20 сантиметров как повод для драки
Что вы сделаете, если кофе оказался у вас на коленях, потому что сосед спереди резким движением откинул свое кресло? Многое зависит от вашего характера, воспитания, количества выпитого и типичной реакции на алкоголь. Большинство ограничатся восклицанием. Но если сосед отреагирует на ваше восклицание и спор перейдет на личности - а некоторый процент наших сограждан склонны «быковать» в подобных ситуациях, да и вообще при первой возможности, - то остальным пассажирам рейса только и останется что поднять смартфоны и зафиксировать продолжение для ютьюба,
где любительские ролики из серии «драка в самолете» имеются в изобилии. Может дойти и до экстренной посадки самолета, чтобы высадить дебоширов. Эта тема совсем недавно оказалась в центре внимания американских телеканалов, когда на протяжении одной недели сентября три рейса были вынуждены отклониться от своего маршрута и совершили вынужденную посадку из-за конфликта пассажиров.
Один из этих случаев особенно любопытен, потому что камнем преткновения оказалось специальное приспособление, защищающее пассажира от спинки впередистоящего кресла. Вот уже больше десяти лет в интернете можно купить за 22 доллара т.н. «защиту для коленей» (knee defenders). Это две пластиковые штуки, которые устанавливаются на крепления откидного столика и не позволяют отклонить кресло. Адвокат Айра Голдман (Ira Goldman), изобретатель девайса, - человек двухметрового роста с длинными ногами; колени таких людей страдают от соседских кресел в первую очередь. Несколько сотен калифорнийцев даже создали ассоциацию высокорослых пассажиров и попробовали отстоять свои права на дополнительные сантиметры пространства для своих больших коленей через суд, но потерпели неудачу. Айра же пошел другим путем и сделал свой маленький бизнес. По его словам, авиакомпании не правы: они продают одни и те же сантиметры пространства дважды, ведь один человек садится на свое место, а другой использует часть уже занятого пространства, чтобы комфортно откинуться назад.
Вещи вообще воплощают в себе клубки человеческих отношений, а этот девайс - особенно, потому что отношения, которые он опосредует, потенциально конфликтны. Фактически, он равнозначен высказыванию, которое принудительно навязывает ближнему твою волю и ограничивает его возможности. Не очень-то вежливая вещь, если ее обнаружили. Ведь она, в сущности, создает дополнительные условия для столкновения там, где уже имеется конфликт интересов. Только здесь жертвой вторжения в личное пространство и ущемления своих прав чувствует не тот, кто обезопасил свой ноутбук и колени, а тот, кому не удалось комфортно откинуться в кресле. «Обычно человек спереди пару раз пытается [отклонить кресло], а потом забывает», как если бы кресло оказалось сломанным, - цитирует агентство AP одного из участников инцидента, бизнесмена Джеймса Бича, в которого дама спереди плеснула “Спрайтом” в ответ на его возмущение резко откинутой спинкой кресла уже после того, как он убрал “защиту коленей” по требованию стюарда. Справедливости ради отметим, что к девайсу приложена карточка с вежливым сообщением, которую, как предполагается, следует заранее предъявить впередисидящему; Бич этого не сделал.
Если представить себе, что в самолете все одновременно отклонились назад, то тогда без всяких неожиданностей личное пространство каждого просто сдвинулось на двадцать сантиметров, но по размеру осталось одинаковым. Однако пассажиры - не стадо послушных роботов, действующее по команде, а потому когда пространство одних увеличивается, пространство других уменьшается примерно на 20 см. И если там начинаются колени, голова или ноутбук соседа, то это проблема не только данного пассажира, но и свидетельство плохого дизайна.
Авиакомпании отчасти сами виноваты: они стремятся повысить прибыль, уменьшив расстояние между рядами, а некоторые (Virgin, Delta и United Airlines и др.) вводят повышенную плату за места с дополнительными сантиметрами.
