Потери
Что-то много потерь.
Сначала Борис Стругацкий, а вот сегодня - Герман.
На свете не остается тех кто дал мне язык, через чьи идеи, образы, через чьих героев я "называю" и понимаю мир.
Помню как в детстве, в 7 утра перед школой, я 10-15 минут читал "Трудно быть богом" - даже не в книжке, а в самостоятельно переплетенной отцом, самиздатовской А4-тетради.
Или как ночью, часа в 2, смотрел по телевизору "Мой друг Иван Лапшин" - поражаясь этому незнакомому неспешному, шероховатому языку.
И как я был оглушен, когда мы с другом посмотрели в кино "Хрусталев, машину!".
Все умирают, это понятно. Но с уходом этих людей, умирает язык на котором интересно говорить и думать. Творцов языка - так не много.
Сначала Борис Стругацкий, а вот сегодня - Герман.
На свете не остается тех кто дал мне язык, через чьи идеи, образы, через чьих героев я "называю" и понимаю мир.
Помню как в детстве, в 7 утра перед школой, я 10-15 минут читал "Трудно быть богом" - даже не в книжке, а в самостоятельно переплетенной отцом, самиздатовской А4-тетради.
Или как ночью, часа в 2, смотрел по телевизору "Мой друг Иван Лапшин" - поражаясь этому незнакомому неспешному, шероховатому языку.
И как я был оглушен, когда мы с другом посмотрели в кино "Хрусталев, машину!".
Все умирают, это понятно. Но с уходом этих людей, умирает язык на котором интересно говорить и думать. Творцов языка - так не много.