БЕРЕМЕННЫМ ЧУВСТВОМ ВИНЫ ПОСВЯЩАЕТСЯ
Выдержка из книги Бернарда Вербера "Тайна богов" поможет вам, друзья, разобраться в природе некоторых ваших чувств и эмоций: чувстве вины и патологической нужде в наказании, страхе. Именно эти эмоции и чувства чаще всего препятствуют вашему движению вперед и правильному выбору самого направления движения.
- Добро пожаловать в мое царство, - говорит бледный великан. - Я - Аид. Я отправил за вами посланников, чтобы они проводили вас ко мне, и надеюсь, они вас не побеспокоили.
Он похож на Зевса, только моложе. И, честно говоря, красивее. Это нормально, ведь они братья.
- Хочу представить вам царицу Персефону, - объявляет Аид. - Благодаря ей весной на земле появляются растения.
- Вы - Зло! - выкрикивает Эдип.
- Зло?
- Мы знаем, что мы в аду! - продолжает Эдип.
- В аду?
Аид улыбается.
- Это довольно примитивный взгляд на мое царство! Я думаю, что вы получили слишком много негативной информации обо мне.
- Вы - 13-й бог, - говорит Эдмонд Уэллс. - 13-й аркан Таро, аркан смерти.
- А, вот, наконец, я слышу разумные слова. Я действительно связан со смертью… но разве в смерти не заложено возрождение? Посмотрите как следует на ваш 13-й аркан. На этой карте изображен скелет, который срезает все, что появляется над землей, чтобы молодая трава смогла прорасти. Так зима предвещает весну. Правда, Персефона?
- Нужно принять смерть, как то, что несет новую жизнь, - говорит женщина неожиданно пронзительным голосом.
- А все эти люди, которых мы видели, плачущие и стонущие головы на потолке? - спрашиваю я.
Аид качает головой.
- Они сами выбрали страдание. Удивительный парадокс… Ад - это понятие, изобретенное людьми, чтобы наказывать самих себя. Все, кого вы видели, добровольно перешли Стикс и сами выбрали страдание. Когда им надоест, они смогут уйти и вернуться к жизни как и где они захотят.
- Мы вам не верим! - отрезает Эдип.
- Как ни печально, это правда. Единственное, что их здесь удерживает, - их собственная воля быть наказанными. Вы недооцениваете силу чувства вины.
- Я тоже вам не верю! - восклицает Афродита. - В человеческой душе не может быть такого стремления к саморазрушению.
- Кто это сказал? Это ты, моя дорогая кузина?
Аид встает и подходит к Афродите.
- Кажется, ты немного усохла? - И он дотрагивается до морщинок вокруг ее глаз. Афродита отталкивает его руку.
- Здесь души испытывают физические страдания, а ты заставляешь их страдать от любви, но ведь результат один и тот же, правда? Люди страдают.
Афродита не отвечает.
- Я повторяю: мы все свободны жить в мире без ада, но некоторые сами изобретают свой собственный ад, потому что хотят страдать. Ад существует только в воображении людей. И благодаря их страху, чувству вины и мазохизму.
Аид смотрит на нас не моргая. Персефона кивает, словно и сама не рада признавать, что ее муж прав.
- Вы хотите сказать, что они сами выбрали мучения, сами захотели быть замурованными в потолок, так, чтобы только голова оставалась снаружи? - недоверчиво спрашивает Эдмонд Уэллс.
Повелитель ада повторяет:
- Конечно. У мазохизма много причин. Вы ведь сами писали об этом в своей “Энциклопедии”, профессор Уэллс. Вот одна из этих причин. Пока вы страдаете, вы живете более яркой жизнью, сильнее привязаны к реальности, сильнее чувствуете саму жизнь. Еще одно удовольствие для мазохиста - жалеть себя. Пока страдаешь, можешь демонстрировать это своим близким, чувствовать себя героем и мучеником, - продолжает Аид.
Он хлопает в ладоши, и вспыхивают факелы. Они плывут в воздухе, освещая картины, на которых изображены христианские мученики: их пожирают львы, подвешивают за ноги, избивают бичами, четвертуют.
- Во времена раннего христианства пришлось издать указ, запрещающий им самим доносить на себя. Они стремились разделить мучения своего пророка. Не я придумал это. Это вы придумали.