В 1990-е годы рынок авиаперевозок изменился: появились бюджетные авиакомпании, которые способствовали не только увеличению пассажирапотока и снижению цен на билеты, но и заодно общему ухудшению качества обслуживания пассажиров. Ryanair заявляет, что убрав один туалет и сделав оставшийся платным, добавляет два места в салоне и может поэтому удерживать низкие цены на билеты. Авиационные власти все-таки не позволили Ryanair запустить самолет, где пассажиры должны были не сидеть, а стоять, пристегнутые ремнями. Что уж говорить о расстоянии между креслами? По действующему в РФ стандарту шаг установки пассажирских кресел - от роскошных 103 см в первом классе на дальних рейсах до жалких 72 см на местных авиалиниях в эконом-классе. Чаще всего на международных рейсах в нашем распоряжени около 85 см, но ведь кресла еще и узкие. А сосед может оказаться шире, чем кресло. А если такие граждане, не дай бог, расположились с обеих сторон? А если ты и сам такой и нависаешь над обоими соседями, испытывая не только физический, но и моральный дискомфорт? Вот у собаки, которая путешествует в клетке в багажном отсеке, такой проблемы нет: ее маленькая личная территория пусть и невелика, но полностью в ее распоряжении, на нее никто не посягает.
В публичном пространстве незнакомые люди находятся в особом режиме взаимодействия, как бы делая вид, что между ними прозрачная стена. Социолог Ирвин Гофман (Irving Goffman) обозначил такое состояние как civil inattention (“вежливое невнимание”): так, встретившись глазами с незнакомым человеком, я отвожу их, не продолжая контакта, демонстрируя тем самым мое вежливое невмешательство в приватность бижнего, даже если мы в толпе. Скажем, в вагоне метро, в час пик вторжение в невидимый кокон личного пространства оказывается неизбежным. На таком расстоянии вы чувствуете тепло тела другого человека и запах его дыхания. Это было бы нормально в интимном общении, но пассажиры метро, которых вынудили к такому тесному контакту обстоятельства, обычно ведут себя так, как если бы ничего этого не было - и при первой возможности восстанавливают дистанцию.
Конечно, встретившись глазами, можно не отводить их, улыбнуться и завести с незнакомцем (-кой) разговор, но естественно и непринужденно это получается, например, в местах вроде лифта. Впрочем, даже если люди и вступают в разговор, это в большинстве случаев остается светским анонимным общением: они могут так и не узнать имен друг друга, просидев рядом восемь часов, половину из которых дружески беседовали. Самолет оказывается в этом отношении неким аналогом лифта - вынужденного анонимного, но достаточно тесного нахождения в одном пространстве.
В середине двадцатого века американский антрополог Эдвард Холл (Edward T.Hall) обратился к изучению стереотипов пространственного поведения людей в разных культурах. Он назвал эту область исследования «проксемика», поместив ее в ряду других способов невербальной - то есть не опирающейся на язык - коммуникации. Дело в том, что невозможно не коммуницировать, находясь в одном и том же пространстве: даже если люди не разговаривают, тем не менее они обмениваются друг с другом сообщениями по нескольким каналам, причем независимо от того, осознают они этот факт или нет. Одним из этих каналов оказывается дистанция, которую люди поддерживают. В основе проксемических механизмов - наследие, доставшееся человеку от его животных предков: инстинкт территории, который непосредственно связан с агрессией как средством защиты своей территории от вторжения. На эти заложенные в нас прирожденные программы накладывается софт, устанавливаемый культурой, поэтому в разных обществах разным оказывается расстояние, на котором участники общения чувствуют себя комфортно. Как показал Холл, подозрительное отношение и дискомфорт могут быть связаны именно с этой разницей: белому американцу, привыкшему разговаривать на расстоянии около метра, будет казаться, что носитель арабской культуры все время вторгается в его пространство, потому что там привычная дистанция нейтрального общения заметно меньше, и все время отступающий на шаг американец будет видеться не заслуживающим доверия.
