В литгостиной "Магнитогорского металла" - поэтическая подборка Бориса Попова "Что же сердцу остаётся?.." с моим вступлением. Если пройти по ссылке, можно увидеть всю полосу, на которой также - материал Максима Юлина о национальной литературной премии "Большая книга": https://magmetall.ru/upload/iblock/d26/d26d2abb5ff2c32bbe012280bf3732a1.pdf Стихи Бориса Попова размещу и в этом посте.
[Стихи Бориса Попова] *** ...И чувствую какую-то тревогу, разлившуюся в воздухе, и снова ночная пустоглазая дорога то дарит мне, то отнимает слово. Единственное, верное... Как жалко, что быстротечно светлое паренье! И не сорвать мне больше полушалка с твоих плечей, исчезнувшее время! И я чужой на празднике массовки, где пиво пахнет солодом и квасом, и лапотники меряют кроссовки нетленной цитадели «Адидаса», и хвастаются силою борцовской джигиты-джентльмены, и под небом, обманутым законами фарцовки, торгуют всем - и зрелищем, и хлебом. И всё-таки, и всё-таки, и всё же кладу персты на стынущие вежды - от ненависти, нежности и дрожи переходя к бессмысленной надежде...
РАЗГОВОР
Диких олив сероватые листья Рядом с сиренью. ...Что беспокоит вас, практик и мистик, - Пятна и тени?
Нет, - отвечает один: идеалы - Нет идеалов. И одеял, - говорит другой малый, - И одеялов.
Я обыскался вчера в магазинах - Нету и нету. Нет лососины, трусов и резины - Где же всё это?
- Нет идеалов и нравственность тает - Видно по лицам. - И одеялов, - другой добавляет, - Нечем укрыться!
Диких олив осыпаются листья. Осень увяла. А разговор этот длится и длится. Нет идеалов.
*** И рубашка золотая износилась, и драчливые осипли петухи. Что же сердцу остаётся? Только сырость. Только фосфорные, горькие стихи. А на улице погодка как погудка, разливается весенняя вода. Что же сердцу остаётся? Только шутка, прибаутка - что, мол, горе не беда! Плохо жил я, да отхаркивал неплохо сгустки красные у крестного столба, все поминки, все пиры твои, эпоха, все дары твои, все придури, судьба! И скучал я в океанское качанье, и влетал я в окаянные цветы. Что же сердцу остаётся? Лишь молчанье перед степенью высокой немоты. Да рубашка золотая износилась, и остыла молодецкая юла... Что же сердцу остаётся? Только милость - горсть двугривенных от царского стола!
ДОЖДЬ
Тени чётче и чётче Подступают к окну. Ночь уходит, как лётчик, К небесам, в глубину.
Растекаются лужи. И в ожившем дому Никому я не нужен - Лишь себе самому.
Вот и песенка спета. В горле связки сипят. И сутулое лето Переходит в сентябрь.
То ли чаю сварить мне, То ли выпить винца? Что вы ни говорите - Снова дождь у крыльца.
Снова дождь бестолковый От зари до зари Над свинцовой подковой, Что прибита к двери...
*** Ночью всем, кто не забыт, Слышен даже самый дальний - И счастливый, и печальный - Шёпот страсти и обид.
Ночью дальше звук летит. Поезда стучат тревожней. У статьи пустопорожней Ночью крошится петит.
Ночью всё меняет вид. Суша сходится с водою. И под каждою звездою - Голиаф или Давид.
Ночью ангел нас хранит. Ночью заговоры зреют. Ощущается острее, Как земной непрочен быт.
Ночью мрамор и гранит Оживают повсеместно. ...И встают, встают над бездной Те, кто без вины убит!
Ночью камень в камень вбит.
ПОСЛЕДНИЙ ТРАМВАЙ Трамвайных дев шальные взгляды, Подскок на стыках, полумрак. И всё вдали, но где-то рядом Печальный светится барак. О, поздних рейсов мощь и помощь, Летящий в полночи каприз! Не хочешь даже, а запомнишь Реальность, как ирреализм. Я проверял неоднократно И убедился в том всерьёз - Всего тревожнее обратный, Невероятный стук колёс. Стук, сопредельный разве с мукой, Ревнивой мукой вековой - Перед последнею разлукой С любовью самой дорогой! А ночь, а ночь... Луна как масло. На стружки можно состругать. И вот звезда ещё погасла - Желанье надо загадать. И спать, проваливаясь в детство. И бредить снегом и зимой. Последний рейс. Покой и бегство. Час возвращения домой.
*** ...И кончится это мученье, Что встарь называлось тугою. И мы с тобой вниз... по теченью... С тобою... с тобою... с тобою... Наступит погода другая. И мы поплывём по теченью. Кругами... кругами... кругами... К свеченью... к свеченью... к свеченью...