Факел освещает изображения бичующих себя шиитов, испанских католиков-интегристов, избивающих себя ремнями, утыканными гвоздями. В Индонезии люди с безумным взглядом под звуки тамтама протыкают себе тело копьями. Дальше появляются более современные изображения: рокеры-готы с пирсингом, от которого на их лицах не остается живого места, панки, танцующие на бутылочных осколках. Африканцы, которые делают себе ритуальные надрезы на коже, человек на арене цирка, который запихивает себе в горло шпагу, люди, которые ходят по раскаленным углям под одобрительные крики толпы.
Мы не хотим смотреть на шокирующие картины мира, который нам слишком хорошо известен.
- Вы хотите сказать, что зла не существует? А есть только недостаток любви к себе самому? - с интересом спрашиваю я.
Голос Аида становится все громче. Он чеканит каждое слово, будто устал повторять одно и то же:
- В ваших несчастьях виноваты только вы сами. Вы придумали их и осуществили собственными руками!
Потом, уже тише, продолжает:
- Вы так суровы к себе… Всем, кто приходит сюда, я предлагаю проявить снисхождение к самим себе, простить себя за плохие поступки, которые вы совершили в прошлой жизни. Но они не слушают меня и не находят для себя никаких оправданий.
На лице Аида грустная улыбка, полная сострадания.
- Мне нравится рассказывать о моей миссии. Вы так привыкли судить все и всех, что судите и меня, так называемого дьявола. Для вас я главный злодей, в то время как по-настоящему злы именно вы. Ну, задавайте вопросы.
- Почему весь мир не может быть добр? - спрашиваю я.
- Отличный вопрос. Вот и ответ. Потому что если мир будет только хорош, не будет никакой заслуги в том, что и вы поступаете хорошо. Помните историю, которую рассказывает Эдмонд Уэллс в “Энциклопедии”? О светлячке, который спрашивает отца: “Тебе нравится, как я свечу? ” А отец отвечает: “Здесь слишком много света от других, поэтому я не вижу, как ты светишь”. Тогда светлячок спрашивает: “Что же мне сделать, чтобы ты меня увидел?” И отец отвечает: “Лети во тьму”. Светлячок улетает в темноту, отец наконец видит его и говорит: “Сынок, ты прекрасно светишь”. Но тут светлячок понимает, что его со всех сторон окружает тьма, и кричит: “Отец, почему ты меня оставил?”
Аид берет бокал, медленно потягивает бирюзовый напиток.
Персефона кивает, и грустно говорит:
- Ты прав, дорогой.
Она берет мужа за руку, нежно целует ее. Она обращается с ним, как с прирученным медведем. Афродита, словно в ответ, прижимается ко мне.
- Еще вопросы, друзья мои?
- Почему существуют серийные убийцы? - спрашивает Эдип.
- Замечательный вопрос. Потому что раньше (да и сейчас) у них была особая миссия. Выслушайте меня, это, конечно, всего лишь точка зрения “дьявола”, но и она чего-нибудь стоит. Человеческое общество устроено, как муравейник. У всех его членов вполне определенная задача. Раньше государствам были нужны агрессивные и энергичные полководцы. Они вырастали из злых, агрессивных “детей гнева”, детей, которых били в детстве. Ребенок, которого бьют, зол на весь мир, и все свои силы он отдаст на то, чтобы отомстить. Когда он вырастет, то станет военачальником-чудовищем. И превзойдет жестокостью других полководцев, психику которых не подорвали в детстве.
- Это значит, что общество порождает жестоких родителей, чтобы получить “детей гнева”, которые нужны для того, чтобы воевать? - изумляется Эдип.
- Совершенно верно. Проблема в том, что в современном мире уже не нужно сражаться за передел границ, завоевывать новые земли. “Дети гнева”, которые хотят убивать, уже не могут стать полководцами-завоевателями. Вот так появляются серийные убийцы.
- Но не все же, кто получили в детстве травму, становятся убийцами! - замечаю я.
- Да, энергия ненависти может находить разные выходы. Психозы и неврозы трансформируют личность таким образом, что человек становится способен на то, на что не способны другие, на то, о чем нормальные люди даже помыслить не могут. Как вы думаете, неужели Ван Гог отдавался бы с такой страстью поиску цвета, если бы не был сумасшедшим?
- Это довольно своеобразная точка зрения, - говорит Эдмонд Уэллс. - Стало быть, вы утверждаете, что только невротическая личность способна на смелые художественные эксперименты?
