С точки зрения теории вероятности
Оригинал взят у neivid в С точки зрения теории вероятности
- Вот, доктор. Послушайте, хорошо?
Грузный голубоглазый мужчина протягивал через стол пару крошечных наушников. Доктор Шварц взял один и осторожно вставил в ухо. Зазвучал хорошо знакомый голос: "Поздний час, половина первого, семь тысяч над землей. Гул турбин, обрывки сна. За окном облаками белыми лежит пейзаж ночной. А над ним летит луна". Чистый, теплый звук, отличный инструментал. Шварц прослушал припев, покачивая ногой, и не без сожаления вынул наушник.
- Хорошая запись. Мы с Вами, видимо, однолетки?
Мужчина усмехнулся.
- Видимо. Еще хотите?
- Да нет, наверное, спасибо. Я же все-таки на работе. И что?
- И что угодно, понимаете? Ну, в рамках моей головы, конечно.
Доктор Шварц посмотрел с интересом.
- Все мы в какой-то мере "что угодно в рамках нашей головы".
Мужчина развернулся вполоборота. В профиль он оказался немного похож на сенбернара.
- Так понятней?
Провод от наушников был небрежно прилеплен пластырем к лысому затылку. Там же болтался штекер. Наушники не были ни к чему подключены.
- Ну-ка, ну-ка… - Шварц потянулся к наушникам и снова вставил в ухо. На этот раз звук был даже громче.
"Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Зачем тебе солнце, если ты куришь Шипку? За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья. Только в уборную - и сразу же возвращайся". Этот голос невозможно подделать. Впрочем, предыдущий тоже.
Мужчина молчал, крепко сжав губы. Шварц потряс головой, наушник выпал из уха.
- Это чревовещание? Фокус?
- Какой фокус, доктор, вы же опытный специалист. Хотите речь Брежнева в оригинале? Или лучше восьмую симфонию Малера. Там хор и оркестр, помните? Тысяча шестьдесят восемь человек, восемьдесят пять минут. Для чревовещателя перебор.
Доктор Шварц побарабанил пальцами по столу. Он не помнил целиком восьмую симфонию Малера. Откровенно говоря, он вообще ее не помнил.
- С наушниками - это мне друг помог, радиолюбитель, - мужчина рывком отклеил пластырь. - До того я совсем ничего не мог объяснить. Семейный врач выписывал снотворное, но это все равно что спать в оперном театре. Разок забавно, на постоянной основе - сойдешь с ума.
- А как же вы… не сошли?
Мужчина снова вздохнул.
- Почти сошел.
"Не выходи из комнаты, не совершай ошибку", - крутилось в голове. Шварц раскрыл блокнот.
- Так. Давайте по порядку. Давно это у вас?
- Да всю жизнь. В детстве детские песенки, "Чунга-чанга", "В лесу родилась елочка", "Ну, погоди", сказки Пушкина иногда. В школе - группы, понятное дело, "Аквариум", "Машина времени", "Секрет", "Браво"…
- Только по-русски?
- Если бы. Теперь я знаю четырнадцать языков.
- Выучили?
- Пришлось.
- То есть, - доктор Шварц поправил очки, - сначала вы неотвязно слушали песни, которых не понимали?
- Да все мы неотвязно слушаем песни, которых не понимаем! - мужчина неожиданно рассердился. - Проблема же не в том, что я их не понимал! Что угодно тысячу раз услышите - поймете…
- А перерывы бывали? Хоть на пять минут?
- Нет.
- Ни разу? С детства?
Мужчина усмехнулся.
- В пятнадцать лет я поскользнулся на рыбалке, ударился головой о камень и потерял сознание. После этого было тихо четыре дня подряд! В жизни так не высыпался. Мама думала, что я в коме. А я просто спал и спал.
- А потом?
- Потом проснулся, по радио передавали "Прекрасное далеко". Ну и все…
"Хорошо, что у нас тут нет радио", - подумал доктор Шварц.
- Лекарства пробовали? Оптальгин там, аспирин?
- Оптальгин - стабильно "Битлз". Аспирин - к сожалению, Бритни Спирс.
- Посильнее? Респеридал?
- Бах, "Хорошо темперированный клавир".