Важно, что дистанция, которая нас разделяет с другими людьми, не состоит из абстрактных сантиметров - это, скорее, выражение того, что можно сделать или почувствовать на этом расстоянии: интимная дистанция позволяет чувствовать тепло и запах тела (и запах дыхания), личная дистанция позволяет дотянуться рукой и прикоснуться, социальная дистанция позволяет разговаривать, не напрягая голос и слух. За пределами социальной дистанции, когда расстояние до других людей превышает примерно четыре метра, начинается то расстояние, на котором мы обращаямся к людям, говоря публично. Как правило, чем выше социальный статус человека, тем больше пространства ему достается и тем больше это пространство защищено. Самые дорогие авиабилеты на межконтинентальные перелеты гарантируют пассажиру отдельное и довольно просторное купе с полноценной кроватью. Занавеска, которая отделяет салон бизнес-класса, позволяет состоятельным пассажирам не только не обращать внимания на менее успешных сограждан, но и не мозолить им глаза роскошью.
Пассажиру туристического класса может повезти: если место рядом с тобой пустует, это не только увеличивает твое пространство, а и значительно повышает удовлетворение от полета. Показательно, однако, что поводом для ярости оказывается не столько сама по себе теснота - инциденты ведь случаются и там, где пассажиры приобрели себе дополнительные сантиметры, - сколько неопределенный статус сантиметров, которые ощущаются как часть приватной зоны.
Скандалы и драки возникают, правда, и по другим поводам, причем ярость авиапассажиров (air rage) с конца 1990-х годов изучается как отдельная проблема. Сам термин предложен по аналогии с известным феноменом ярости водителей на дороге, знакомый любому водителю: в нашем отечестве тоже встречаются любители подрезать специально, обругать, «поучить» другого водителя, и хорошо еще, если дело не доходит до мордобоя или стрельбы. Стресс и утомление водителя в пробках способствуют выплескам агрессии, точно так же как стресс и страх способствуют ярости авиапассажиров. После 11 сентября 2001, когда пассажирский лайнер был впервые использован как орудие террористов, количество таких инцидентов резко возросло, виной чему повышенные меры безопасности и сопутствующее им нервное ожидание в очереди на досмотр, принуждение снять обувь, ощупывание, сканирование. Играет роль и подозорительность по отношению к другим пассажирам - вдруг они не просто так пошли в туалет? Все это вдобавок к остальным не столь явным фоновым факторам, которые повышают тревожность, не говоря уже о банальном страхе погибнуть в авиакатастрофе, которому подвержены около половины авиапутешественников. Попадая в аэропорт, мы испытываем дискомфорт оттого, что теперь не вполне себе принадлежим в этой в контролируемой зоне со строгими правилами, где мы находимся в толпе и боимся опоздать. На борту сюда прибавляется боязнь замкнутого пространства, высоты, турбулентности, причем от тебя ничего не зависит, ты ничего не можешь здесь изменить. Скверное состояние, если вдуматься. Бедный кислородом воздух в салоне самолета может приводить к снижению уровня сахара в крови, что, в свою очередь, чревато перепадами настроения и агрессией. Авиаперевозчики в курсе, потому что их прибыль под угрозой. Знаете ли вы, например, почему нельзя курить электронные сигареты на борту? Не потому, что это может нарушить работу систем самолета, а потому что это нервирует других пассажиров.
А тут еще эти вторжения в личные сантиметры. Виной этому устройство кресла: сделайте так, чтобы оно не отклонялось назад, и хотя бы этой проблемы не будет. Некоторые авиакомпании так и поступают; встречается даже такая конструкция кресла, которая вместо откидывания назад для более пологого положения сдвигает сидение вперед (поджимая твои же ноги). Но пока в большинстве самолетов кресла традиционные, вопрос остается: вопрос о том, продают ли нам вместе с билетом и незыблемое право отклонить кресло назад. Он не так прост. Зачем же нас сажать в такие кресла, если не все их возможности мы вправе использовать? «Груша нельзя скушать» - не редкость в нашей публичной повседневности, даже и в самолете: в подлокотниках до сих пор иногда встречаются пепельницы, но это лишь напоминание о былых временах. а курить нельзя. Но позиция, в соответствии с которой купив билет, ты получаешь право, а если кому не нравится, то пусть доплачивает и ездит в такси (в бизнес-классе, например), хотя вроде бы и логически безупречна, все-таки отдает вульгарным жлобством.
