Интересное в воспоминаниях Пясецкой о жизни во Львове в 20-40-х годах
Из воспоминания Пясецкой, чей муж известный лесовод был расстрелян немцами. Выделил наиболее интересные фрагменты.
Лично меня удивил её анализ причин германофильства и отсутствия славянофильства у галичан. Хотя ряд ее выводов банален, но в целом довольно много интересной и новой информации к размышлению. Среди прочего заинтересовало упоминание о брошюре Ростислава Эндыка, которая судя по всему произвела немалое впечатление на галичан, поспособствовав распространению симпатий к Гитлеру и фашистской идеологии. До этого упоминаний об этой брошюре я не встречал.
Говоря о советофильских тенденциях, Пясецкая проводит водоразделом события 32-33 годов, до которых похоже националистические русофобские и антисоветские настроения не играли большой роли в жизни галичан.
Помимо всего прочего в своих воспоминаниях Пясецкая использует устойчивое словосчетание "на пески", которое я встречал и у Беляева, когда он приводил воспоминания других львовян. Это словосчетание означало вывоз немцами заключенных для последующего расстрела в районе Лычакова, где был песчаный грунт и откуда гитлеровские расстрельные команды возвращались с сапогами, испачканными песком. Это второе устойчивое галицкое словосочетание известное мне и имеющее под собой исторические события. Первое - "под соснами" по названию кладбища погибших москвофилов в окрестностях Талергофа. И если первое употреблялось практически исключительно москвофилами хоть и по всей Галиции, то второе похоже имело в пределах Львова широкое распространие.
Первый приход Советов произвел противоречивое впечатление со слов Пясецкой. Наряду с явными улучшениями жизни крайне негативное отношение вызвали репрессии и ссылки, которые производились зачастую по совершенно непонятной для галичан логике. Советская власть недоверяя польским офицерам вывозила на восток всех, кто имел офицерские звания в польской армии, не смотря на национальную принадлежность и совершенно не учитывая того, что галичане всячески стремились избежать этой "почетной обязанности", а позже, когда выросли антипольские настроения уже сами поляки недавали такой возможности. Следующая вещь, которую галичанам было трудно понять - аресты беднейших слоев работников лесничеств (гаевых) при том, что не трогали представителей более обеспеченных специальностей. Причина оказалась проста - советы знали, что поляки приняли закон о том, чтобы на гаевых (самая малооплачиваемая должность в лесничествах) принмиались только поляки и галичане, чьи кандидатуры одобренны полицией, лояльные люди. На практике же этот закон не исполнялся. Но из-за этого гаевые попали в опалу как польские лоялисты вне учета реальных взглядов конкретного человека.
Сильный удар по просоветским взглядам и отношению к советской власти произвел массовый расстрел на Лонцкого, что поразило даже достаточно просоветски настроенных людей и что на полную катушку использовали немцы.
Немалую часть воспоминаний занимают польско-галицкие взаимоотношения и немецкая роль в их ухудшении. Пясецкая дает довольно подробный анализ этих отношений и сам этот анализ показывает что врядли Пясецкая была националисткой - она приводит достаточно полный список примеров того как немцы сталкивали лбами этносы, причем это была достаточно продуманная политика.
Удивительна фамилия офицера немецкой полиции - Сендега, явно не немецкого происхождения. Возможно, что это как и Драгомирецкий местный фольксдойче. Тут есть что исследовать. Тем более, что одной из причин лучшего положения поляков Пясецкая указывает именно большую долю фольксдойче среди них. (кстати, в 2003-2004 гг. - Александр Степанович Сендега был губернатором Львовский области)
Меня, интересующегося историей москвофилов, заинтересовали и строчки о судьбе Василия Дякова. Не исключено, что это родственник известного деятеля москвофилов Фомы Дякова. Если это так, то тогда становится ясной не заинтересованность неуказанных лиц, чтобы он вышел из тюрьмы живым.
Особого внимания в воспоминаниях заслуживают слова об отношениях между галичанами и поляками. Несмотря на угнетение и дискриминацию галичан поляками до 39 года, похоже, что львовские поляки будучи на службе у немцев относились к заключенным и галичанам в частности лучше, чем "украинская полиция". Похоже, что до начала волынской резни у поляков, по крайней мере львовских, не было ненависти к галичанам.
Рассказывает Пясецкая и о питании заключенных, из какого рациона состояло - разоблачая мифы некоторых современных фальсификаторов, что заключенных кормили джемом и маслом и в рацион включалось кофе. Интересная деталь - питание и отношение к заключенным стало улучшаться после Сталинграда. И чем ближе был фронт, тем больше поблажек было по отношению к заключенным. Видно разгром немцев под Москвой все же не произвел такого сильного впечатления на немцев и галичан, как Сталинград. Пока что непонятными и загадочными выглядят слова о неведомых русскоязычных "добровольцах" во Львове, которые стали охранять тюрьмы после Сталинграда. Кто это и откуда они взялись, их дальнейшая судьба?
Немалый интерес вызывают и рассуждения о размышлениях, к которым подтолкнул простых галичан Сталинград и сравнение немцев и первых советов.
Похоже, что в отличие от того, что вещают сейчас "новитни дослидження" немцы к 43 году вызвали у массы галичан глубокую ненависть, такого неприятия не вызывали и первые Советы с их не всегда понятными репрессиями с точки зрения галичан.
О том, что война велась не только штыками и снарядами, но и на идеологическом фронте знают все. Про листовки, которые разбрасывали немцы с предложениями сдаваться также известно всем, меньшее количество людей знает про германский антифашистский комитет, организованный из немецких военнопленных. Пясецкая не только рассказывает, но и подталкивает к размышлениям. Удивляет то, что советская пропаганда практически ничего не делала для агитации своих идей за линией фронта даже в 44 году, ведь Тернополь был взят весной и до взятия Львова и Станиславова оставалось 3 месяца. Листовок с советских самолетов не сбрасывалось, какой-то специальной агитации для оккупированных районов не велось. Похоже, что советская идеологическая машина об этом либо просто не задумывалась, либо обратная связь с разведкой и просоветскими элементами по ту сторону фронта была очень слаба. Причем о недостаточности советской агитации, противопоставляя ей энергичную и продуманную немецку заявляет сама галичанка!
Ценным наблюдением Пясецкой является и следующее: что несмотря на уничтожение коммунистов просоветские симпатии держались среди значительной части в течение всего времени и многие галичане слушали Москву и Киев . Похоже что всеславянский съезд привлек немалое внимание галичан. Особое внимание Пясецкая уделяет выступлению Довженко.
Думаю что указанные моменты заслуживают отдельных вопросов к старым львовянам с целью определения значимости и заметности их на общественную жизнь в польском и оккупированном немцами Львове.