- Ципролекс?
- Венские классики.
- Барбитураты?
- Гершвин.
Шварц понизил голос.
- Наркотики? Марихуана, ЛСД?
Мужчина поморщился.
- Не напоминайте. Я надеялся на Шостаковича, Прокофьева, в крайнем случае - Шнитке.
- А что получили?
- Сборник патриотических песен на корейском языке.
Шварц пролистал блокнот, снял очки и потер переносицу. Покачался на стуле.
- Постойте. Если вы так живете с детства, почти без перерывов, и с этим выросли - в чем тогда проблема? Вряд ли вы можете себе представить, что значит "жить без звуков в голове". Вкус у вас вполне сформировался, музыку вы, к счастью, слушаете хорошую…
- Музыку я, к сожалению, слушаю любую, - угрюмо поправил его мужчина.
- Любую, но в основном хорошую, - не сдавался Шварц. - Так почему теперь все это вам так мешает? Что случилось именно сейчас?
Посетитель расплылся в неожиданно мягкой улыбке.
- В точку, доктор. Случилось. Именно сейчас я влюбился.
Шварц понимающе хмыкнул.
- Поздравляю. Взаимно?
- Вполне. Мы собираемся пожениться. Но, понимаете, она вынуждена слушать все то же, что слышу я.
- Что значит "вынуждена"? - Шварц показал на наушники. - Вы имеете в виду…
- Да нет же, - мужчина отмахнулся. - Это игрушка, сырье для психиатра. Любимая женщина просто чувствует мое настроение, состояние, даже ловит головную боль. И в ее голове, понимаете, непрерывно звучит моя музыка. Вся.
Шварц попытался представить, как звучит патриотическая песня на корейском языке.
- Ночью "Ода к радости", - продолжил мужчина, - утром "Yesterday". Я ухожу на работу, погружаюсь в рабочий процесс - а она, бедолага, терпит в лучшем случае "Полет шмеля", а в худшем - вы даже не можете себе представить.
- "Арлекино"?
- Я узнаю эту мелодию с двух нот, - усмехнулся мужчина. - Впрочем, нет. Заставку из старой программы время. По кругу, шесть часов подряд.
Доктор вычерчивал на столе невидимые узоры обратной стороной карандаша. Его посетитель чуть подрагивал в такт чему-то неслышному снаружи. Шварц закрыл блокнот.
- Ну вот что. Как вас зовут?
Посетитель чуть удивился.
- У вас записано там. Ян меня зовут. Ян Хотовник.
- Послушайте, господин Хотовник… Ян. Вы когда-нибудь до этого раза были влюблены? У вас случались отношения, романы?
Ян потряс головой.
- Ну сами подумайте, доктор! Я живу то под увертюру из "Тангейзера", то под открытие олимпиады тридцать восьмого года. Какие романы? Много лет я вообще не подозревал, что в мире существуют другие люди.
- А как же…
- А это, фактически, случайно, - радостно отозвался Ян. - Ехал в метро, настроение было хорошее, слушал полифонический хорал. И вдруг оказалось, что девушка рядом его тоже слышит!
- Что значит "тоже слышит"? У нее звучит такая же музыка в голове?
- Да не такая же. Моя!
- А как вы определили, что у нее в голове - ваша музыка? Залезли к ней в голову прямо в метро?
Посетитель залился смехом очень богатого человека.
- Когда кто-то слышит вашу музыку, вы не можете этого пропустить. Это полное совпадение ритма. До шестнадцатых, до тридцать вторых, до флажолет.
- До чего, простите?
- Неважно. Поверьте, я ее узнал.
- А она вас?
- Конечно, - улыбнулся Ян. - Еще бы. Шанс на такое совпадение, понятное дело, один на миллион. На сто миллионов. А мы оказались бок о бок в метро! Вам знакомо выражение "выиграть "Волгу" по трамвайному билету"? Что-то подобное с нами и произошло, с точки зрения теории вероятности.
На березе напротив окна взахлеб запела какая-то птица. "Январь", - рассеянно вспомнил доктор Шварц.
- Ну вот что, - сказал он деловито. - Я не понял, жалуетесь вы или хвастаетесь, но вам отныне придется учитывать: то, что вы мне описываете - это и есть любовь.