Покупая билет, мы несем определенные риски: мы не покупаем себе приятных соседей. Сзади тебя никого нет - откидывайся сколько хочешь. Но вот если, например, перед вами в театре сел высокий человек с шевелюрой, то никакой билет, увы, не сможет гарантировать вам полноценный обзор сцены. Там, где в публичном месте взаимодействуют люди, невозможно рассчитывать только на строгие правила - в реальности есть еще добрая (или недобрая, в случае невежливых соседей) воля. Вот если бы всякий откидывающийся в самолетном кресле не реализовывал свое право внезапным резким движением, а сначала встречался взглядом с соседом и просил у него разрешения, драк было бы меньше; возможно, предварительный - до установки «защиты коленей» - разговор Джеймса Бича с его соседкой спереди на рейсе из Ньюарка в Денвер тоже имел бы другой исход. Так что церемониал «вежливого невнимания» с необходимостью оказывается дополнен другими церемониалами поддержания собственного лица и лица ближнего в ходе вынужденного и неизбежного общения. Чем больше общество в целом культивирует неприемленость бесцеремонного поведения и подавляет публичные проявления ярости, тем реже споры за 20 сантиметров выливаются в драки. Чем больше уязвленной чувствительности и боязни выглядеть побежденным, тем яростнее споры.
Ведь для скандала нужны по крайней мере двое. И ничего не поделаешь с тем, что определенный процент населения страдает «возбудимым расстройством личности». Такие люди реагируют яростью на любой эмоциональный дискомфорт и даже специально ищут столкновения, особенно под воздействием алкоголя, что в некоторых социальных средах оказывается востребованным способом заработать авторитет и место в жизни. Оказавшись рядом с таким человеком, каждый выбирает свою стратегию - симметричный или асимметричный ответ.
Симметричный греет сердце, но за него могут ссадить с самолета и повесить на вас убытки. Так что, на всякий пожарный, приведите списку вашего кресла в вертикальное положение.
где любительские ролики из серии «драка в самолете» имеются в изобилии. Может дойти и до экстренной посадки самолета, чтобы высадить дебоширов. Эта тема совсем недавно оказалась в центре внимания американских телеканалов, когда на протяжении одной недели сентября три рейса были вынуждены отклониться от своего маршрута и совершили вынужденную посадку из-за конфликта пассажиров.
Один из этих случаев особенно любопытен, потому что камнем преткновения оказалось специальное приспособление, защищающее пассажира от спинки впередистоящего кресла. Вот уже больше десяти лет в интернете можно купить за 22 доллара т.н. «защиту для коленей» (knee defenders). Это две пластиковые штуки, которые устанавливаются на крепления откидного столика и не позволяют отклонить кресло. Адвокат Айра Голдман (Ira Goldman), изобретатель девайса, - человек двухметрового роста с длинными ногами; колени таких людей страдают от соседских кресел в первую очередь. Несколько сотен калифорнийцев даже создали ассоциацию высокорослых пассажиров и попробовали отстоять свои права на дополнительные сантиметры пространства для своих больших коленей через суд, но потерпели неудачу. Айра же пошел другим путем и сделал свой маленький бизнес. По его словам, авиакомпании не правы: они продают одни и те же сантиметры пространства дважды, ведь один человек садится на свое место, а другой использует часть уже занятого пространства, чтобы комфортно откинуться назад.
