(no subject)
Здорово сформулировала Natalja Frolova на обучающей группе:
Фрейдовские сексуализированные интерпретации так хорошо работали в свое время, поскольку он давал их истероидным клиенткам, у которых множество проблем было именно в сексуальной сфере. И сами по себе эти интерпретации несли в себе послание, что терапевт озабочен еще более, чем они сами. А раз так: можно свободно об этом говорить и фантазировать, снимается запрет. И переживания оказываются размещенными в пространстве отношений.
Мне кажется, это вообще универсальное правило терапии: очень о многом клиент начинает говорить в том случае, если видит, что терапевт и сам такой же.
Вот только хитрый момент, сообщить это надо не напрямую через самораскрытие, а косвенно, так, чтобы оставить простор для фантазии.
Очень много подобных сообщений мы так или иначе направляем бессознательно. И содержание наших интерпретаций - тоже часть вот такой косвенной речи. Или, в более категоричной формулировке Д. Рождественского: "Интерпретации - это королевская дорога в бессознательное терапевта".
Вот только с выводом Рожественского, что раз так, то интерпретации мало что дают клиенту, я не могу согласиться. Потому что ряду клиентов, именно такое знакомство с бессознательным терапевта и позволяет начать фантазировать на ранее запретные темы. Ведь если в бессознательном терапевта вот эта вся фигня живет, и он как-то с этим справляется, и вроде бы ничего страшного не происходит, то значит и клиенту можно.
Можно про это думать - и не сходить с ума.
Мне кажется, это одна из очень важных и недооцененных функций интерпретации - разрешение думать и говорить.
И она столь же важна, как и ощущение связывания хаоса в структуру, опоры и границ, которое могут дать хорошие интерпретации.