- Именно так.
- Но есть же нормальные, счастливые, спокойные люди, которые создают необыкновенные произведения.
Аид удивленно поднимает брови.
- Да? И кто же это?
- Ну, если брать примеры с Земли-1, то Моцарт, например.
- Очень жаль, но вы не были с ним знакомы. А я был. Он был совершенно чокнутый. В юности его подавлял отец, который превратил его в некое подобие ученой обезьянки и заставлял выступать перед аристократами и монархами. Моцарт всю жизнь страдал от расстройства психики. Все свое состояние он проиграл в карты.
- Леонардо да Винчи?
- В 19 лет его собирались сжечь на костре за гомосексуализм. У него тоже были большие проблемы с отцом, который искалечил ему психику.
- Жанна Д’Арк?
- Религиозная фанатичка, одержимая галлюцинациями.
- Король Людовик Святой?
- Святой? Да он был убийцей. Он создал себе репутацию “доброго короля”, наняв в официальные биографы монаха Эгеларта, напичкавшего свои писания пропагандой. Людовик был животным, холериком, он устраивал бойни и резню, чтобы грабить тех, чьему богатству он завидовал. Никогда не путайте человека с легендой о нем.
- Бетховен?
- Властный отец превратил его в агрессивного параноика. Позже он украл сына у своей невестки и заставлял его стать музыкантом, пока тот не попытался покончить с собой. У него случались чудовищные припадки гнева, он был властным и деспотичным. Совершенно не выносил, когда с ним спорили.
- Микеланджело?
- Шизофреник. Мания величия. По ночам он переодевался в женскую одежду, потому что неуютно чувствовал себя в обличии мужчины.
- Ганди? Не будете же вы утверждать, что Ганди был невротиком?
- У него была ригидная психика. Он считал, что только ему известна истина. Никого и ничего не желал слушать. Тиранил жену, не выносил возражений.
- Мать Тереза?
- Заботиться о других - один из способов спрятаться от себя. Я думаю, вы видели немало таких людей в Империи ангелов. Она не только бежала от себя, но и, как вы заметили, заботилась только о бедных. Проще решить проблемы с жильем и пропитанием для бедняка, чем возиться со сложными душевными состояниями состоятельных людей или политиков.
Эдмонд Уэллс резко говорит:
- Все это речи дьявола. Вы хотите очернить белое. Люди, о которых вы говорили, святые.
Но Аид не дает сбить себя с толку.
- Большинство этих ваших “святых” явились сюда, чтобы очиститься от грязи, хотя смертные, которые находятся на 3-м и даже 4-м уровне, считают их святыми. Я видел, в какой ужас они приходили, обнаружив, что мы все знаем об их истинной жизни. Я пытался убедить их в том, что им следует простить себя. У меня ничего не вышло. И тогда я предоставил в их распоряжение пыточные залы, и они потребовали для себя самого жестокого наказания.
- Мы вам не верим! - воскликнул Эдмонд Уэллс.
- Здесь не только святые, которых вы считает образцом для подражания. Здесь и ваши лидеры. Вы бы удивились, узнав, сколько глав предприятий еще до того, как они попадают сюда, посещают садомазохистские клубы на Земле-1. Они так себя истязают, что даже мне это кажется чересчур. Видимо, они это делают, чтобы подготовиться к загробной жизни. Они стремятся загладить свою вину. Ведь они знают, каковы они на самом деле.
И он снова снисходительно усмехается.
- А вы сами, Эдмонд Уэллс, чью “Энциклопедию” читаю и я, и многие другие? Разве вы не говорили, что, выбирая момент и форму страдания, получаешь ощущение, что сам управляешь своей судьбой?
Аид цитирует по памяти:
- Вы писали: “Мазохист думает, что с ним не может произойти ничего страшнее боли, и сам себя истязает. Таким образом он поддерживает в себе уверенность, что распоряжается собственной жизнью. И потом, после этих сеансов в закрытых клубах он начинает проявлять садизм по отношению к подчиненным”.
Бог ада устало машет рукой.
- Вы судите. Я нет. Я совершенно ничего не имею против вас. Честное слово. Все эти истории о дьяволе - просто клевета, басни, чтобы пугать детей и сохранить власть священников. Когда же вы, наконец, это поймете?
Аид направляет свой скипетр на экран, и на нем появляются снятые скрытой камерой берега Стикса, где обнаженные люди истязают друг друга.