Вещи вообще воплощают в себе клубки человеческих отношений, а этот девайс - особенно, потому что отношения, которые он опосредует, потенциально конфликтны. Фактически, он равнозначен высказыванию, которое принудительно навязывает ближнему твою волю и ограничивает его возможности. Не очень-то вежливая вещь, если ее обнаружили. Ведь она, в сущности, создает дополнительные условия для столкновения там, где уже имеется конфликт интересов. Только здесь жертвой вторжения в личное пространство и ущемления своих прав чувствует не тот, кто обезопасил свой ноутбук и колени, а тот, кому не удалось комфортно откинуться в кресле. «Обычно человек спереди пару раз пытается [отклонить кресло], а потом забывает», как если бы кресло оказалось сломанным, - цитирует агентство AP одного из участников инцидента, бизнесмена Джеймса Бича, в которого дама спереди плеснула “Спрайтом” в ответ на его возмущение резко откинутой спинкой кресла уже после того, как он убрал “защиту коленей” по требованию стюарда. Справедливости ради отметим, что к девайсу приложена карточка с вежливым сообщением, которую, как предполагается, следует заранее предъявить впередисидящему; Бич этого не сделал.
Если представить себе, что в самолете все одновременно отклонились назад, то тогда без всяких неожиданностей личное пространство каждого просто сдвинулось на двадцать сантиметров, но по размеру осталось одинаковым. Однако пассажиры - не стадо послушных роботов, действующее по команде, а потому когда пространство одних увеличивается, пространство других уменьшается примерно на 20 см. И если там начинаются колени, голова или ноутбук соседа, то это проблема не только данного пассажира, но и свидетельство плохого дизайна.
Авиакомпании отчасти сами виноваты: они стремятся повысить прибыль, уменьшив расстояние между рядами, а некоторые (Virgin, Delta и United Airlines и др.) вводят повышенную плату за места с дополнительными сантиметрами.
В 1990-е годы рынок авиаперевозок изменился: появились бюджетные авиакомпании, которые способствовали не только увеличению пассажирапотока и снижению цен на билеты, но и заодно общему ухудшению качества обслуживания пассажиров. Ryanair заявляет, что убрав один туалет и сделав оставшийся платным, добавляет два места в салоне и может поэтому удерживать низкие цены на билеты. Авиационные власти все-таки не позволили Ryanair запустить самолет, где пассажиры должны были не сидеть, а стоять, пристегнутые ремнями. Что уж говорить о расстоянии между креслами? По действующему в РФ стандарту шаг установки пассажирских кресел - от роскошных 103 см в первом классе на дальних рейсах до жалких 72 см на местных авиалиниях в эконом-классе. Чаще всего на международных рейсах в нашем распоряжени около 85 см, но ведь кресла еще и узкие. А сосед может оказаться шире, чем кресло. А если такие граждане, не дай бог, расположились с обеих сторон? А если ты и сам такой и нависаешь над обоими соседями, испытывая не только физический, но и моральный дискомфорт? Вот у собаки, которая путешествует в клетке в багажном отсеке, такой проблемы нет: ее маленькая личная территория пусть и невелика, но полностью в ее распоряжении, на нее никто не посягает.
В публичном пространстве незнакомые люди находятся в особом режиме взаимодействия, как бы делая вид, что между ними прозрачная стена. Социолог Ирвин Гофман (Irving Goffman) обозначил такое состояние как civil inattention (“вежливое невнимание”): так, встретившись глазами с незнакомым человеком, я отвожу их, не продолжая контакта, демонстрируя тем самым мое вежливое невмешательство в приватность бижнего, даже если мы в толпе. Скажем, в вагоне метро, в час пик вторжение в невидимый кокон личного пространства оказывается неизбежным. На таком расстоянии вы чувствуете тепло тела другого человека и запах его дыхания. Это было бы нормально в интимном общении, но пассажиры метро, которых вынудили к такому тесному контакту обстоятельства, обычно ведут себя так, как если бы ничего этого не было - и при первой возможности восстанавливают дистанцию.
