Храм Божественной бутылки
«Философы, проповедники и ученые вашего мира питают вас прекрасными словами через уши, а здесь мы внедряем наши наставления прямо через рот… Некогда один древний пророк иудейского народа съел одну книгу и сделался ученым до зубов. Теперь вы выпьете - и станете учеными до печенки»…
Франсуа Рабле
Долина Луары
«Блистательнейшие пьяницы… вам, а не кому другому, посвящаются мои писания»... Именно так начинается знаменитый роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» великого писателя, гуманиста, жизнелюба, гурмана и, между прочим, доктора медицины Франсуа Рабле. Этот замечательный француз, восславивший свою страну как рай чувственных наслаждений, умудрился родиться в 1494 году около Шинона, то есть в долине реки Луары - благодатной земле, которую короли Франции выбрали местом для обустройства своих «шести соток». Этот край зелени и холмов, тишины и покоя так же располагает к хорошей выпивке и закуске, как и к творчеству.
Недаром в этих местах родились Ронсар и Бальзак - многие утверждают, что в долине Луары, сложился литературный французский язык, столь же прозрачный, пряный и яркий, как воздух здешних мест. Поэтому в последний наш визит во Францию мы категорически потребовали от нашего ближайшего друга, который живет в Париже с незапамятных времен, немедленно везти нас на Луару. Интересно ведь посмотреть, как и где жили коронованные герои Дюма и Дрюона. Однако речь в нашей статье пойдет вовсе не об архитектуре и садово-парковом искусстве…
Долина Луары
Учитывая наши порочные наклонности, гидом и попутчиком по Луаре мы выбрали Рабле, определявшего свой «пантагрюэлизм», как «…глубокую и несокрушимую жизнерадостность, перед которой все преходящее бессильно». Золотые слова! Его благодарные потомки позже ввели новый термин - «раблезианство», означающий в сущности то же самое: свободомыслие, любовь к жизни, карнавальный смех, беспечность и здоровье. Словами Рабле: «Скакать, плясать, ухаживать, пить белое и красное вино и целыми днями ничего не делать, только считать золотые экю»…
Сопровождать нас в путешествии будут цитаты и герои великого писателя - пьяницы, обжоры, гуляки и балагуры. Те, кто так весело и доходчиво сумели объяснить нам, как могла бы быть прекрасна жизнь, если бы люди были свободны от нелепых условностей. Вот, и подходящая цитатка: «Случалось вам когда-нибудь откупоривать бутылку? Черт подери! Вспомните, сколько удовольствия вы получили при этом…». Так чего глаза таращим?! Откупориваем!
Великое открытие бутылки
Французы выпить не дураки! А что делать? Во-первых, они знают, что «от вина люди становятся божественными» (помните, мы обещали, что все цитаты будут из Рабле), во-вторых, noblesse oblige, то бишь - «положение обязывает». Виноградники Франции простираются почти на миллион гектаров (прикиньте, сколько это будет ваших дачных соток?), около 500 тысяч виноделов трудятся здесь из года в год (и еще не спились!) над получением бесконечного количества сортов вина безупречного качества, которое все улучшается и улучшается… и нет, похоже, этому предела. А все - французская экономность: не пропадать же добру!
В результате французы потребляют самое большое количество спиртного на душу населения, и вы напрасно думали, что пальма первенства хранится в нашей «Палате мер и весов». Тем не менее, слухи о безудержном пьянстве французов не мешают им получать от выпитого (и съеденного) не только удовольствие, но и пользу. Если в 1950 г. во Франции насчитывалось только 200 человек, перешагнувших 100-летний рубеж, то сейчас их уже более 5000, а самая старая женщина, отметившая в 1993 году свой 120-летний юбилей, помнила Ван-Гога и курила около 100 лет (!) - со дня своей свадьбы.
