гладиаторы
Меня вообще-то тут нет: я есть на нескончаемом ремонте, добыче бесплатных лекарств для болящих, верстке книжки и т.д. и т.п. Но вот на это случайно попала и никак пройти мимо не смогла, потому что много-много думала об этом, но подходящих слов не получалось найти, -- а тут дух захватывает просто, как об этом сказано. Запись подзамочная, но перепост с разрешения автора, замечательной midori_ko :
По-моему, общественный договор заходит дальше, чем кажется. Каждый день идёт голосование - кому, по нашему мнению, позволено существовать, а кому нет. Есть люди, которые голосуют так: «Это мне не нравится, и всё-таки я разрешаю ему существовать». И те, кто голосует против: «Это мне не нравится, я хочу, чтобы оно было уничтожено».
В бесконечных гладиаторских боях случается иногда, что почти вся публика опускает пальцы книзу: «Добейте его», и получается смертная казнь или изоляция. А если голосующий всё показывает «Добить, добить», но миру всё равно и мир позволяет этому существовать, то обязанности палача возьмёт на себя тот, кто хочет уничтожить. Так появляются некоторые литературные критики, так работают некоторые учителя, так существуют некоторые родители, не говорю про ещё более очевидное. Я в ужасе оглядываюсь, боюсь увидеть трупы тех, кому отказала в существовании, потому что мне они не нравились. Другое дело, что они могут жить ещё хоть сто лет. Но разве вы не знаете, как живут те, кому отказано в существовании? Как надо жить тем, кому сказали «Лучше бы тебя на свете не было», и «Чтоб ты сдох», и «Не вякай», и «Никуда не годится»? Каждый день они должны преодолевать запрет на существование.
В невидимом, но совершенно реальном цирке мои друзья, мои родители, мои любимые могут опустить палец вниз - «добей его», и встану я после этого или нет, извернусь ли, спасусь ли, зависит только от того, что я склонна делать под усиливающимся давлением - усиливать сопротивление или прекращать сопротивляться. Я-то склонна сражаться. Но я помню тех, кто не смог, и они ничем не хуже - просто по-другому устроены.
А потом мне покажут на тех, кто показывал «добей», поверженных старостью, одиночеством, всеми запретами и уничтоженьями, которые они несут на себе с рождения, и спросят у меня - добить? И они будут смотреть на меня, как я - не помню, забыла как - смотрела на них.
По-моему, общественный договор заходит дальше, чем кажется. Каждый день идёт голосование - кому, по нашему мнению, позволено существовать, а кому нет. Есть люди, которые голосуют так: «Это мне не нравится, и всё-таки я разрешаю ему существовать». И те, кто голосует против: «Это мне не нравится, я хочу, чтобы оно было уничтожено».
В бесконечных гладиаторских боях случается иногда, что почти вся публика опускает пальцы книзу: «Добейте его», и получается смертная казнь или изоляция. А если голосующий всё показывает «Добить, добить», но миру всё равно и мир позволяет этому существовать, то обязанности палача возьмёт на себя тот, кто хочет уничтожить. Так появляются некоторые литературные критики, так работают некоторые учителя, так существуют некоторые родители, не говорю про ещё более очевидное. Я в ужасе оглядываюсь, боюсь увидеть трупы тех, кому отказала в существовании, потому что мне они не нравились. Другое дело, что они могут жить ещё хоть сто лет. Но разве вы не знаете, как живут те, кому отказано в существовании? Как надо жить тем, кому сказали «Лучше бы тебя на свете не было», и «Чтоб ты сдох», и «Не вякай», и «Никуда не годится»? Каждый день они должны преодолевать запрет на существование.
В невидимом, но совершенно реальном цирке мои друзья, мои родители, мои любимые могут опустить палец вниз - «добей его», и встану я после этого или нет, извернусь ли, спасусь ли, зависит только от того, что я склонна делать под усиливающимся давлением - усиливать сопротивление или прекращать сопротивляться. Я-то склонна сражаться. Но я помню тех, кто не смог, и они ничем не хуже - просто по-другому устроены.
А потом мне покажут на тех, кто показывал «добей», поверженных старостью, одиночеством, всеми запретами и уничтоженьями, которые они несут на себе с рождения, и спросят у меня - добить? И они будут смотреть на меня, как я - не помню, забыла как - смотрела на них.