мир без боли
Сперла на память.
Originally posted by budilnik at мир без боли
Мир без боли.
Мы стараемся избегать боли, спасаясь от страданий с помощью науки и технологий. Но чем больше мы полагаемся на механизмы, тем меньше чувствуем себя живыми.
За ужином я жадно поглощаю новостные сюжеты о бойне в Ливии, катастрофе в Японии, очередных кавказских взрывах - чем больше трупов, тем интересней смотреть. Чужая боль с безопасного расстояния притягивает как наркотик. «Какой ужас!», - говорим мы друг другу потягивая чаек и берем еще по конфетке. По всем телевизионным рейтингам выходит, что мы кровожадные - пультом голосуем за трагедии на телеэкране, чужие страдания развлекают нас. А пока мы смотрим телек, наши дети расстреливают врагов на экранах компьютеров - кровища брызжет во все стороны, но никто не чувствует боли.
Я еще помню время, когда боль была гораздо ближе. Помню себя в теле маленького мальчика, в которое пытались затолкать омерзительную советскую еду, которое пытали в советских больницах и кабинетах зубных врачей (теперь там мучаешься лишь от моральной паники - «сколько же мне это будет стоить?»). Смерть тоже была рядом - с покойными в открытых гробах прощались во дворе дома; я помню их лица, сквозь которые просвечивало ледяное, нечеловеческое безразличие небытия. От ужаса перед вечностью смерти я не мог спать ночами. А из книг о героическом прошлом и рассказов взрослых следовало, что мне еще повезло, наше поколение «с жиру бесится», а уж они-то натерпелись настоящей боли.
Я мечтал сбежать из этого мира боли и мечта сбылась. Технический прогресс преобразил мою вселенную гораздо быстрее и радикальнее, чем грезилось фантастам с их унылыми полетами на Марс. Я попал в мир, где царит комфорт, а боль сведена к минимуму. Если мне больно, я приму обезболивающее, если тревожно - транквилизатор, если грустно - антидепрессант. Нам больше не нужно трудиться в поте лица - мы лишь нажимаем на кнопки, сидя в офисах, а физический труд - удел машин, хтонического быдла и чуркобесов. Мир проваливается в виртуальность - там гораздо меньше боли и стресса, прогулки по виртуальности не требуют усилий. Виртуальное общение безопасней реального, виртуальный секс проще и дешевле - и в то, и в другое не надо слишком уж вкладывать душу. Душа вообще требуется все меньше - за неё теперь работают механизмы. Прочитал авторитетный футурологический прогноз о массовом распространении секса с роботами через 10 лет. Сначала подумал, «ну уж нет, вы как знаете, а я точно не буду», потом решил не зарекаться.
Какова цель технического прогресса, подталкиваемого «невидимой рукой» рынка? Только одна - как можно быстрее удовлетворить наши потребности, доставить нам «райское наслаждение», избавить нас от страданий. По легенде, когда-то такую цель поставил перед собой царевич Гаутама Шакьямуни. Он жил в прекрасном дворце, не ведая о том, что в мире существуют нищета, болезни, старость и смерть. А когда вышел прогуляться в реальный мир - поклялся освободить его от страданий и стал Буддой. Но его методы уже ни к чему, ведь нас спасают от боли технологии, - мы хоть и знаем о страданиях, но почти не чувствуем их. Даже классическую музыку стало невозможно слушать - она слишком трагична, там чересчур сильные эмоции, а нам нужны умиротворяющие музыкальные обои.
Гедонистический идеал не только направляет прогресс - он заменяет смысл жизни. Мы соревнуемся друг с другом в том, кто лучше ублажит себя, кто проживет жизнь с большим комфортом. Страдать даже как-то стыдно - чтобы тебя любили, ты должен быть успешным. Смерть больше не происходит у всех на виду - она, как и чрезмерная боль, спрятана в больницы и хосписы, стала чем-то неприличным, - ее лишь смакуют с экрана, словно порно.
После того, как жизнь западного человека перестала быть усилием, внешним и внутренним трудом, из психологии ушло понятие воли. Уходит и сама психология, уступая место нейронауке - когда-то поведение объясняли исходя из того, зачем оно нужно личности, сегодня - исходя из действия нейронных и химических механизмов в мозгу и генах в ответ на внешнюю стимуляцию. Не только душа, но и тело повсюду уступает место механизму - футурологи обещают нам скорое наступление эры искусственных органов, во всем превосходящих природные.
Что же получается? Мир без боли, в который мы так хорошо спрятались от страданий, оказывается механическим миром без жизни. В душах благополучных людей герои мало-помалу уступают место машинам, а человеческие чувства - суррогатам. А там, где все рушится, где боль и смерть реальны, есть место настоящей жизни и «настоящим человекам». Мне кажется, поэтому мы и смотрим, затаив дыхание, по телевизору - как они живут.