- Вы видите где-нибудь здесь дьявола, чертей? Видите палача? Если бы это зависело только от меня, я давно бы уже простил всех этих грешников. До того, кто не желает слушать, докричаться невозможно. Я мечтаю о том, чтобы этого места вовсе не существовало, чтобы эти люди снова родились на свет, стали младенцами, чтобы жизнь за жизнью учиться новому.
- Вы лжете!
- Вы опять судите меня. На самом деле я мечтаю отойти от дел. Но миру необходим черный цвет, чтобы белый был заметнее. Правда?
- Да, дорогой! Ты ведь даже один раз попытался забастовать!
- Да, один раз. Я предложил закрыть это место страданий. Все на Эдеме были согласны, даже Зевс. Но души мертвых возмутились: “И речи быть не может о том, чтобы закрыть ад, он нам необходим”. О, как снисходительны боги, как жестоки смертные!
Мы не можем отвести глаз от экрана. Мы начинаем привыкать к тому, что видим. Ко всему можно привыкнуть.
- Все души находятся здесь по собственному желанию и в любой момент могут покинуть это место, - напоминает Аид.
- Неправда! Эвридика не смогла уйти отсюда, потому что я обернулся, - возражает Орфей.
- Это был ее выбор, только ее. “Если он обернется, значит, он не доверяет мне, хотя я так сильно люблю его. Тогда я лучше останусь здесь”.
- Какое нас ждет испытание? - спрашивает Эдмонд Уэллс.
- Испытание?
- Да, что мы должны сделать, чтобы продолжить свой путь?
- Не будет никакого испытания. Пойдете по этому туннелю, он приведет вас на вершину горы.
- Никакого испытания?
Великан в черной тоге повторяет:
- Разумеется, никакого испытания. Я всегда считал, что единственное испытание - это необходимость сделать выбор. Все получают именно то, чего хотят. Проблема в том, что все обычно ошибаются в выборе желания. Вы ведь заметили это? Как говорит Эдмонд Уэллс…
Эдмонд сам заканчивает фразу:
- Люди стараются сократить свои страдания вместо того, чтобы увеличить счастье.
- Именно так! Браво! В этом все дело. Вы придумали концепцию, и теперь цепляетесь за нее, не желая проверить на практике. Вот, что действительно мешает вам встретить Творца. Нужно быть счастливым и не ошибиться в выборе желания.
- Добро пожаловать в мое царство, - говорит бледный великан. - Я - Аид. Я отправил за вами посланников, чтобы они проводили вас ко мне, и надеюсь, они вас не побеспокоили.
Он похож на Зевса, только моложе. И, честно говоря, красивее. Это нормально, ведь они братья.
- Хочу представить вам царицу Персефону, - объявляет Аид. - Благодаря ей весной на земле появляются растения.
- Вы - Зло! - выкрикивает Эдип.
- Зло?
- Мы знаем, что мы в аду! - продолжает Эдип.
- В аду?
Аид улыбается.
- Это довольно примитивный взгляд на мое царство! Я думаю, что вы получили слишком много негативной информации обо мне.
- Вы - 13-й бог, - говорит Эдмонд Уэллс. - 13-й аркан Таро, аркан смерти.
- А, вот, наконец, я слышу разумные слова. Я действительно связан со смертью… но разве в смерти не заложено возрождение? Посмотрите как следует на ваш 13-й аркан. На этой карте изображен скелет, который срезает все, что появляется над землей, чтобы молодая трава смогла прорасти. Так зима предвещает весну. Правда, Персефона?
- Нужно принять смерть, как то, что несет новую жизнь, - говорит женщина неожиданно пронзительным голосом.
- А все эти люди, которых мы видели, плачущие и стонущие головы на потолке? - спрашиваю я.
Аид качает головой.
- Они сами выбрали страдание. Удивительный парадокс… Ад - это понятие, изобретенное людьми, чтобы наказывать самих себя. Все, кого вы видели, добровольно перешли Стикс и сами выбрали страдание. Когда им надоест, они смогут уйти и вернуться к жизни как и где они захотят.
- Мы вам не верим! - отрезает Эдип.
- Как ни печально, это правда. Единственное, что их здесь удерживает, - их собственная воля быть наказанными. Вы недооцениваете силу чувства вины.
- Я тоже вам не верю! - восклицает Афродита. - В человеческой душе не может быть такого стремления к саморазрушению.
