Тебе одеющегося...
Борис Херсонский, отсюда ***
Тебя, облекающегося в свет, словно в хитон,
сняли с креста Иосиф и Никодим.
В такие минуты уста подавляют стон,
но плач благосердный душам необходим.
Вот, видим Тебя - мертв, наг, непогребен.
На душу ложится неодолимый груз.
Как возрыдаю Тебе, как поднимусь с колен?
Увы мне, увы, сладчайший мой Иисус!
И основанья земли взяла от ужаса дрожь.
И Солнце померкло, увидя Тебя на кресте.
И завеса в Храме разорвана, и пролился огненный дождь.
Как же я сейчас похороню тебя, о Христе?
Боже мой! Как посмею коснуться рукой
Твоего нетленного тела? Какую песнь воспою
Твоему исходу? И плащаницей какой,
Щедрый Господь, как младенца Тебя обовью?
Величаю Страданья Твои, и погребенье Твое,
славлю в песнях Твою добровольную смерть, но в глубине
сердца знаю, что Ты разрушишь небытие,
И в славе немыслимой снова явишься мне.
Тебя, облекающегося в свет, словно в хитон,
сняли с креста Иосиф и Никодим.
В такие минуты уста подавляют стон,
но плач благосердный душам необходим.
Вот, видим Тебя - мертв, наг, непогребен.
На душу ложится неодолимый груз.
Как возрыдаю Тебе, как поднимусь с колен?
Увы мне, увы, сладчайший мой Иисус!
И основанья земли взяла от ужаса дрожь.
И Солнце померкло, увидя Тебя на кресте.
И завеса в Храме разорвана, и пролился огненный дождь.
Как же я сейчас похороню тебя, о Христе?
Боже мой! Как посмею коснуться рукой
Твоего нетленного тела? Какую песнь воспою
Твоему исходу? И плащаницей какой,
Щедрый Господь, как младенца Тебя обовью?
Величаю Страданья Твои, и погребенье Твое,
славлю в песнях Твою добровольную смерть, но в глубине
сердца знаю, что Ты разрушишь небытие,
И в славе немыслимой снова явишься мне.