Андрей Константинов, Русский Репортер
Originally posted by budilnik at мир без боли
Мир без боли.
Мы стараемся избегать боли, спасаясь от страданий с помощью науки и технологий. Но чем больше мы полагаемся на механизмы, тем меньше чувствуем себя живыми.
За ужином я жадно поглощаю новостные сюжеты о бойне в Ливии, катастрофе в Японии, очередных кавказских взрывах - чем больше трупов, тем интересней смотреть. Чужая боль с безопасного расстояния притягивает как наркотик. «Какой ужас!», - говорим мы друг другу потягивая чаек и берем еще по конфетке. По всем телевизионным рейтингам выходит, что мы кровожадные - пультом голосуем за трагедии на телеэкране, чужие страдания развлекают нас. А пока мы смотрим телек, наши дети расстреливают врагов на экранах компьютеров - кровища брызжет во все стороны, но никто не чувствует боли.
Я еще помню время, когда боль была гораздо ближе. Помню себя в теле маленького мальчика, в которое пытались затолкать омерзительную советскую еду, которое пытали в советских больницах и кабинетах зубных врачей (теперь там мучаешься лишь от моральной паники - «сколько же мне это будет стоить?»). Смерть тоже была рядом - с покойными в открытых гробах прощались во дворе дома; я помню их лица, сквозь которые просвечивало ледяное, нечеловеческое безразличие небытия. От ужаса перед вечностью смерти я не мог спать ночами. А из книг о героическом прошлом и рассказов взрослых следовало, что мне еще повезло, наше поколение «с жиру бесится», а уж они-то натерпелись настоящей боли.
Я мечтал сбежать из этого мира боли и мечта сбылась. Технический прогресс преобразил мою вселенную гораздо быстрее и радикальнее, чем грезилось фантастам с их унылыми полетами на Марс. Я попал в мир, где царит комфорт, а боль сведена к минимуму. Если мне больно, я приму обезболивающее, если тревожно - транквилизатор, если грустно - антидепрессант. Нам больше не нужно трудиться в поте лица - мы лишь нажимаем на кнопки, сидя в офисах, а физический труд - удел машин, хтонического быдла и чуркобесов. Мир проваливается в виртуальность - там гораздо меньше боли и стресса, прогулки по виртуальности не требуют усилий. Виртуальное общение безопасней реального, виртуальный секс проще и дешевле - и в то, и в другое не надо слишком уж вкладывать душу. Душа вообще требуется все меньше - за неё теперь работают механизмы. Прочитал авторитетный футурологический прогноз о массовом распространении секса с роботами через 10 лет. Сначала подумал, «ну уж нет, вы как знаете, а я точно не буду», потом решил не зарекаться.
Какова цель технического прогресса, подталкиваемого «невидимой рукой» рынка? Только одна - как можно быстрее удовлетворить наши потребности, доставить нам «райское наслаждение», избавить нас от страданий. По легенде, когда-то такую цель поставил перед собой царевич Гаутама Шакьямуни. Он жил в прекрасном дворце, не ведая о том, что в мире существуют нищета, болезни, старость и смерть. А когда вышел прогуляться в реальный мир - поклялся освободить его от страданий и стал Буддой. Но его методы уже ни к чему, ведь нас спасают от боли технологии, - мы хоть и знаем о страданиях, но почти не чувствуем их. Даже классическую музыку стало невозможно слушать - она слишком трагична, там чересчур сильные эмоции, а нам нужны умиротворяющие музыкальные обои.
Гедонистический идеал не только направляет прогресс - он заменяет смысл жизни. Мы соревнуемся друг с другом в том, кто лучше ублажит себя, кто проживет жизнь с большим комфортом. Страдать даже как-то стыдно - чтобы тебя любили, ты должен быть успешным. Смерть больше не происходит у всех на виду - она, как и чрезмерная боль, спрятана в больницы и хосписы, стала чем-то неприличным, - ее лишь смакуют с экрана, словно порно.
После того, как жизнь западного человека перестала быть усилием, внешним и внутренним трудом, из психологии ушло понятие воли. Уходит и сама психология, уступая место нейронауке - когда-то поведение объясняли исходя из того, зачем оно нужно личности, сегодня - исходя из действия нейронных и химических механизмов в мозгу и генах в ответ на внешнюю стимуляцию. Не только душа, но и тело повсюду уступает место механизму - футурологи обещают нам скорое наступление эры искусственных органов, во всем превосходящих природные.
Что же получается? Мир без боли, в который мы так хорошо спрятались от страданий, оказывается механическим миром без жизни. В душах благополучных людей герои мало-помалу уступают место машинам, а человеческие чувства - суррогатам. А там, где все рушится, где боль и смерть реальны, есть место настоящей жизни и «настоящим человекам». Мне кажется, поэтому мы и смотрим, затаив дыхание, по телевизору - как они живут.
Андрей Константинов, Русский Репортер