- Кто это сказал? Это ты, моя дорогая кузина?
Аид встает и подходит к Афродите.
- Кажется, ты немного усохла? - И он дотрагивается до морщинок вокруг ее глаз. Афродита отталкивает его руку.
- Здесь души испытывают физические страдания, а ты заставляешь их страдать от любви, но ведь результат один и тот же, правда? Люди страдают.
Афродита не отвечает.
- Я повторяю: мы все свободны жить в мире без ада, но некоторые сами изобретают свой собственный ад, потому что хотят страдать. Ад существует только в воображении людей. И благодаря их страху, чувству вины и мазохизму.
Аид смотрит на нас не моргая. Персефона кивает, словно и сама не рада признавать, что ее муж прав.
- Вы хотите сказать, что они сами выбрали мучения, сами захотели быть замурованными в потолок, так, чтобы только голова оставалась снаружи? - недоверчиво спрашивает Эдмонд Уэллс.
Повелитель ада повторяет:
- Конечно. У мазохизма много причин. Вы ведь сами писали об этом в своей “Энциклопедии”, профессор Уэллс. Вот одна из этих причин. Пока вы страдаете, вы живете более яркой жизнью, сильнее привязаны к реальности, сильнее чувствуете саму жизнь. Еще одно удовольствие для мазохиста - жалеть себя. Пока страдаешь, можешь демонстрировать это своим близким, чувствовать себя героем и мучеником, - продолжает Аид.
Он хлопает в ладоши, и вспыхивают факелы. Они плывут в воздухе, освещая картины, на которых изображены христианские мученики: их пожирают львы, подвешивают за ноги, избивают бичами, четвертуют.
- Во времена раннего христианства пришлось издать указ, запрещающий им самим доносить на себя. Они стремились разделить мучения своего пророка. Не я придумал это. Это вы придумали.
Факел освещает изображения бичующих себя шиитов, испанских католиков-интегристов, избивающих себя ремнями, утыканными гвоздями. В Индонезии люди с безумным взглядом под звуки тамтама протыкают себе тело копьями. Дальше появляются более современные изображения: рокеры-готы с пирсингом, от которого на их лицах не остается живого места, панки, танцующие на бутылочных осколках. Африканцы, которые делают себе ритуальные надрезы на коже, человек на арене цирка, который запихивает себе в горло шпагу, люди, которые ходят по раскаленным углям под одобрительные крики толпы.
Мы не хотим смотреть на шокирующие картины мира, который нам слишком хорошо известен.
- Вы хотите сказать, что зла не существует? А есть только недостаток любви к себе самому? - с интересом спрашиваю я.
Голос Аида становится все громче. Он чеканит каждое слово, будто устал повторять одно и то же:
- В ваших несчастьях виноваты только вы сами. Вы придумали их и осуществили собственными руками!
Потом, уже тише, продолжает:
- Вы так суровы к себе… Всем, кто приходит сюда, я предлагаю проявить снисхождение к самим себе, простить себя за плохие поступки, которые вы совершили в прошлой жизни. Но они не слушают меня и не находят для себя никаких оправданий.
На лице Аида грустная улыбка, полная сострадания.
- Мне нравится рассказывать о моей миссии. Вы так привыкли судить все и всех, что судите и меня, так называемого дьявола. Для вас я главный злодей, в то время как по-настоящему злы именно вы. Ну, задавайте вопросы.
- Почему весь мир не может быть добр? - спрашиваю я.
- Отличный вопрос. Вот и ответ. Потому что если мир будет только хорош, не будет никакой заслуги в том, что и вы поступаете хорошо. Помните историю, которую рассказывает Эдмонд Уэллс в “Энциклопедии”? О светлячке, который спрашивает отца: “Тебе нравится, как я свечу? ” А отец отвечает: “Здесь слишком много света от других, поэтому я не вижу, как ты светишь”. Тогда светлячок спрашивает: “Что же мне сделать, чтобы ты меня увидел?” И отец отвечает: “Лети во тьму”. Светлячок улетает в темноту, отец наконец видит его и говорит: “Сынок, ты прекрасно светишь”. Но тут светлячок понимает, что его со всех сторон окружает тьма, и кричит: “Отец, почему ты меня оставил?”
Аид берет бокал, медленно потягивает бирюзовый напиток.
