочим днем.
Ельцин против Полозкова
Неслучайно 6% респондентов, не сумевших вспомнить название праздничного июньского дня, все же справедливо предположили, что его учреждение связано с деятельностью Бориса Ельцина. Те же граждане России, кто не забыл бурных событий конца 80-х гг., наверняка помнят, что 12 июня стало знаменитым благодаря первому Съезду народных депутатов РСФСР, открывшемуся в мае 1990 г. Состоявшийся за год до этого первый Съезд народных депутатов СССР продемонстрировал острую конфронтацию большинства депутатов с членами так называемой Межрегиональной группы. Одним из ее лидеров стал бывший первый секретарь Московского городского комитета КПСС и бывший кандидат в члены Политбюро Б.Н. Ельцин.
Однако Ельцин не был единственным руководителем политической оппозиции на всесоюзном Съезде. Кроме того, его положение на Съезде не позволяло ему играть решающую роль. Он вошел в состав Верховного Совета лишь благодаря отказу депутата А.И. Казанника от своего мандата в пользу Ельцина. В составе Верховного Совета Ельцин занял лишь пост председателя комитета по строительству.
Ельцин намеревался занять ведущую позицию во всероссийском парламенте после своего избрания в марте 1990 г. народным депутатом РСФСР. К тому времени политический кризис в Советской Стране продолжал углубляться, а силы политической оппозиции активизировались. На открывшемся 16 мая 1990 г. Съезде народных депутатов России Ельцин возглавил оппозиционные либеральные силы, прикрывавшиеся лозунгами демократии и выдвигавшие популистские требования.
Но одновременно в стране ширилось сопротивление нараставшим антисоветским силам. Одним из центров борьбы за сохранение социалистического строя стал Краснодарский край, партийную организацию которого в это время возглавлял Иван Кузьмич Полозков. Однако такой боевой настрой разделяли не во всех субъектах Федерации, представленных на Съезде. К тому же в центральных органах партии не было организовано действенное контрнаступление на оппозицию.
Участие коммунистов в выборах на Съезд народных депутатов России контролировал секретариат ЦК КПСС, в котором в это время значительную роль играл близкий к М.С. Горбачеву Вадим Андреевич Медведев. Вспоминая, что к 1990г. Медведев обычно председательствовал на заседаниях секретариата ЦК КПСС, В.И. Воротников писал: «Это был не лучший выбор по существу, хотя и точно рассчитанный ход. Для Медведева это дело было совершенно не по натуре. Опыта организационно-политической работы он не имел. Заседания Секретариата собирались редко, проходили вяло, бесцветно, неорганизованно. Сталкиваясь с трудными вопросами, он терялся, тянул, откладывал на потом. Это особенно возмущало меня, когда речь шла о подготовке и проведении выборов народных депутатов РСФСР и первого Съезда. Горбачев полностью столкнул эту работу на Медведева, а тот незамедлительно перебросил ее на нового, малознакомого москвичам секретаря ЦК Ю.А. Манаенкова».
К тому времени Юрий Алексеевич Манаенков возглавил отдел организационно-кадровой работы. Его кандидатуру на пост председателя Верховного Совета РСФСР выдвигал М.С. Горбачев. По словам Полозкова, «тихий и невозмутимый» Манаенков был «незаменимым кабинетным работником», но «данными публичного политика не обладал», а потому Иван Кузьмич счел предложение Горбачева провокационным. Да и сам Манаенков отказался от этого выдвижения, сославшись на плохое здоровье после контузии, полученной во время пребывания в Афганистане в качестве политического советника.
Возможно, нездоровье Манаенкова помешало ему активно заняться делами подготовки Съезда, которые были возложены на его заместителя В.С. Бабичева. Поэтому еще до начала Съезда Полозков позвонил Бабичеву, чтобы поделиться с ним своими опасениями по поводу настроений среди депутатов Съезда. Однако, по словам Полозкова, «делового разговора с Владимиром Степановичем не получилось. Он, как всегда чрезмерно суетливый и самонадеянный, отрезал: «Мы занимаемся этим делом постоянно и знаем, что делать».