- Что "это"? - не понял посетитель. - Полифонический хорал?
Доктор хмыкнул.
- В определенном смысле. Но я сейчас не об этом. Любовь - это когда у вас внутри всегда звучит чужая музыка. Заглушая свою, мешая спать. То увертюра из "Тангейзера", то сборник песен на корейском языке. Избавиться от этого означает - разлюбить.
Ян растерянно поморгал.
- Вы хотите сказать, что любовь - такой же акустический ад, как тот, в котором я живу?
- Ну прям, - засмеялся Шварц. - Так-таки ад? И вы бы согласились сейчас его выбросить из головы? Вот я предложу вам таблетку, и вся ваша музыка умолкнет навсегда. Согласны?
- Я-то, понятное дело, нет, - отмахнулся посетитель. - Но во мне играет моя собственная музыка, моей души! А что делать, если она чужая?
- А вы уверены, что сами с некоторых пор слушаете исключительно собственную душу?
Ян почесал в затылке. Встал, прошелся по кабинету. Снова сел. Проговорил неуверенно:
- Но я привык…
- Ничего, - отмахнулся Шварц, - и она привыкнет.
- Она страдает…
- Пожалейте.
- Не спит!
- Спойте ей колыбельную.
- Да мы свихнемся, доктор! Мы непрерывно что-то слушаем, теперь уже вдвоем!
Доктор Шварц развел руками.
- Хотите лоботомию?
Ян Хотовник махнул рукой, буркнул "Дсвдня" и, грузно ступая, вышел из кабинета. Шварц снова открыл блокнот и попытался сосредоточиться.
- Поздний час, половина первого, семь тысяч над землей… Ян Хотовник, тридцать восемь лет, дата обращения - двадцать второе января две тысячи… Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Диагноз: хроническое акустическое перевозбуждение. История болезни… Зачем тебе солнце, если ты куришь Шипку? Методы лечения… за дверью бессмысленно все, особенно возглас счастья… Лекарственное воздействие… только в уборную, и сразу же возвращайся…
На березе, не умолкая, пела птица.
- Вот, доктор. Послушайте, хорошо?
Грузный голубоглазый мужчина протягивал через стол пару крошечных наушников. Доктор Шварц взял один и осторожно вставил в ухо. Зазвучал хорошо знакомый голос: "Поздний час, половина первого, семь тысяч над землей. Гул турбин, обрывки сна. За окном облаками белыми лежит пейзаж ночной. А над ним летит луна". Чистый, теплый звук, отличный инструментал. Шварц прослушал припев, покачивая ногой, и не без сожаления вынул наушник.
- Хорошая запись. Мы с Вами, видимо, однолетки?
Мужчина усмехнулся.
- Видимо. Еще хотите?
- Да нет, наверное, спасибо. Я же все-таки на работе. И что?
- И что угодно, понимаете? Ну, в рамках моей головы, конечно.
Доктор Шварц посмотрел с интересом.
- Все мы в какой-то мере "что угодно в рамках нашей головы".
Мужчина развернулся вполоборота. В профиль он оказался немного похож на сенбернара.
- Так понятней?
Провод от наушников был небрежно прилеплен пластырем к лысому затылку. Там же болтался штекер. Наушники не были ни к чему подключены.
- Ну-ка, ну-ка… - Шварц потянулся к наушникам и снова вставил в ухо. На этот раз звук был даже громче.
"Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Зачем тебе солнце, если ты куришь Шипку? За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья. Только в уборную - и сразу же возвращайся". Этот голос невозможно подделать. Впрочем, предыдущий тоже.
Мужчина молчал, крепко сжав губы. Шварц потряс головой, наушник выпал из уха.
- Это чревовещание? Фокус?
- Какой фокус, доктор, вы же опытный специалист. Хотите речь Брежнева в оригинале? Или лучше восьмую симфонию Малера. Там хор и оркестр, помните? Тысяча шестьдесят восемь человек, восемьдесят пять минут. Для чревовещателя перебор.
Доктор Шварц побарабанил пальцами по столу. Он не помнил целиком восьмую симфонию Малера. Откровенно говоря, он вообще ее не помнил.
