Домой
Два месяца в Матьюкро без перерыва - это очень много.
И хотя спустя два месяца я снова в Абиджане, -
сижу перед родным ноутом, в кафе с кондиционером и бесплатным вайфаем,
но у меня на пол левой щеки химический ожог
от легкого прикосновения крыла ядовитой бабочки,
и на всю душу - разрывающая на части тоска -
по снегу, долгим поездам, полуночным автобусам
и обшарпанной квартире на Кучерском переулке.
Это из-за этой тоски в декабре, перед новым годом,
я улыбалась снова начинающейся с озноба малярии:
"Это ничего, это нормально - в декабре и должно быть так холодно.."
"Это как, помнишь, Маленький Принц -
ему тоже надо было немного умереть, чтобы вернуться домой.."
Быстро просмотреть в жж-ленте новости всего худшего,
что только могло быть в России за последние два месяца,
заботливо отобранные столь любящими треш левыми и около левыми жж-шниками,
не отрезвляет: я все равно хочу в Россию.
Кроме того, проект по разным причинам с места не двигается,
и если и сдвинется, то не благодаря мне:
для необразованных крестьян, даже если и белая, ты все равно только женщина.
То, что ты говоришь и советуешь - не имеет значения.
Вот смотришь на парня - ну, деревенщина, в женской китайской футболке,
в двадцать пять лет так и не нашедший возможности или внутренних сил научиться читать,
никогда, с детства не видевший ничего, кроме работы на какао-плантации -
он, тем не менее, не стесняясь заявляет, что просто в силу своей половой принадлежности
по-любому меня интеллектуально превосходит.
Еще, умирая от одиночества, я пыталась дружить с местными, и из этого ничего не вышло -
с парнями дружить нельзя, потому что для "замужней женщины" это аморально.
С женщинами дружить теоретически можно, но непонятно, как.
В школу девочки, как правило, не ходят, как следствие -
по французски женщины почти не говорят, а если и говорят, то не о чем-то интересном,
времени у них свободного почти нет,
а значит дружить можно только совместной готовкой, походами за водой,
ну и, конечно, деньгами и подарками,
за которыми твоя "подруга" будет приходить с завидной регулярностью,
сидеть у тебя на крыльце с рассвета, заходить "поздороваться" пять раз в день,
и, пользуясь случаем, попросить таблеток от малярии, литр масла и 60 рублей на увлажняющий крем.
Мне же не жалко таблеток от малярии, мне просто грустно, что, если ты белый -
ты просто человек, у которого надо постоянно что-то просить.
Я хочу просто идти по улице, ехать в автобусе, и чтобы никто мне не кричал ничего вслед,
чтобы никто не обращал на меня внимания, чтобы я просто жила себе как все.
Я хочу заниматься полезными вещами - строить организацию и помогать кошкам.
Я хочу быть с людьми, которых люблю, чтобы говорить им, что люблю их,
чтобы помогать им, разделять их прекрасные жизни и пить с ними чай и пиво.
И проблема даже не только в Африке.
В Бельгии я чувствовала себя немногим менее несчастной.
Похоже, Россия - это приговор, и никуда мне от нее не деться.
Завтра, надеюсь, куплю билет, и в середине февраля вернусь.
И хотя спустя два месяца я снова в Абиджане, -
сижу перед родным ноутом, в кафе с кондиционером и бесплатным вайфаем,
но у меня на пол левой щеки химический ожог
от легкого прикосновения крыла ядовитой бабочки,
и на всю душу - разрывающая на части тоска -
по снегу, долгим поездам, полуночным автобусам
и обшарпанной квартире на Кучерском переулке.
Это из-за этой тоски в декабре, перед новым годом,
я улыбалась снова начинающейся с озноба малярии:
"Это ничего, это нормально - в декабре и должно быть так холодно.."
"Это как, помнишь, Маленький Принц -
ему тоже надо было немного умереть, чтобы вернуться домой.."
Быстро просмотреть в жж-ленте новости всего худшего,
что только могло быть в России за последние два месяца,
заботливо отобранные столь любящими треш левыми и около левыми жж-шниками,
не отрезвляет: я все равно хочу в Россию.
Кроме того, проект по разным причинам с места не двигается,
и если и сдвинется, то не благодаря мне:
для необразованных крестьян, даже если и белая, ты все равно только женщина.
То, что ты говоришь и советуешь - не имеет значения.
Вот смотришь на парня - ну, деревенщина, в женской китайской футболке,
в двадцать пять лет так и не нашедший возможности или внутренних сил научиться читать,
никогда, с детства не видевший ничего, кроме работы на какао-плантации -
он, тем не менее, не стесняясь заявляет, что просто в силу своей половой принадлежности
по-любому меня интеллектуально превосходит.
Еще, умирая от одиночества, я пыталась дружить с местными, и из этого ничего не вышло -
с парнями дружить нельзя, потому что для "замужней женщины" это аморально.
С женщинами дружить теоретически можно, но непонятно, как.
В школу девочки, как правило, не ходят, как следствие -
по французски женщины почти не говорят, а если и говорят, то не о чем-то интересном,
времени у них свободного почти нет,
а значит дружить можно только совместной готовкой, походами за водой,
ну и, конечно, деньгами и подарками,
за которыми твоя "подруга" будет приходить с завидной регулярностью,
сидеть у тебя на крыльце с рассвета, заходить "поздороваться" пять раз в день,
и, пользуясь случаем, попросить таблеток от малярии, литр масла и 60 рублей на увлажняющий крем.
Мне же не жалко таблеток от малярии, мне просто грустно, что, если ты белый -
ты просто человек, у которого надо постоянно что-то просить.
Я хочу просто идти по улице, ехать в автобусе, и чтобы никто мне не кричал ничего вслед,
чтобы никто не обращал на меня внимания, чтобы я просто жила себе как все.
Я хочу заниматься полезными вещами - строить организацию и помогать кошкам.
Я хочу быть с людьми, которых люблю, чтобы говорить им, что люблю их,
чтобы помогать им, разделять их прекрасные жизни и пить с ними чай и пиво.
И проблема даже не только в Африке.
В Бельгии я чувствовала себя немногим менее несчастной.
Похоже, Россия - это приговор, и никуда мне от нее не деться.
Завтра, надеюсь, куплю билет, и в середине февраля вернусь.