Тогда Полозков позвонил председателю Президиума Верховного Совета РСФСР В.И. Воротникову, который до этого наотрез отказался участвовать в выборах на вновь учрежденный пост Председателя Верховного Совета РСФСР. Полозков вспоминал: «Воротников на мою тревожную информацию ответил отрешенно: «Дело пущено на самотек, никто из ЦК с депутатами не работает, на местах работников партийных комитетов игнорируют, на наши просьбы и предложения тоже никто не откликается».
Вскоре после начала Съезда депутаты выдвинули кандидатами на пост председателя Верховного Совета РСФСР Б.Н.Ельцина и И.К. Полозкова. Кроме того, в список кандидатов был включен старший преподаватель Казанского авиационного института В.И. Морокин.
Итоги первого тура голосования, состоявшегося 25 мая, были оглашены на следующее утро на заседании Съезда председателем Счетной комиссии, директором Ростовского НИИ онкологии Ю.С.Сидоренко. Из доклада Сидоренко следовало, что из 1038 депутатов, которые приняли участие в голосовании, за Ельцина Б.Н. проголосовало 497, за Полозкова И.К. - 473, за Морокина В.И. - 5. Поскольку для победы на выборах кандидат должен был получить 532 голоса (на один голос больше половины числа народных депутатов), было объявлено о необходимости проведения второго тура голосования.
Эти итоги выборов были объявлены всеми советскими средствами массовой информации. Лишь много лет спустя в своей книге воспоминаний «Обманутые надежды. (Или как разрушали нашу страну)», И.К. Полозков сообщил своим читателям то, о чем умолчали в мае 1990 г. телевидение, радио и газеты: «После доклада Сидоренко три члена Счетной комиссии заявили мне, что Ельцину членами Счетной комиссии приписано 46 голосов. Их они взяли у Морокина, за которого проголосовало не 5, а 51 депутат. Таким образом, по их подсчетам, лидирует не Ельцин, а Полозков. Одним из трех тех товарищей был И.А. Болотов, заведующий Курским областным отделом народного образования, кандидат педагогических наук, в прошлом директор педагогического училища в городе Рыльске. Честность и принципиальность Ивана Антоновича я хорошо знал по многолетней совместной работе, и сомнений в его информации у меня не возникало. Я попросил их оповестить о подлоге в Счетной комиссии Бабичева, Манаенкова и Морокина, с тем, чтобы сделать заявление съезду для принятия соответствующих мер».
Полозков вспоминает: «Заявление Морокину до конца демократы высказать не дали. Бабичев сообщил мне, что он проинформировал Медведева и попросил придать этому факту широкую гласность и соответственно отреагировать на него. Мер никаких не последовало».
26 мая состоялся второй тур голосования. На сей раз Сидоренко объявил, что за Ельцина проголосовало 503 депутата, за Полозкова - 458. Полозков вспоминает: «Вечером того же дня ко мне в гостиницу вновь пришел Болотов и заявил, что, по их подсчетам, за меня во втором туре голосования было подано не 458, а 524 голоса. Если считать итоги голосования от числа присутствующих на Съезде, то за меня проголосовала половина (519) + 5 голосов. То есть меня вполне можно было объявлять победителем. Но председатель Счетной комиссии Сидоренко предложил при определении результатов голосования за основу взять не наличие депутатов на Съезде, а количество избирательных округов, созданных по России, т.е. 1062. При голосовании за это предложение мнения членов Счетной комиссии разделились поровну, и тогда Юрий Сергеевич применил практику, сложившуюся в ученых советах научных учреждений при таких ситуациях, где голос председательствующего считается за два. Позднее Юрий Сергеевич с глубочайшим сожалением поведал мне, когда мы сидели с ним в одной камере тюремного заключения при задержании нас с ним вместе с большой группой депутатов, выступивших против правового беспредела Ельцина в октябре 1993 года».
