Женская проза начала ХХ века: прыжок через литературную эпоху
Евдокия Нагродская долго проходила мимо меня - знала, что есть такая писательница, дочь Евдокии Панаевой, чью повесть "Семейство Тальниковых" я читала еще в юности; что репутация у нее неоднозначная - вроде бы и прогрессивная в женском вопросе, она по какой-то причине не очень котировалась у прогрессивной публики, ее называли автором бульварных романов, чуть не порнографом; что ее роман "Гнев Диониса" - одно из программных произведений, без которого трудно понять женский вопрос начала ХХ века (но я его пока не читала - в планах).
По прочтении сборника рассказов и повестей ряд вопросов у меня снялся. Нельзя не сравнивать Нагродскую с другими писательницами по женскому вопросу - прежде всего Лухмановой и Вербицкой.
Лухманову ставлю особняком - она лучшая и у нас недооценена (возможно, из-за публикаций в суворинском "Новом времени"), хотя зарубежные феминистки о ней знают очень хорошо. У нее в публицистике и прозе острота и современность проблематики сочетаются с глубиной анализа, да и написано прекрасным русским литературным языком (ее мемуары о пансионе - классика детской литературы).
А вот у Нагродской, Вербицкой и Чарской (которая также отметилась романами и повестями "для взрослых" - иногда в том самом смысле, в каком мы это понимаем сейчас) есть одна общая проблема - они о том же пишут неадекватным теме языком.
Устаревшим аж на два литературных поколения. Языком, которым писали до реалистов. Языком бульварного романа - тем самым, который высмеивал Корней Чуковский в детских книгах Чарской: там на каждой странице что-нибудь пламенело или полыхало. И это в те годы, когда уже был "Петербург" Андрея Белого.
Вербицкая и Анна Мар были более гармоничны - у них мысль скользила по поверхности, их книги можно было читать как дамские романы, с пикантным привкусом современной порочности и легким флером интеллектуальности. У Нагродской дисгармония глубже: мысль злая, точная до цинизма - а язык остается устаревшим и бульварным.
По прочтении сборника рассказов и повестей ряд вопросов у меня снялся. Нельзя не сравнивать Нагродскую с другими писательницами по женскому вопросу - прежде всего Лухмановой и Вербицкой.
Лухманову ставлю особняком - она лучшая и у нас недооценена (возможно, из-за публикаций в суворинском "Новом времени"), хотя зарубежные феминистки о ней знают очень хорошо. У нее в публицистике и прозе острота и современность проблематики сочетаются с глубиной анализа, да и написано прекрасным русским литературным языком (ее мемуары о пансионе - классика детской литературы).
А вот у Нагродской, Вербицкой и Чарской (которая также отметилась романами и повестями "для взрослых" - иногда в том самом смысле, в каком мы это понимаем сейчас) есть одна общая проблема - они о том же пишут неадекватным теме языком.
Устаревшим аж на два литературных поколения. Языком, которым писали до реалистов. Языком бульварного романа - тем самым, который высмеивал Корней Чуковский в детских книгах Чарской: там на каждой странице что-нибудь пламенело или полыхало. И это в те годы, когда уже был "Петербург" Андрея Белого.
Вербицкая и Анна Мар были более гармоничны - у них мысль скользила по поверхности, их книги можно было читать как дамские романы, с пикантным привкусом современной порочности и легким флером интеллектуальности. У Нагродской дисгармония глубже: мысль злая, точная до цинизма - а язык остается устаревшим и бульварным.