Аллюзии в творчестве Пратчетта: лорд Ветинари, покушение
Несмотря на всю популярность лорда Ветинари, его враги все же не оставляют попыток внести разнообразие в политическую жизнь Анк-Морпорка, и в книге "Ноги из глины" они решили отравить патриция.
И какая разница, кем были собравшиеся люди? Фактически анонимность входила в условия задачи. Себя они считали человеками, помогающими ходу истории, двигающими прогресс и приближающими светлое будущее. Они были искренне уверены, что Время Настало. Страна способна пережить нашествие орды дикарей, она как-то справляется с чокнутыми террористами и лазающими по подвалам тайными обществами, но у страны появляются большие проблемы, когда преуспевающие и анонимные граждане садятся за большой круглый стол и обсуждают примерно следующее:
- По меньшей мере, это чистый способ, - сказал один. - Бескровный.
- И это, конечно, пойдет на пользу городу.
Все степенно покивали. Что хорошо для них, то хорошо и для Анк-Морпорка, это даже не обговаривалось.
- Его можно держать в состоянии... недееспособности. Меняешь дозу, и все. Так, во всяком случае, мне сказали.
- Это хорошо. Я бы предпочел, чтобы он был недееспособен, нежели мертв. Ветинари способен восстать из могилы, от него можно ждать чего угодно.
Расследуя попытку убийства, командор городской стражи Ваймс рассматривает одну за другой несколько гипотез. При мысли об отравлении первым делом, конечно, приходит в голову вариант добавления яда в еду или питье. Однако, именно по причине очевидности такого хода, при дворах сильных мира сего с самых древних времен существовали дегустаторы. Где-то для этой цели использовали собак и иных животных, но в основном государи предпочитали поручать сию почетную миссию существам своего вида, тем более, что рабов, евнухов и прочих людишек, которых не слишком жалко в случае чего, было в избытке.
В Анк-Морпорке данная профессия также присутствовала на рынке труда, и в годы юности Ветинари один из его предшественников - патриций Ветрун Маниакальный без верного пробовальщика скорее умер бы с голоду, чем рискнул съесть хоть кусочек.
Когда стало ясно, что в торте никого нет, послали за пробовальщиком. Многие из гостей знали его. Звали его Ищиплесн. Говаривали, что он в свое время съел столько яда, что теперь был совершенно невосприимчив к нему, и что ему приходится каждый день съедать по жабе, чтобы держаться в форме. А еще поговаривали, будто от его дыхания чернеет серебро.
Он выбрал кусок торта и осторожно прожевал его, пристально смотря в потолок.
- Хмм, - через некоторое время произнес он.
- Ну? -спросил Ветрун.
- Простите, милорд, - заключил Ищиплесн. - Ничего. Мне показалось, было немного цианида, но, увы, это лишь миндаль.
- Никакого яда? - переспросил патриций. - То есть, это съедобно?
- Ну, да. С жабьим мясом было бы еще лучше, но это лишь мое мнение.
Лорд Ветинари также по традиции прибегал к услугам пробовальщиков, однако, как и во всем прочем, внес в процесс свои корректировки: пробовальщиков содержали, им хорошо платили, и все они были сыновьями шеф-повара.
Но проглотить яд можно не только с пищей: Ваймс случайно видит, как секретарь патриция облизывает палец, переворачивая страницы блокнота. Такой остроумный способ отравления упоминается в нескольких литературных источниках.
В первую очередь, конечно, это смерть короля Карла IX, описанная Александром Дюма в "Королеве Марго". Еще одна известная представительница семейства Медичи, вдовствующая королева Екатерина, задумав отравить любимого зятя, Генриха Наварского, смазывает ядом страницы великолепной книги о соколиной охоте. Но книгу одалживает почитать её собственный сын и вскоре умирает в страшных мучениях.
Также отравленная книга является ключевым моментом в "Имени розы" Умберто Эко.
Тщательно перепроверив во дворце всю пищу, воду, посуду, одежду, постельное белье и книги, и так и не обнаружив никаких следов яда, Ваймс в отчаяньи порывается сорвать со стен "жуткие зеленые обои".
Этот образ также не случаен.
Остров Святой Елены похож на крошечное зернышко, затерянное посреди Атлантики, на 1200 миль западнее Африки и 2500 миль восточнее Южной Америки. Он настолько далекий и глухой, что почти всегда был необитаем и служил только для коротких корабельных стоянок, во время которых моряки запасались пресной водой и латали прорехи в корпусе. Именно сюда в октябре 1815 года британцы решили сослать Наполеона, поверженного в битве при Ватерлоо. Здесь он и умер шесть лет спустя.