Вина Луары
«Итак, мои милые, развлекайтесь и - телу во здравие, почкам на пользу - веселитесь, читая мою книгу. Только вот что, балбесы, чума вас возьми: смотрите не забудьте за меня выпить, а уж за мной дело не станет!». Завет Рабле необычайно приятен и легко реализуем, поскольку «…ни один благородный человек ничего не имеет против доброго вина». Однако прежде чем пуститься во все тяжкие на фоне красот Луары, мы внимательно изучили винную географию этих мест, поскольку пить, что ни попадя, нам не пристало, тем более, мы все по очереди были «за рулем», и дорога была не близкая. И вот, что мы раскопали.
«Река, орошающая край, которому покровительствуют боги», - так называл Луару известный французский баснописец Жан де Лафонтен. Недаром берега самой длинной реки Франции, буквально устланы ковром виноградников и усыпаны винодельческими хозяйствами, где производят самые разнообразные и весьма изысканные вина. Благодаря разумным ценам, неизменному качеству и уникальному разнообразию, их можно встретить не только в любом бистро в центре и на севере Франции, но и далеко за пределами страны. Например, в нашем соседнем супермаркете, чем мы нередко и пользуемся. Зоны виноградарства в бассейне Луары, которая тянется более чем на 1000 км, включают в себя почти 70 коммун (зря мы так не любим слова «коммуна» - хорошие руки даже с «плохими» словами делают доброе вино), где и производят вина Луары с различными контролируемыми наименованиями мест происхождения, но созданные для простых удовольствий.
Мы ехали из Парижа через Орлеан (так хотелось выпить, что проскочили этот город по окружной дороге) и поэтому первой точкой изумлений и возлияний стал замок Шамбор, слева от дороги - такой неземной красоты, что поначалу мы совсем забыли о цели нашей поездки… Но в горле как-то подозрительно пересохло.
Замок Шамбор
Шамбор. Карп по-шамборски
Этот элегантный замок, на крыше которого красуются 365 печных труб (ровно по числу спален!), был построен Франциском I, ставшим в 1515 году королем Франции. Над проектом работал сам Леонардо да Винчи (его идея так никогда и не была осуществлена), похороненный вблизи Амбуаза, однако в очертаниях этого шедевра все-таки явно чувствуется влияние великого флорентийца (кстати, имя настоящего архитектора так до нас и не дошло). Культурологический шок от этой неземной красоты оказался столь силен, что об пить и есть мы уже не помышляли и очнулись только в рыбном ресторанчике в Шеверни, куда заехали подкрепиться и хоть издали глянуть еще на один замок, когда-то принадлежавший Диане де Пуатье и чем-то похожий на наш - в Павловске.
Но и там шамборский замок «не отпускал», поскольку в меню ресторана отдельной строчкой значился «карп а-ля Шамбор» (carpe à la Chambord) с рыбно-грибным фаршем под красным вином с трюфелями (спазмы культурологии стали потихоньку сменяться спазмами желудка). Блюдо на слух было знакомо, хотя бы по старинной поэме «Обед» современника Пушкина, единственного русского кулинарного поэта Филимонова: «Богатый карп a la Chambort, на русский пир приплывши с Рейна» (почему, собственно, с Рейна, мне до сих пор не понятно!). Естественно, отправились на кухню, поболтали с поваром, и тот поведал, что термином à la Chambord именуют классический способ приготовления крупной рыбы (в том числе и карпа) целиком. Рыбу, коей на Луаре предостаточно, фаршируют, затем тушат в вине и подают с роскошным гарниром, куда обычно входят припущенные рыбные молоки, шляпки шампиньонов, трюфели и даже раки.
Карп а-ля Шамбор
Рыба под белое луарское Sancerre (о нем чуть позже) была изумительна и как-то не по-французски знакома. Повар вышел к нам весь в белом и с живым интересом осведомился, намекая на свой шедевр: «Комон сава?». И вместо стандартного «Сава бьян!», вдруг услышал от нашего французского друга на чистом идише: «Гефилте фиш?»… Повар вздрогнул и также, не задумываясь, ответил уже почему-то на иврите: «Мазалтов!» (поздравляю!)… И добавил: «Бетэавон!», желая опять же на иврите нам приятного аппетита на заключительный аккорд трапезы: «сыр - десерт - кофе».