- С наушниками - это мне друг помог, радиолюбитель, - мужчина рывком отклеил пластырь. - До того я совсем ничего не мог объяснить. Семейный врач выписывал снотворное, но это все равно что спать в оперном театре. Разок забавно, на постоянной основе - сойдешь с ума.
- А как же вы… не сошли?
Мужчина снова вздохнул.
- Почти сошел.
"Не выходи из комнаты, не совершай ошибку", - крутилось в голове. Шварц раскрыл блокнот.
- Так. Давайте по порядку. Давно это у вас?
- Да всю жизнь. В детстве детские песенки, "Чунга-чанга", "В лесу родилась елочка", "Ну, погоди", сказки Пушкина иногда. В школе - группы, понятное дело, "Аквариум", "Машина времени", "Секрет", "Браво"…
- Только по-русски?
- Если бы. Теперь я знаю четырнадцать языков.
- Выучили?
- Пришлось.
- То есть, - доктор Шварц поправил очки, - сначала вы неотвязно слушали песни, которых не понимали?
- Да все мы неотвязно слушаем песни, которых не понимаем! - мужчина неожиданно рассердился. - Проблема же не в том, что я их не понимал! Что угодно тысячу раз услышите - поймете…
- А перерывы бывали? Хоть на пять минут?
- Нет.
- Ни разу? С детства?
Мужчина усмехнулся.
- В пятнадцать лет я поскользнулся на рыбалке, ударился головой о камень и потерял сознание. После этого было тихо четыре дня подряд! В жизни так не высыпался. Мама думала, что я в коме. А я просто спал и спал.
- А потом?
- Потом проснулся, по радио передавали "Прекрасное далеко". Ну и все…
"Хорошо, что у нас тут нет радио", - подумал доктор Шварц.
- Лекарства пробовали? Оптальгин там, аспирин?
- Оптальгин - стабильно "Битлз". Аспирин - к сожалению, Бритни Спирс.
- Посильнее? Респеридал?
- Бах, "Хорошо темперированный клавир".
- Ципролекс?
- Венские классики.
- Барбитураты?
- Гершвин.
Шварц понизил голос.
- Наркотики? Марихуана, ЛСД?
Мужчина поморщился.
- Не напоминайте. Я надеялся на Шостаковича, Прокофьева, в крайнем случае - Шнитке.
- А что получили?
- Сборник патриотических песен на корейском языке.
Шварц пролистал блокнот, снял очки и потер переносицу. Покачался на стуле.
- Постойте. Если вы так живете с детства, почти без перерывов, и с этим выросли - в чем тогда проблема? Вряд ли вы можете себе представить, что значит "жить без звуков в голове". Вкус у вас вполне сформировался, музыку вы, к счастью, слушаете хорошую…
- Музыку я, к сожалению, слушаю любую, - угрюмо поправил его мужчина.
- Любую, но в основном хорошую, - не сдавался Шварц. - Так почему теперь все это вам так мешает? Что случилось именно сейчас?
Посетитель расплылся в неожиданно мягкой улыбке.
- В точку, доктор. Случилось. Именно сейчас я влюбился.
Шварц понимающе хмыкнул.
- Поздравляю. Взаимно?
- Вполне. Мы собираемся пожениться. Но, понимаете, она вынуждена слушать все то же, что слышу я.
- Что значит "вынуждена"? - Шварц показал на наушники. - Вы имеете в виду…
- Да нет же, - мужчина отмахнулся. - Это игрушка, сырье для психиатра. Любимая женщина просто чувствует мое настроение, состояние, даже ловит головную боль. И в ее голове, понимаете, непрерывно звучит моя музыка. Вся.
Шварц попытался представить, как звучит патриотическая песня на корейском языке.
- Ночью "Ода к радости", - продолжил мужчина, - утром "Yesterday". Я ухожу на работу, погружаюсь в рабочий процесс - а она, бедолага, терпит в лучшем случае "Полет шмеля", а в худшем - вы даже не можете себе представить.
- "Арлекино"?
- Я узнаю эту мелодию с двух нот, - усмехнулся мужчина. - Впрочем, нет. Заставку из старой программы время. По кругу, шесть часов подряд.
