1 апреля отошла ко Господу Н.Л. Трауберг
-- и вся френдлента полна ее чудесными текстами, и ссылками на них, и воспоминаниями... особые дни, полные памятью о ней.
Я-то с Натальей Леонидовной всего несколько раз видалась, да и память у меня, увы, дырявая, если речь не о книгах, а о реальности. Кроме того, чем более что-то важное и волнующее для меня, тем меньше от этого самого волнения я в состоянии что-то запомнить. Поэтому помню Наталью Леонидовну как теплое сияние в хороводе детей (внуки тогда не выросли еще), собак, котов и призывов мамы, достигшей чрезвычайно почтенного возраста, из соседней комнаты, с просьбами об одном-другом-третьем...
А ведь мы и говорили о многом -- о разных переводах Толкина, например, о Вудхаузе, а котором, по тогдашим ее словам "я до недавнего времени думала, что он совершенно непероводим" (мне она как раз дала несколько томиков его по-английски), о близких, кстати, как раз , -- о мамах, в частности:)
Ну вот, а у меня в памяти в основном другие вещи сохранились -- чем-то вкусным Н.Л. меня кормила (что было нелишним, времена голодные были), а потом собаки (или одна?) -- вылизывали сковородки и кастрюли:) Кого-то шокирует, наверное, а для меня это и важно, и почти знак -- другой недавно ушедший от нас, замечательный и очень родной и близкий мне человек говаривал, бывало: "Кто не может дать животному вылизать посуду -- не наш человек". Понимаю, что это весьма на любителя... Еще речь шла о планировавшейся заграничной поездке Н.Л., и она страшно переживала, как бы в ее отсутствие без бдительного присмотра не сбежала на улицу кошка, и когда я с восхищением воскликнула "В Англию!" (или "В Италию!", не знаю) -- тогда поездки заграницу были еще делом редким и особенным -- она ответила: "Что Англия, кошка гораздо важнее!"
Может, не стоило писать, потому что получилось "У Пушкина было два коня: один серый, а другой в яблоках" (это Цветаева подтрунивала над такими свидетельствами в вересаевском "Пушкин в жизни"), но мне и это дорого...
Я-то с Натальей Леонидовной всего несколько раз видалась, да и память у меня, увы, дырявая, если речь не о книгах, а о реальности. Кроме того, чем более что-то важное и волнующее для меня, тем меньше от этого самого волнения я в состоянии что-то запомнить. Поэтому помню Наталью Леонидовну как теплое сияние в хороводе детей (внуки тогда не выросли еще), собак, котов и призывов мамы, достигшей чрезвычайно почтенного возраста, из соседней комнаты, с просьбами об одном-другом-третьем...
А ведь мы и говорили о многом -- о разных переводах Толкина, например, о Вудхаузе, а котором, по тогдашим ее словам "я до недавнего времени думала, что он совершенно непероводим" (мне она как раз дала несколько томиков его по-английски), о близких, кстати, как раз , -- о мамах, в частности:)
Ну вот, а у меня в памяти в основном другие вещи сохранились -- чем-то вкусным Н.Л. меня кормила (что было нелишним, времена голодные были), а потом собаки (или одна?) -- вылизывали сковородки и кастрюли:) Кого-то шокирует, наверное, а для меня это и важно, и почти знак -- другой недавно ушедший от нас, замечательный и очень родной и близкий мне человек говаривал, бывало: "Кто не может дать животному вылизать посуду -- не наш человек". Понимаю, что это весьма на любителя... Еще речь шла о планировавшейся заграничной поездке Н.Л., и она страшно переживала, как бы в ее отсутствие без бдительного присмотра не сбежала на улицу кошка, и когда я с восхищением воскликнула "В Англию!" (или "В Италию!", не знаю) -- тогда поездки заграницу были еще делом редким и особенным -- она ответила: "Что Англия, кошка гораздо важнее!"
Может, не стоило писать, потому что получилось "У Пушкина было два коня: один серый, а другой в яблоках" (это Цветаева подтрунивала над такими свидетельствами в вересаевском "Пушкин в жизни"), но мне и это дорого...