Официальной причиной смерти был назван рак желудка, но после эксгумации тела в 1840 году выяснилось, что оно на редкость хорошо сохранилось, что служит одним из признаков отравления мышьяком. Эта новость мгновенно породила множество самых невероятных слухов, и в первую очередь, что бывшего императора отравили английские шпионы.
Зимой 2001 года эта версия получила неожиданное подтверждение. Спектральный анализ пряди волос французского императора, проведенный в Страсбургском институте судебной медицины, показал, что уровень мышьяка в них в 35 раз превышает норму. По мнению судмедэкспертов, он накопился в ходе медленного и методичного отравления.
Однако, есть вероятность, что всему виной не преступный замысел, а скорее преступная халатность.
Во времена Наполеона избежать встречи с мышьяком вообще мало кому удавалось. И виноват в этом шведский химик Карл-Вильгельм Шееле, который в 1775 году изготовил яркую и стойкую зеленую краску, смешав полученную им мышьяковую кислоту с медным купоросом. Получившийся арсенат меди стали называть "шеелевой зеленью". Стоила эта краска недорого и произвела революцию в красильном деле, потому что пигмент был ярким и со временем не выцветал. Вскоре новая зеленая краска вытеснила из текстильной и бумажной промышленности всех конкурентов. Ею красили ткани, бумагу, искусственные цветы и одежду, ее использовали для печати обоев, изготовления художественных красок и даже конфет.
Обои во второй половине 19 века пользовались бешеной популярностью. С приходом в дома газового освещения городские жители впервые в истории получили возможность наслаждаться яркими цветами в стенах своего жилища, что вызвало своего рода обойный бум. Зелёный же цвет считался приятным для глаз и успокаивающим, потому модные дизайнеры того времени горячо рекомендовали этот оттенок для спален и гостиных. К 1858 году более 100 квадратных миль обоев, окрашенных гидроарсенитом меди, красовалось на стенах британских домов, гостиниц, больниц и залов ожидания на железнодорожных станциях. А к 1863 году, по подсчетам "Таймс", только в Британии каждый год изготавливалось 500-700 тонн шеелевой зелени, чтобы удовлетворить постоянно растущий спрос.
И только десятилетия спустя череда подозрительных смертей от болезни с похожими симптомами привлекла, наконец, внимание учёных и заставила их забить тревогу. В статье "Британского медицинского журнала" в 1871 году писали, что зеленые обои можно найти в любом доме "от дворца до хижины рыбака", при том что квадрат зеленой бумаги со стороной 6 дюймов, как выяснилось, содержал достаточно мышьяка, чтобы убить двух взрослых людей. Муслин "чудесного бледно-зеленого оттенка", из которого шили платья, содержал около 60 гран соединения мышьяка на каждый квадратный ярд ткани.
Учитывая, что геральдическими цветами Наполеона были как раз зеленый и золотой, вполне вероятно, что он подвергался воздействию мышьяка долгое время еще до ссылки. Оказавшись же запертым в домике на Святой Елене, где в нескольких комнатах были поклеены все те же зеленые обои, он, видимо, получил фатальную дозу яда.
И кто знает, будь герб Наполеона красного или любого другого цвета, какой могла бы стать история Европы.
Но во дворце патриция обои, видимо, были не того оттенка зеленого, а потому оказались совершенно безвредными. В конце концов, Ваймс все же выясняет, что патриций был "отравлен светом" - свечами, фитиль которых был пропитан мышьяком.
Подобный метод был применен при попытке покушения на австрийского короля Леопольда I.
Король некоторое время тяжело болел и в конце концов к нему пригласили знаменитого в то время врачевателя и алхимика Франческо Борри.
Современная история вообще-то знает его как шарлатана и самозванца, эдакого предшественника графа Калиостро. Помните, как в "Формуле любви" тот камни драгоценные растил, будущность предсказывал, а фрейлине Головиной из медальона вывел образ покойного супруга, да так, что она его осязала и теперь на сносях?
Франческо Борри занимался примерно тем же за сотню лет до Калиостро, только ссылался не на неведомые силы природы и магнетизм, а в духе своего времени утверждал, что его способности были ниспосланы лично архангелом Гавриилом, который ему являлся в видениях. Он пользовался бешеной популярностью у простого народа, у знати, и даже у королей. К примеру, шведская королева даже когда его уже все-таки посадили за мошенничество, продолжала навещать его в тюрьме долгие годы, чтобы посоветоваться о государственных и личных делах.
Но шарлатан или нет, а человек он был весьма неглупый: определив у короля признаки отравления, он провел полномасштабное расследование, примерно в том же стиле, что и Ваймс, и выявил в итоге, что свечи в спальне короля на пару унций тяжелее точно таких же с виду свечей в других комнатах. В них он обнаружил добавленный мышьяк, после чего король Леопольд благополучно прожил еще тридцать лет.