Доктор вычерчивал на столе невидимые узоры обратной стороной карандаша. Его посетитель чуть подрагивал в такт чему-то неслышному снаружи. Шварц закрыл блокнот.
- Ну вот что. Как вас зовут?
Посетитель чуть удивился.
- У вас записано там. Ян меня зовут. Ян Хотовник.
- Послушайте, господин Хотовник… Ян. Вы когда-нибудь до этого раза были влюблены? У вас случались отношения, романы?
Ян потряс головой.
- Ну сами подумайте, доктор! Я живу то под увертюру из "Тангейзера", то под открытие олимпиады тридцать восьмого года. Какие романы? Много лет я вообще не подозревал, что в мире существуют другие люди.
- А как же…
- А это, фактически, случайно, - радостно отозвался Ян. - Ехал в метро, настроение было хорошее, слушал полифонический хорал. И вдруг оказалось, что девушка рядом его тоже слышит!
- Что значит "тоже слышит"? У нее звучит такая же музыка в голове?
- Да не такая же. Моя!
- А как вы определили, что у нее в голове - ваша музыка? Залезли к ней в голову прямо в метро?
Посетитель залился смехом очень богатого человека.
- Когда кто-то слышит вашу музыку, вы не можете этого пропустить. Это полное совпадение ритма. До шестнадцатых, до тридцать вторых, до флажолет.
- До чего, простите?
- Неважно. Поверьте, я ее узнал.
- А она вас?
- Конечно, - улыбнулся Ян. - Еще бы. Шанс на такое совпадение, понятное дело, один на миллион. На сто миллионов. А мы оказались бок о бок в метро! Вам знакомо выражение "выиграть "Волгу" по трамвайному билету"? Что-то подобное с нами и произошло, с точки зрения теории вероятности.
На березе напротив окна взахлеб запела какая-то птица. "Январь", - рассеянно вспомнил доктор Шварц.
- Ну вот что, - сказал он деловито. - Я не понял, жалуетесь вы или хвастаетесь, но вам отныне придется учитывать: то, что вы мне описываете - это и есть любовь.
- Что "это"? - не понял посетитель. - Полифонический хорал?
Доктор хмыкнул.
- В определенном смысле. Но я сейчас не об этом. Любовь - это когда у вас внутри всегда звучит чужая музыка. Заглушая свою, мешая спать. То увертюра из "Тангейзера", то сборник песен на корейском языке. Избавиться от этого означает - разлюбить.
Ян растерянно поморгал.
- Вы хотите сказать, что любовь - такой же акустический ад, как тот, в котором я живу?
- Ну прям, - засмеялся Шварц. - Так-таки ад? И вы бы согласились сейчас его выбросить из головы? Вот я предложу вам таблетку, и вся ваша музыка умолкнет навсегда. Согласны?
- Я-то, понятное дело, нет, - отмахнулся посетитель. - Но во мне играет моя собственная музыка, моей души! А что делать, если она чужая?
- А вы уверены, что сами с некоторых пор слушаете исключительно собственную душу?
Ян почесал в затылке. Встал, прошелся по кабинету. Снова сел. Проговорил неуверенно:
- Но я привык…
- Ничего, - отмахнулся Шварц, - и она привыкнет.
- Она страдает…
- Пожалейте.
- Не спит!
- Спойте ей колыбельную.
- Да мы свихнемся, доктор! Мы непрерывно что-то слушаем, теперь уже вдвоем!
Доктор Шварц развел руками.
- Хотите лоботомию?
Ян Хотовник махнул рукой, буркнул "Дсвдня" и, грузно ступая, вышел из кабинета. Шварц снова открыл блокнот и попытался сосредоточиться.
- Поздний час, половина первого, семь тысяч над землей… Ян Хотовник, тридцать восемь лет, дата обращения - двадцать второе января две тысячи… Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Диагноз: хроническое акустическое перевозбуждение. История болезни… Зачем тебе солнце, если ты куришь Шипку? Методы лечения… за дверью бессмысленно все, особенно возглас счастья… Лекарственное воздействие… только в уборную, и сразу же возвращайся…
На березе, не умолкая, пела птица.