Персефона кивает, и грустно говорит:
- Ты прав, дорогой.
Она берет мужа за руку, нежно целует ее. Она обращается с ним, как с прирученным медведем. Афродита, словно в ответ, прижимается ко мне.
- Еще вопросы, друзья мои?
- Почему существуют серийные убийцы? - спрашивает Эдип.
- Замечательный вопрос. Потому что раньше (да и сейчас) у них была особая миссия. Выслушайте меня, это, конечно, всего лишь точка зрения “дьявола”, но и она чего-нибудь стоит. Человеческое общество устроено, как муравейник. У всех его членов вполне определенная задача. Раньше государствам были нужны агрессивные и энергичные полководцы. Они вырастали из злых, агрессивных “детей гнева”, детей, которых били в детстве. Ребенок, которого бьют, зол на весь мир, и все свои силы он отдаст на то, чтобы отомстить. Когда он вырастет, то станет военачальником-чудовищем. И превзойдет жестокостью других полководцев, психику которых не подорвали в детстве.
- Это значит, что общество порождает жестоких родителей, чтобы получить “детей гнева”, которые нужны для того, чтобы воевать? - изумляется Эдип.
- Совершенно верно. Проблема в том, что в современном мире уже не нужно сражаться за передел границ, завоевывать новые земли. “Дети гнева”, которые хотят убивать, уже не могут стать полководцами-завоевателями. Вот так появляются серийные убийцы.
- Но не все же, кто получили в детстве травму, становятся убийцами! - замечаю я.
- Да, энергия ненависти может находить разные выходы. Психозы и неврозы трансформируют личность таким образом, что человек становится способен на то, на что не способны другие, на то, о чем нормальные люди даже помыслить не могут. Как вы думаете, неужели Ван Гог отдавался бы с такой страстью поиску цвета, если бы не был сумасшедшим?
- Это довольно своеобразная точка зрения, - говорит Эдмонд Уэллс. - Стало быть, вы утверждаете, что только невротическая личность способна на смелые художественные эксперименты?
- Именно так.
- Но есть же нормальные, счастливые, спокойные люди, которые создают необыкновенные произведения.
Аид удивленно поднимает брови.
- Да? И кто же это?
- Ну, если брать примеры с Земли-1, то Моцарт, например.
- Очень жаль, но вы не были с ним знакомы. А я был. Он был совершенно чокнутый. В юности его подавлял отец, который превратил его в некое подобие ученой обезьянки и заставлял выступать перед аристократами и монархами. Моцарт всю жизнь страдал от расстройства психики. Все свое состояние он проиграл в карты.
- Леонардо да Винчи?
- В 19 лет его собирались сжечь на костре за гомосексуализм. У него тоже были большие проблемы с отцом, который искалечил ему психику.
- Жанна Д’Арк?
- Религиозная фанатичка, одержимая галлюцинациями.
- Король Людовик Святой?
- Святой? Да он был убийцей. Он создал себе репутацию “доброго короля”, наняв в официальные биографы монаха Эгеларта, напичкавшего свои писания пропагандой. Людовик был животным, холериком, он устраивал бойни и резню, чтобы грабить тех, чьему богатству он завидовал. Никогда не путайте человека с легендой о нем.
- Бетховен?
- Властный отец превратил его в агрессивного параноика. Позже он украл сына у своей невестки и заставлял его стать музыкантом, пока тот не попытался покончить с собой. У него случались чудовищные припадки гнева, он был властным и деспотичным. Совершенно не выносил, когда с ним спорили.
- Микеланджело?
- Шизофреник. Мания величия. По ночам он переодевался в женскую одежду, потому что неуютно чувствовал себя в обличии мужчины.
- Ганди? Не будете же вы утверждать, что Ганди был невротиком?
- У него была ригидная психика. Он считал, что только ему известна истина. Никого и ничего не желал слушать. Тиранил жену, не выносил возражений.
- Мать Тереза?
- Заботиться о других - один из способов спрятаться от себя. Я думаю, вы видели немало таких людей в Империи ангелов. Она не только бежала от себя, но и, как вы заметили, заботилась только о бедных. Проще решить проблемы с жильем и пропитанием для бедняка, чем возиться со сложными душевными состояниями состоятельных людей или политиков.
Эдмонд Уэллс резко говорит:
- Все это речи дьявола. Вы хотите очернить белое. Люди, о которых вы говорили, святые.
