Убили адвоката Станислава Маркелова
С Маркеловым я познакомился прошлым летом на краснодарской кухне. Это было у Ольги Ивановой - девушки, поразительным образом сочетающей в себе непримиримость политического оппозиционера и женскую беззащитность. Большой компанией пили кофе, ели шпроты и, как полагается на кухне, обсуждали текущую политическую ситуацию. Потом пару часов тряслись в машине по пути на море.
Станислав Маркелов вызвал у меня ощущение человека, стремящегося жить удвоенной и утроенной жизнью. Во время разговора он жадно хватал события и факты, мгновенно их осмысливал и выносил свое суждение, бескомпромиссное и острое, как заточенное ножевое лезвие. А на море Станислав увидел у меня фотоаппарат и для эффектного кадра схватил ящик с пивом. Наверное, в этом и было его кредо - действовать с размахом, сверх нормы, широкими жестами.
Не надо особого ума, чтобы понять: Маркелова убивали в расчете на общественный резонанс. Цель этого убийства - сила его звучания в стране и мире, пафос убийства - в его публичности, ведь стреляли открыто, в центре российской столицы.
Наглость и простота этого убийства наталкивают на мысль, что тебя могут убить точно так же: мгновенно, в центре города, не церемонясь, в упор. А то, что погибла Анастасия Бабурова из «Новой газеты», мне кажется трагической случайностью. Оказалась в ненужном месте в ненужный час.
Трагедия современной России в том, что человек, не подчинившийся государственному беззаконию, обречен быть уничтоженным. Государственная машина не может вытерпеть инакомыслия, она перерабатывает его в смерть. И если ты открыто выступил в защиту закона, каждую минуту ты должен готовиться умереть.
Как ни страшно это звучит, но по-настоящему доказать свою правоту россиянин может лишь кровью. Как это сделал Пушкин. Или Щекочихин. Или Маркелов. Убивают лучших, самых заметных, самых талантливых. Истощают профессию, накладывают запреты на острые темы. Не появляются новые гениальные стихи, не публикуется правда о мафии, не принимаются справедливые судебные решения. В итоге страдает общество, мы с вами, каждый из нас в отдельности. Жаль только, что наше общество не умеет и не хочет этого осознавать.
Станислав Маркелов вызвал у меня ощущение человека, стремящегося жить удвоенной и утроенной жизнью. Во время разговора он жадно хватал события и факты, мгновенно их осмысливал и выносил свое суждение, бескомпромиссное и острое, как заточенное ножевое лезвие. А на море Станислав увидел у меня фотоаппарат и для эффектного кадра схватил ящик с пивом. Наверное, в этом и было его кредо - действовать с размахом, сверх нормы, широкими жестами.
Не надо особого ума, чтобы понять: Маркелова убивали в расчете на общественный резонанс. Цель этого убийства - сила его звучания в стране и мире, пафос убийства - в его публичности, ведь стреляли открыто, в центре российской столицы.
Наглость и простота этого убийства наталкивают на мысль, что тебя могут убить точно так же: мгновенно, в центре города, не церемонясь, в упор. А то, что погибла Анастасия Бабурова из «Новой газеты», мне кажется трагической случайностью. Оказалась в ненужном месте в ненужный час.
Трагедия современной России в том, что человек, не подчинившийся государственному беззаконию, обречен быть уничтоженным. Государственная машина не может вытерпеть инакомыслия, она перерабатывает его в смерть. И если ты открыто выступил в защиту закона, каждую минуту ты должен готовиться умереть.
Как ни страшно это звучит, но по-настоящему доказать свою правоту россиянин может лишь кровью. Как это сделал Пушкин. Или Щекочихин. Или Маркелов. Убивают лучших, самых заметных, самых талантливых. Истощают профессию, накладывают запреты на острые темы. Не появляются новые гениальные стихи, не публикуется правда о мафии, не принимаются справедливые судебные решения. В итоге страдает общество, мы с вами, каждый из нас в отдельности. Жаль только, что наше общество не умеет и не хочет этого осознавать.