Конечно, встретившись глазами, можно не отводить их, улыбнуться и завести с незнакомцем (-кой) разговор, но естественно и непринужденно это получается, например, в местах вроде лифта. Впрочем, даже если люди и вступают в разговор, это в большинстве случаев остается светским анонимным общением: они могут так и не узнать имен друг друга, просидев рядом восемь часов, половину из которых дружески беседовали. Самолет оказывается в этом отношении неким аналогом лифта - вынужденного анонимного, но достаточно тесного нахождения в одном пространстве.
В середине двадцатого века американский антрополог Эдвард Холл (Edward T.Hall) обратился к изучению стереотипов пространственного поведения людей в разных культурах. Он назвал эту область исследования «проксемика», поместив ее в ряду других способов невербальной - то есть не опирающейся на язык - коммуникации. Дело в том, что невозможно не коммуницировать, находясь в одном и том же пространстве: даже если люди не разговаривают, тем не менее они обмениваются друг с другом сообщениями по нескольким каналам, причем независимо от того, осознают они этот факт или нет. Одним из этих каналов оказывается дистанция, которую люди поддерживают. В основе проксемических механизмов - наследие, доставшееся человеку от его животных предков: инстинкт территории, который непосредственно связан с агрессией как средством защиты своей территории от вторжения. На эти заложенные в нас прирожденные программы накладывается софт, устанавливаемый культурой, поэтому в разных обществах разным оказывается расстояние, на котором участники общения чувствуют себя комфортно. Как показал Холл, подозрительное отношение и дискомфорт могут быть связаны именно с этой разницей: белому американцу, привыкшему разговаривать на расстоянии около метра, будет казаться, что носитель арабской культуры все время вторгается в его пространство, потому что там привычная дистанция нейтрального общения заметно меньше, и все время отступающий на шаг американец будет видеться не заслуживающим доверия.
Важно, что дистанция, которая нас разделяет с другими людьми, не состоит из абстрактных сантиметров - это, скорее, выражение того, что можно сделать или почувствовать на этом расстоянии: интимная дистанция позволяет чувствовать тепло и запах тела (и запах дыхания), личная дистанция позволяет дотянуться рукой и прикоснуться, социальная дистанция позволяет разговаривать, не напрягая голос и слух. За пределами социальной дистанции, когда расстояние до других людей превышает примерно четыре метра, начинается то расстояние, на котором мы обращаямся к людям, говоря публично. Как правило, чем выше социальный статус человека, тем больше пространства ему достается и тем больше это пространство защищено. Самые дорогие авиабилеты на межконтинентальные перелеты гарантируют пассажиру отдельное и довольно просторное купе с полноценной кроватью. Занавеска, которая отделяет салон бизнес-класса, позволяет состоятельным пассажирам не только не обращать внимания на менее успешных сограждан, но и не мозолить им глаза роскошью.
Пассажиру туристического класса может повезти: если место рядом с тобой пустует, это не только увеличивает твое пространство, а и значительно повышает удовлетворение от полета. Показательно, однако, что поводом для ярости оказывается не столько сама по себе теснота - инциденты ведь случаются и там, где пассажиры приобрели себе дополнительные сантиметры, - сколько неопределенный статус сантиметров, которые ощущаются как часть приватной зоны.
Скандалы и драки возникают, правда, и по другим поводам, причем ярость авиапассажиров (air rage) с конца 1990-х годов изучается как отдельная проблема. Сам термин предложен по аналогии с известным феноменом ярости водителей на дороге, знакомый любому водителю: в нашем отечестве тоже встречаются любители подрезать специально, обругать, «поучить» другого водителя, и хорошо еще, если дело не доходит до мордобоя или стрельбы. Стресс и утомление водителя в пробках способствуют выплескам агрессии, точно так же как стресс и страх способствуют ярости авиапассажиров. После 11 сентября 2001, когда пассажирский лайнер был впервые использован как орудие террористов, количество таких инцидентов резко возросло, виной чему повышенные меры безопасности и сопутствующее им нервное ожидание в очереди на досмотр, принуждение снять обувь, ощупывание, сканирование. Играет роль и подозорительность по отношению к другим пассажирам - вдруг они не просто так пошли в туалет? Все это вдобавок к остальным не столь явным фоновым факторам, которые повышают тревожность, не говоря уже о банальном страхе погибнуть в авиакатастрофе, которому подвержены около половины авиапутешественников. Попадая в аэропорт, мы испытываем дискомфорт оттого, что теперь не вполне себе принадлежим в этой в контролируемой зоне со строгими правилами, где мы находимся в толпе и боимся опоздать. На борту сюда прибавляется боязнь замкнутого пространства, высоты, турбулентности, причем от тебя ничего не зависит, ты ничего не можешь здесь изменить. Скверное состояние, если вдуматься. Бедный кислородом воздух в салоне самолета может приводить к снижению уровня сахара в крови, что, в свою очередь, чревато перепадами настроения и агрессией. Авиаперевозчики в курсе, потому что их прибыль под угрозой. Знаете ли вы, например, почему нельзя курить электронные сигареты на борту? Не потому, что это может нарушить работу систем самолета, а потому что это нервирует других пассажиров.