Болотов не ограничился тем, что сообщил Полозкову о фальсификации итогов голосования. По воспоминаниям Полозкова, Болотов, а также еще два члена Счетной комиссии «отказались подписывать протокол подсчета голосов и сделали заявление об этом прессе и Бабичеву». Сам Полозков встретился с Сидоренко и сообщил, что ему известно о «подтасовках в итогах голосования, и предупредил, что если он позволит что-либо подобное в дальнейшем, мы будем требовать открытого пересчета голосов и привлечения его к ответственности. Юрий Сергеевич оправдывался и заверил меня в том, что впредь в комнату подсчета голосов он не допустит посторонних, а сам будет строже контролировать работу членов Счетной комиссии». Полозков писал, что второй секретарь Краснодарского крайкома партии Б.Г. Кибирев и секретарь Ростовского обкома КПСС В.М. Губский «письменно проинформировали о подлогах с подсчетом голосов секретаря ЦК КПСС Манаенкова. Никаких действий со стороны ЦК опять не последовало».
Как Ельцин стал председателем Верховного Совета России
К этому времени у Полозкова не было сомнений в том, что нежелание высших деятелей ЦК пресечь подлог объяснялось позицией Горбачева. Воротников объяснял Полозкову: «Ну сколько раз тебе можно говорить, Михаил Сергеевич видит на этом посту Ельцина. Он думает, что и этот шаг добавит ему веса в глазах Рейгана, Тэтчер, Коля». В то же время, увидев, что на самом деле Полозков одержал победу, которая была у него украдена лишь с помощью фальсификации итогов голосования, Горбачев и его союзник Яковлев решили оказать давление на самого Полозкова.
27 мая Полозков был приглашен к А.И. Яковлеву. По словам Полозкова, Яковлев «озабоченно произнес: «С выборами сложилась патовая ситуация. Даже если кто-то из вас победит в третьем туре, перевес будет незначительный и съезд народных депутатов окажется неработоспособным и бесперспективным. Ни одно взвешенное и конструктивное решение в такой обстановке принять будет невозможно. Ельцин намерен в третьем туре голосования снять свою кандидатуру - и, наверное, он предложит вместо себя либо Михаила Бочарова, либо Сергея Филатова. Нам надо быть к этому готовыми. Но сделает это при условии, что вы откажетесь от участия в дальнейших выборах. Власов в таком случае будет смотреться более предпочтительно».
В это время А.В. Власов был председателем Совета министров РСФСР. Полозков вспоминал: «С Власовым я одновременно пришел в аппарат Отдела организационно-партийной работы… Мне нравился этот спокойный, рассудительный и мудрый сибиряк. Затем он много лет успешно работал первым секретарем Чечено-Ингушского обкома КПСС, и оттуда на ту же должность был переведен в Ростов… Будучи министром внутренних дел СССР, а затем Председателем Правительства России, он внимательно относился ко всем моим просьбам, давая дельные советы. Отношения наши переросли в дружеские, меня всегда тянуло к таким серьезным, обстоятельным людям. И вот теперь его явно подставляли».
Отвечая Яковлеву, Полозков усомнился в том, что Ельцин откажется от участия в выборах, сказав: «Может случиться так, что я сниму свою кандидатуру, а он останется и тогда при любом раскладе Ельцин будет избран. Это будет беда не только для России, но и для Союза».
Яковлев продолжал уговаривать Полозкова. Он говорил о популярности идеи перестройки среди советских людей, высоком авторитете Горбачева в стране и во всем мире. Полозков вспоминал: «Резко повернувшись ко мне, он вдруг спросил, что я буду делать с этим составом депутатов, ведь мне не удастся провести голосованием ни одного решения, это же будет моим личным политическим банкротством. В его пронизывающем взгляде была явная угроза».
Полозков спокойно отвечал: «Как только будет избран Председатель, расстановка сил на съезде изменится вмиг. Откровенных антикоммунистов среди депутатов не более 350 человек. Они будут трепать нервы, но против конституционного большинства они ничего не сделают. В крайнем случае, наиболее отъявленных бузотеров и дезорганизаторов можно будет лишить депутатских мандатов. Но сегодня надо встряхнуть наш актив, даже при таком мошенническом подсчете голосов нам для победы не хватает всего лишь полсотни голосов». Яковлев прервал беседу, предложив Полозкову еще раз обдумать его предложение и вновь собраться вечером.