Как и многоуважаемый патриций Ветинари, будем надеяться. :)
И какая разница, кем были собравшиеся люди? Фактически анонимность входила в условия задачи. Себя они считали человеками, помогающими ходу истории, двигающими прогресс и приближающими светлое будущее. Они были искренне уверены, что Время Настало. Страна способна пережить нашествие орды дикарей, она как-то справляется с чокнутыми террористами и лазающими по подвалам тайными обществами, но у страны появляются большие проблемы, когда преуспевающие и анонимные граждане садятся за большой круглый стол и обсуждают примерно следующее:
- По меньшей мере, это чистый способ, - сказал один. - Бескровный.
- И это, конечно, пойдет на пользу городу.
Все степенно покивали. Что хорошо для них, то хорошо и для Анк-Морпорка, это даже не обговаривалось.
- Его можно держать в состоянии... недееспособности. Меняешь дозу, и все. Так, во всяком случае, мне сказали.
- Это хорошо. Я бы предпочел, чтобы он был недееспособен, нежели мертв. Ветинари способен восстать из могилы, от него можно ждать чего угодно.
Расследуя попытку убийства, командор городской стражи Ваймс рассматривает одну за другой несколько гипотез. При мысли об отравлении первым делом, конечно, приходит в голову вариант добавления яда в еду или питье. Однако, именно по причине очевидности такого хода, при дворах сильных мира сего с самых древних времен существовали дегустаторы. Где-то для этой цели использовали собак и иных животных, но в основном государи предпочитали поручать сию почетную миссию существам своего вида, тем более, что рабов, евнухов и прочих людишек, которых не слишком жалко в случае чего, было в избытке.
В Анк-Морпорке данная профессия также присутствовала на рынке труда, и в годы юности Ветинари один из его предшественников - патриций Ветрун Маниакальный без верного пробовальщика скорее умер бы с голоду, чем рискнул съесть хоть кусочек.
Когда стало ясно, что в торте никого нет, послали за пробовальщиком. Многие из гостей знали его. Звали его Ищиплесн. Говаривали, что он в свое время съел столько яда, что теперь был совершенно невосприимчив к нему, и что ему приходится каждый день съедать по жабе, чтобы держаться в форме. А еще поговаривали, будто от его дыхания чернеет серебро.
Он выбрал кусок торта и осторожно прожевал его, пристально смотря в потолок.
- Хмм, - через некоторое время произнес он.
- Ну? -спросил Ветрун.
- Простите, милорд, - заключил Ищиплесн. - Ничего. Мне показалось, было немного цианида, но, увы, это лишь миндаль.
- Никакого яда? - переспросил патриций. - То есть, это съедобно?
- Ну, да. С жабьим мясом было бы еще лучше, но это лишь мое мнение.
Лорд Ветинари также по традиции прибегал к услугам пробовальщиков, однако, как и во всем прочем, внес в процесс свои корректировки: пробовальщиков содержали, им хорошо платили, и все они были сыновьями шеф-повара.
Но проглотить яд можно не только с пищей: Ваймс случайно видит, как секретарь патриция облизывает палец, переворачивая страницы блокнота. Такой остроумный способ отравления упоминается в нескольких литературных источниках.
В первую очередь, конечно, это смерть короля Карла IX, описанная Александром Дюма в "Королеве Марго". Еще одна известная представительница семейства Медичи, вдовствующая королева Екатерина, задумав отравить любимого зятя, Генриха Наварского, смазывает ядом страницы великолепной книги о соколиной охоте. Но книгу одалживает почитать её собственный сын и вскоре умирает в страшных мучениях.
Также отравленная книга является ключевым моментом в "Имени розы" Умберто Эко.
Тщательно перепроверив во дворце всю пищу, воду, посуду, одежду, постельное белье и книги, и так и не обнаружив никаких следов яда, Ваймс в отчаяньи порывается сорвать со стен "жуткие зеленые обои".
Этот образ также не случаен.
Остров Святой Елены похож на крошечное зернышко, затерянное посреди Атлантики, на 1200 миль западнее Африки и 2500 миль восточнее Южной Америки. Он настолько далекий и глухой, что почти всегда был необитаем и служил только для коротких корабельных стоянок, во время которых моряки запасались пресной водой и латали прорехи в корпусе. Именно сюда в октябре 1815 года британцы решили сослать Наполеона, поверженного в битве при Ватерлоо. Здесь он и умер шесть лет спустя.
Официальной причиной смерти был назван рак желудка, но после эксгумации тела в 1840 году выяснилось, что оно на редкость хорошо сохранилось, что служит одним из признаков отравления мышьяком. Эта новость мгновенно породила множество самых невероятных слухов, и в первую очередь, что бывшего императора отравили английские шпионы.