Но Аид не дает сбить себя с толку.
- Большинство этих ваших “святых” явились сюда, чтобы очиститься от грязи, хотя смертные, которые находятся на 3-м и даже 4-м уровне, считают их святыми. Я видел, в какой ужас они приходили, обнаружив, что мы все знаем об их истинной жизни. Я пытался убедить их в том, что им следует простить себя. У меня ничего не вышло. И тогда я предоставил в их распоряжение пыточные залы, и они потребовали для себя самого жестокого наказания.
- Мы вам не верим! - воскликнул Эдмонд Уэллс.
- Здесь не только святые, которых вы считает образцом для подражания. Здесь и ваши лидеры. Вы бы удивились, узнав, сколько глав предприятий еще до того, как они попадают сюда, посещают садомазохистские клубы на Земле-1. Они так себя истязают, что даже мне это кажется чересчур. Видимо, они это делают, чтобы подготовиться к загробной жизни. Они стремятся загладить свою вину. Ведь они знают, каковы они на самом деле.
И он снова снисходительно усмехается.
- А вы сами, Эдмонд Уэллс, чью “Энциклопедию” читаю и я, и многие другие? Разве вы не говорили, что, выбирая момент и форму страдания, получаешь ощущение, что сам управляешь своей судьбой?
Аид цитирует по памяти:
- Вы писали: “Мазохист думает, что с ним не может произойти ничего страшнее боли, и сам себя истязает. Таким образом он поддерживает в себе уверенность, что распоряжается собственной жизнью. И потом, после этих сеансов в закрытых клубах он начинает проявлять садизм по отношению к подчиненным”.
Бог ада устало машет рукой.
- Вы судите. Я нет. Я совершенно ничего не имею против вас. Честное слово. Все эти истории о дьяволе - просто клевета, басни, чтобы пугать детей и сохранить власть священников. Когда же вы, наконец, это поймете?
Аид направляет свой скипетр на экран, и на нем появляются снятые скрытой камерой берега Стикса, где обнаженные люди истязают друг друга.
- Вы видите где-нибудь здесь дьявола, чертей? Видите палача? Если бы это зависело только от меня, я давно бы уже простил всех этих грешников. До того, кто не желает слушать, докричаться невозможно. Я мечтаю о том, чтобы этого места вовсе не существовало, чтобы эти люди снова родились на свет, стали младенцами, чтобы жизнь за жизнью учиться новому.
- Вы лжете!
- Вы опять судите меня. На самом деле я мечтаю отойти от дел. Но миру необходим черный цвет, чтобы белый был заметнее. Правда?
- Да, дорогой! Ты ведь даже один раз попытался забастовать!
- Да, один раз. Я предложил закрыть это место страданий. Все на Эдеме были согласны, даже Зевс. Но души мертвых возмутились: “И речи быть не может о том, чтобы закрыть ад, он нам необходим”. О, как снисходительны боги, как жестоки смертные!
Мы не можем отвести глаз от экрана. Мы начинаем привыкать к тому, что видим. Ко всему можно привыкнуть.
- Все души находятся здесь по собственному желанию и в любой момент могут покинуть это место, - напоминает Аид.
- Неправда! Эвридика не смогла уйти отсюда, потому что я обернулся, - возражает Орфей.
- Это был ее выбор, только ее. “Если он обернется, значит, он не доверяет мне, хотя я так сильно люблю его. Тогда я лучше останусь здесь”.
- Какое нас ждет испытание? - спрашивает Эдмонд Уэллс.
- Испытание?
- Да, что мы должны сделать, чтобы продолжить свой путь?
- Не будет никакого испытания. Пойдете по этому туннелю, он приведет вас на вершину горы.
- Никакого испытания?
Великан в черной тоге повторяет:
- Разумеется, никакого испытания. Я всегда считал, что единственное испытание - это необходимость сделать выбор. Все получают именно то, чего хотят. Проблема в том, что все обычно ошибаются в выборе желания. Вы ведь заметили это? Как говорит Эдмонд Уэллс…
Эдмонд сам заканчивает фразу:
- Люди стараются сократить свои страдания вместо того, чтобы увеличить счастье.
- Именно так! Браво! В этом все дело. Вы придумали концепцию, и теперь цепляетесь за нее, не желая проверить на практике. Вот, что действительно мешает вам встретить Творца. Нужно быть счастливым и не ошибиться в выборе желания.