Вечером состоялось совещание в секретариате ЦК, которое вел Медведев. Помимо Полозкова пришли также Воротников, Яковлев, Крючков, Власов, Бабичев, сотрудники аппарата ЦК. Медведев сообщил, что на состоявшемся только что у Горбачева совещании многие секретари обкомов говорили, что «Политбюро подошло беспечно к подготовке Съезда <…>, не высказывает своей принципиальной политической позиции. В то же время команда Ельцина работает активно, нагнетает нервозную обстановку».
Выступивший после Медведева Яковлев заявил: «Иван Кузьмич сделал большое дело. В сложившейся обстановке ему надо снять свою кандидатуру, а вместо него предложить съезду Власова. Это переломит ситуацию, оживит съезд, привлечет дополнительные голоса». Против этого предложения выступил Воротников. Он исходил из того, что «многие депутаты голосуют в данном случае не за Ельцина или за Полозкова, а против рыхлой и непоследовательной позиции Политбюро, против Горбачева, в частности. Надо поработать с этой частью депутатов - и победа Полозкова будет обеспечена».
В своем выступлении Полозков заявил, что выполнит «решение Политбюро, если оно будет принято, но данный ход не из лучших. Следовало бы срочно собрать не только секретарей обкомов, но и всех наших активных товарищей и попросить их поработать оставшееся время с сомневающимися депутатами. Особое внимание следовало бы обратить на руководителей делегаций из национальных автономий. Им Ельцин наобещал многое, да и дисциплина среди их делегаций покрепче. Председателя Счетной комиссии коммуниста Сидоренко надо официально предупредить о партийной и уголовной ответственности за махинации с подсчетом голосов». В случае принятия предложения Яковлева Полозков предсказал поражение Власова в третьем туре голосования.
Полозков вспоминал: «Яковлев, положив свои тяжелые руки мне на плечи, напористо произнес: «Иван Кузьмич, а мы ведь знали вас как скромного и дисциплинированного коммуниста. Не навязывайте, пожалуйста, своего ошибочного мнения членам Политбюро. То, что мы обсуждаем, согласовано с Михаилом Сергеевичем, всеми другими членами Политбюро. Они разделяют нашу точку зрения и верят в ваше благоразумие». Присутствующие дружно поддержали всесильного Александра Николаевича».
В своих мемуарах Полозков писал: «Я, окончательно разбитый морально и изрядно измотанный физически, покинул помещение, где многие десятилетия принимались выверенные решения, определяющие судьбы Родины и наших народов… Мне было стыдно перед товарищами, поверившими мне и стойко державшимися все эти дни сами и всячески воодушевлявшими меня и других».
На другой день Полозков выступил на Съезде с заявлением о снятии своей кандидатуры. Он вспоминал: «Мое выступление шокировало нашу половину депутатов и с воодушевлением было принято противной стороной. Я покидал трибуну съезда, чувствуя себя изрядно побитым, как очень сильно нашкодивший несмышленыш. Это ощущение не покидает меня до сих пор, какие бы оправдания того моего поступка я не придумывал. Оказывается, прескверно чувствовать себя разменной монетой в руках мошенников, в том числе и политических».
Как и предвидел Полозков, Ельцин не снял свою кандидатуру. Иван Кузьмич оказался также прав, предсказав провал Власова в третьем туре. Счетная комиссия объявила, что Власов получил 467 голосов, а Ельцин - 535. Полозков писал: «Минимумом, без единого лишнего голоса Борис Николаевич стал Председателем Верховного Совета РСФСР». По убеждению Полозкова, так был открыт путь тем, кто творил «черное разрушительное дело» по уничтожению великой страны. «Вопрос стал о технологии разрушения. Ее было кому подсказать. Вокруг Ельцина и его ближайшего окружения роем вились советники из спецслужб откровенно и исторически недружественных нам стран».