А тут еще эти вторжения в личные сантиметры. Виной этому устройство кресла: сделайте так, чтобы оно не отклонялось назад, и хотя бы этой проблемы не будет. Некоторые авиакомпании так и поступают; встречается даже такая конструкция кресла, которая вместо откидывания назад для более пологого положения сдвигает сидение вперед (поджимая твои же ноги). Но пока в большинстве самолетов кресла традиционные, вопрос остается: вопрос о том, продают ли нам вместе с билетом и незыблемое право отклонить кресло назад. Он не так прост. Зачем же нас сажать в такие кресла, если не все их возможности мы вправе использовать? «Груша нельзя скушать» - не редкость в нашей публичной повседневности, даже и в самолете: в подлокотниках до сих пор иногда встречаются пепельницы, но это лишь напоминание о былых временах. а курить нельзя. Но позиция, в соответствии с которой купив билет, ты получаешь право, а если кому не нравится, то пусть доплачивает и ездит в такси (в бизнес-классе, например), хотя вроде бы и логически безупречна, все-таки отдает вульгарным жлобством.
Покупая билет, мы несем определенные риски: мы не покупаем себе приятных соседей. Сзади тебя никого нет - откидывайся сколько хочешь. Но вот если, например, перед вами в театре сел высокий человек с шевелюрой, то никакой билет, увы, не сможет гарантировать вам полноценный обзор сцены. Там, где в публичном месте взаимодействуют люди, невозможно рассчитывать только на строгие правила - в реальности есть еще добрая (или недобрая, в случае невежливых соседей) воля. Вот если бы всякий откидывающийся в самолетном кресле не реализовывал свое право внезапным резким движением, а сначала встречался взглядом с соседом и просил у него разрешения, драк было бы меньше; возможно, предварительный - до установки «защиты коленей» - разговор Джеймса Бича с его соседкой спереди на рейсе из Ньюарка в Денвер тоже имел бы другой исход. Так что церемониал «вежливого невнимания» с необходимостью оказывается дополнен другими церемониалами поддержания собственного лица и лица ближнего в ходе вынужденного и неизбежного общения. Чем больше общество в целом культивирует неприемленость бесцеремонного поведения и подавляет публичные проявления ярости, тем реже споры за 20 сантиметров выливаются в драки. Чем больше уязвленной чувствительности и боязни выглядеть побежденным, тем яростнее споры.
Ведь для скандала нужны по крайней мере двое. И ничего не поделаешь с тем, что определенный процент населения страдает «возбудимым расстройством личности». Такие люди реагируют яростью на любой эмоциональный дискомфорт и даже специально ищут столкновения, особенно под воздействием алкоголя, что в некоторых социальных средах оказывается востребованным способом заработать авторитет и место в жизни. Оказавшись рядом с таким человеком, каждый выбирает свою стратегию - симметричный или асимметричный ответ.
Симметричный греет сердце, но за него могут ссадить с самолета и повесить на вас убытки. Так что, на всякий пожарный, приведите списку вашего кресла в вертикальное положение.