Зимой 2001 года эта версия получила неожиданное подтверждение. Спектральный анализ пряди волос французского императора, проведенный в Страсбургском институте судебной медицины, показал, что уровень мышьяка в них в 35 раз превышает норму. По мнению судмедэкспертов, он накопился в ходе медленного и методичного отравления.
Однако, есть вероятность, что всему виной не преступный замысел, а скорее преступная халатность.
Во времена Наполеона избежать встречи с мышьяком вообще мало кому удавалось. И виноват в этом шведский химик Карл-Вильгельм Шееле, который в 1775 году изготовил яркую и стойкую зеленую краску, смешав полученную им мышьяковую кислоту с медным купоросом. Получившийся арсенат меди стали называть "шеелевой зеленью". Стоила эта краска недорого и произвела революцию в красильном деле, потому что пигмент был ярким и со временем не выцветал. Вскоре новая зеленая краска вытеснила из текстильной и бумажной промышленности всех конкурентов. Ею красили ткани, бумагу, искусственные цветы и одежду, ее использовали для печати обоев, изготовления художественных красок и даже конфет.
Обои во второй половине 19 века пользовались бешеной популярностью. С приходом в дома газового освещения городские жители впервые в истории получили возможность наслаждаться яркими цветами в стенах своего жилища, что вызвало своего рода обойный бум. Зелёный же цвет считался приятным для глаз и успокаивающим, потому модные дизайнеры того времени горячо рекомендовали этот оттенок для спален и гостиных. К 1858 году более 100 квадратных миль обоев, окрашенных гидроарсенитом меди, красовалось на стенах британских домов, гостиниц, больниц и залов ожидания на железнодорожных станциях. А к 1863 году, по подсчетам "Таймс", только в Британии каждый год изготавливалось 500-700 тонн шеелевой зелени, чтобы удовлетворить постоянно растущий спрос.
И только десятилетия спустя череда подозрительных смертей от болезни с похожими симптомами привлекла, наконец, внимание учёных и заставила их забить тревогу. В статье "Британского медицинского журнала" в 1871 году писали, что зеленые обои можно найти в любом доме "от дворца до хижины рыбака", при том что квадрат зеленой бумаги со стороной 6 дюймов, как выяснилось, содержал достаточно мышьяка, чтобы убить двух взрослых людей. Муслин "чудесного бледно-зеленого оттенка", из которого шили платья, содержал около 60 гран соединения мышьяка на каждый квадратный ярд ткани.
Учитывая, что геральдическими цветами Наполеона были как раз зеленый и золотой, вполне вероятно, что он подвергался воздействию мышьяка долгое время еще до ссылки. Оказавшись же запертым в домике на Святой Елене, где в нескольких комнатах были поклеены все те же зеленые обои, он, видимо, получил фатальную дозу яда.
И кто знает, будь герб Наполеона красного или любого другого цвета, какой могла бы стать история Европы.
Но во дворце патриция обои, видимо, были не того оттенка зеленого, а потому оказались совершенно безвредными. В конце концов, Ваймс все же выясняет, что патриций был "отравлен светом" - свечами, фитиль которых был пропитан мышьяком.
Подобный метод был применен при попытке покушения на австрийского короля Леопольда I.
Король некоторое время тяжело болел и в конце концов к нему пригласили знаменитого в то время врачевателя и алхимика Франческо Борри.
Современная история вообще-то знает его как шарлатана и самозванца, эдакого предшественника графа Калиостро. Помните, как в "Формуле любви" тот камни драгоценные растил, будущность предсказывал, а фрейлине Головиной из медальона вывел образ покойного супруга, да так, что она его осязала и теперь на сносях?
Франческо Борри занимался примерно тем же за сотню лет до Калиостро, только ссылался не на неведомые силы природы и магнетизм, а в духе своего времени утверждал, что его способности были ниспосланы лично архангелом Гавриилом, который ему являлся в видениях. Он пользовался бешеной популярностью у простого народа, у знати, и даже у королей. К примеру, шведская королева даже когда его уже все-таки посадили за мошенничество, продолжала навещать его в тюрьме долгие годы, чтобы посоветоваться о государственных и личных делах.
Но шарлатан или нет, а человек он был весьма неглупый: определив у короля признаки отравления, он провел полномасштабное расследование, примерно в том же стиле, что и Ваймс, и выявил в итоге, что свечи в спальне короля на пару унций тяжелее точно таких же с виду свечей в других комнатах. В них он обнаружил добавленный мышьяк, после чего король Леопольд благополучно прожил еще тридцать лет.
Как и многоуважаемый патриций Ветинари, будем надеяться. :)