Дорога в Беловежскую Пущу была проложена в Москве
12 июня 1990 г. на рассмотрение Съезда был вынесен проект Декларации о государственном суверенитете РСФСР. Полозков замечал: «Текст декларации… был явно рассчитан на возбуждение сепаратистских, националистических и иных деструктивных чувств российского обывателя. В то же время то был призыв всех националистических, антирусских элементов в союзных республиках включиться в развал СССР под видом демократизации, свободы и суверенитета».
По справедливой оценке Полозкова, ключевой в Декларации была ее пятая статья, которую он полностью привел в книге своих воспоминаний. Статья провозглашала верховенство «Конституции РСФСР и законов РСФСР на всей территории РСФСР». Одновременно приостанавливались «действия актов Союза СССР, вступающих в противоречие с суверенными правами РСФСР». Статья устанавливала «исключительное право народа на владение, пользование и распоряжение национальными богатствами России. Эти положения открывали путь для непризнания всесоюзных законов и узурпации правительством России власти на территории РСФСР.
После оглашения текста Декларации слово взял Полозков. Он вспоминал: «Я вышел на трибуну и стал призывать депутатов вникнуть в суть навязываемого съезду документа, открыто и без обиняков заявил, что мы этим документом узакониваем развал СССР, снимаем правовую ответственность с тех, кто этого добивается. Либеральная часть депутатов криками и воплями заглушала любые возражения, обвиняла коммунистов в предательстве России и ее национальных интересов».
Полозков и его сторонники добились постатейного голосования текста Декларации. После голосования было объявлено, что за пятую статью проголосовало 1033 депутата, а против - лишь 5. Было заявлено, что против проекта Декларации в целом проголосовало лишь 12 депутатов. Полозков сомневался в точности этих данных. Он лично видел, что против проекта голосовали «Борис Киберев, В.И. Воротников, сидевшие рядом, Виталий Прилуков и Александр Соколов из подмосковной делегации, Валентин Чикин, сидевший напротив». Заметил Иван Кузьмич «и еще несколько рук, неизвестных мне тогда депутатов, поднятых против». Разумеется, в большом зале были и другие голосовавшие против Декларации депутаты, которых физически не мог разглядеть Полозков со своего места. Оценки некоторых СМИ и личный опрос Полозкова убедили его в том, что против Декларации проголосовало не менее 50 депутатов. И все же, несомненно, что подавляющее большинство депутатского корпуса одобрило Декларацию. Было также очевидно, что многие из тех народных депутатов, которые голосовали за Полозкова, а затем за Власова, поддержали проект, составленный сторонниками Ельцина. Поражаясь такому результату, Полозков писал: «То был трудно объяснимый факт массового умопомешательства».
Для объяснения этого и других случаев иррационального поведения ответственных людей России, облеченных доверием большинства населения самой крупной республики СССР, Полозков обратился к воспоминаниям, запечатленным почти на 600 страницах упомянутой выше книги. Полозкову помогала блестящая память, позволившая ему вспомнить имена, фамилии сотен людей. (Лишь в редких случаях автор книги признает, что не может вспомнить фамилию описываемого им лица.) Полозков не забыл ни своих родных и близких из родной курской деревни, ни друзей по службе в Военно-морском флоте, ни многочисленных коллег по работе, а также многих советских деятелей, с которыми он познакомился на различных ступенях комсомольской, а затем партийной работы на уровне райкомов, обкомов и ЦК КПСС. Навык же автора многочисленных аналитических записок и умение видеть мир глазами художника и писателя позволили Полозкову создать индивидуализированные характеристики множества персонажей, а заодно обратить внимание на такие события и явления прошлого, которые раскрывают его по-новому.
В отличие от нынешних властителей России, Полозков не возлагает вину за крушение Советской страны огульно на Коммунистическую партию. Обратившись к конкретным событиям прошлого, Полозков ярко описал немало коммунистов, добросовестно выполнявших свой партийный и государственный долг и старавшихся сделать «все для человека, все для счастья его».
Вместе с тем правдивый рассказ Полозкова позволяет увидеть причины неспособности многих лиц, занимавших управленческие позиции в правящей партии и Советском государстве разного уровня, вести себя адекватно политической обстановке, сложившейся в стране с конца 80-х гг. Парадоксальным образом грандиозные достижения советского строя, успешно функционировавшая система управления Советской страной, прочная партийная и государственная дисциплина, игравшая важную роль в исполнении намеченных планов развития страны, имели свою теневую сторону, порождая самоуспокоенность, склонность следовать привычному стилю работы. На протяжении своих воспоминаний Полозков не раз сетовал по поводу дефицита инициативных людей, необходимых для руководящей работы, и избытка тех, кто относился к делам формально.
Однако нехватка инициативных людей, предлагавших оригинальные решения, порой приводила к тому, что поддержку получали авторы сомнительных проектов, не суливших быстрое преодоление возникавших трудностей. Полозков рассказал об одном секретаре райкома, который предложил использовать новую сеялку. Она производила сразу четыре операции на поле, что сокращало расход горючего и объем работ. Пропаганда новой сеялки прекратилась лишь после того, как было доказано, что этот способ сева привел к падению урожайности в районе.
В те годы желание решить в кратчайшие сроки многочисленные проблемы развития способствовало поиску панацеи. Достаточно вспомнить повсеместное распространение кукурузы на полях страны. Одновременно выдвигались планы выполнения производственных заданий в кратчайшие сроки вроде призыва обогнать США по производству мяса, молока за 2-3 года. Зачастую установки на быстрое увеличение производства не были научно обоснованными, а потому они оставались невыполненными.
Кроме того, внимание руководства страны к решению задач количественного роста производства отставало от осмысления качественного характера общественного развития. Поступив в Академию общественных наук, Полозков столкнулся с тем, что книгу «Развитой социализм», написанную ректором этого учебного заведения В.А. Медведевым, «настойчиво рекомендовали в качестве учебного пособия, хотя по сути это был весьма посредственный труд, натужно восхвалявший нашу непростую и нелегкую действительность».
Открывал занятия во вновь открытой академии второй секретарь ЦК и главный теоретик партии М.А. Суслов. Полозков вспоминал: «Речь Михаила Андреевича была строго выдержана в духе тех лет и по форме и по существу. Вроде бы все в ней было правильным и в то же время ничего такого, что привлекало своей новизной, освежало бы повседневное уже привычно-нудное освещение нашей противоречивой жизни. Мы не услышали тревоги в связи с назревшими и всем очевидными проблемами, как и призыва к поиску прорывов в устоявшемся багаже наших познаний, о котором к тому времени уже было наговорено достаточно много противоречивого, нередко до взаимного исключения».
Нежелание замечать реальные проблемы общества, неумение их осмыслять теоретически привело к идейному разоружению многих членов партии, в том числе и ее ведущих активистов. Глубокие теоретические знания воспринимались как устаревшие формулы и вытеснялись обывательскими суждениями. В результате эти люди не смогли разглядеть фальшь посулов «ускорения», а затем не сумели увидеть отсутствие продуманности в лозунге «перестройки», заметить демагогичность лозунга «гласности», опасность применения «нового мышления» в отношениях с западными державами. Разочаровавшись же в Горбачеве, они с легкостью необыкновенной решили поддержать Ельцина и его призывы к независимости России за счет СССР и беспредельного расширения суверенитета автономных республик за счет России.
Полозков был убежден в том, что Горбачев и Ельцин вместе творят одно дело. И это доказывалось тем, что центральные власти ничего не сделали для того, чтобы объявить Декларацию, принятую 12 июня 1990 г., незаконной. Полозков подчеркивает: «Никто из первых руководителей страны и пальцем не пошевелил, и словом не обмолвился по факту невиданного в истории юридического обоснования развала государства… Злые силы приступили к новому этапу разрушения великой и могучей советской державы, несущей миру принципиально иное созидательное начало в развитии мирового сообщества, открывшего эру новой цивилизации в развитии человечества. Этот этап в общих чертах можно обозначить как период черной истории, ибо основан был на сплошном обмане народа». Совершенно очевидно, что одна из важнейших вех этого черного периода была пройдена 12 июня 1990 г., а потому нет оснований считать этот день всероссийским праздником.
Юрий Емельянов
«Советская Россия», 9 июня 2018