Подумать только, как интернациональна еврейская фаршированная рыба! Даже в русском кулинарном табеле о рангах она с давних пор занимает почетное место рядом с жареным поросенком, верчёным зайцем, рождественским гусем, студнем и сибирскими пельменями. Ну, добавят где-нибудь в фарш гвоздички или корицы, мускатного ореху сыпанут, шампиньонов настругают, набросают каперсов, соус какой-нибудь смастрячат... Но суть-то от этого не меняется - что по-американски, что по-еврейски, что по-африкански, что по-луарски, пардон, по-шамборски - все та же фаршированная «фиш»…
На дижестив к чашечке кофе был подан коньяк Frapin. И опять неспроста! Продвинутые читатели наверняка в курсе, что знаменитые Фрапены, владельцы старейшей коньячной фирмы, между прочим, - одна из ветвей семейства Рабле, выпустили к 500-летию своего именитого родственника великолепную марку Cuvée Rabelais в 500 пронумерованных хрустальных сувенирных графинах с золотой росписью и портретом писателя. Возраст входящих в суперконьяк спиртов измеряется доброй сотней лет, а цена… Впрочем, что нам цена, когда этот нектар сегодня практически недоступен простому смертному, да и мы ограничились куда более скромной маркой. Дижестив, как всегда, вернул окружающей среде привычные краски, и мы двинулись дальше - по направлению к Турени.
Коньяк Фрапен
Амбуаз. Французская пицца
Для географов Турень - историческая провинция Луары, а для нас, пьяниц и обжор, - общее контролируемое наименование отменных вин Центральной Луары, которые производят в этих краях из винограда сорта Гаме, Каберне Совиньон, Каберне Фран (красные) и Шенен Блан, Совиньон Блан (белые). Ну, как тут было не выпить пару бутылочек красного Touraine-Amboise, немного не доехав до Тура, в уютной таверне под стенами грозного замка Амбуаз, чья мощная каменная стена грозно нависла над Луарой. Здесь неоднократно останавливался Карл VII, родились дети Людовика XI и Шарлотты Савойской и, наоборот, скончался Карл VIII, ударившийся сгоряча лбом о низкую дверную притолоку. Варфоломеевская ночь осталась в веках позором Парижа, но именно в замке Амбуаз были перебиты первые «заговорщики» - гугеноты. Наконец, всего в километре отсюда похоронен Леонардо да Винчи, продавший незадолго до смерти своему покровителю Франциску I Мону Лизу (в смысле, портрет)…
Мы попробовали представить, чем они тут напивались, и так увлеклись рассуждениями на эту тему, что не заметили, как убрали первую бутылочку под отменную амбуазскую ветчину (jambon d’Amboise), а потом и вторую - под… пиццу, правда, приготовленную с галльской выдумкой. Впрочем, выбор пиццы исторически был вполне оправдан, поскольку замок Амбуаз очень любила Екатерина Медичи, приехавшая в 1533 году к своему мужу, будущему королю Генриху II, как известно, из Флоренции, и во многом определившая изысканные гастрономические пристрастия неприхотливых в те времена галлов. Правда, вряд ли она питалась в Амбуазе незамысловатой пиццей - неаполитанской лепешкой с остатками вчерашней трапезы…
Тур. Вувре или Монлуи?
Поклявшись в дальнейшем быть поосмотрительнее в выборе закуски, двинулись дальше, прихватив с собой бутылочку знаменитого белого десертного Vouvray, которое производят к востоку от Тура, в маленькой винодельческой зоне, расположенной вокруг городка Вувре. Большинство винных гидов советует пить это вино, преклонив колени и сняв шляпу, под телячьи почки или, на худой конец, под паштет из зобной железы теленка. Мы же неспешно выпили бутылку под густой пряный ветерок, струившийся из открытых окон автомобиля, и прикупленный в Туре пакетик знаменитого турского чернослива (pruneaux de Tours), настолько сладкого, что на поверхности ягод выступают кристаллики сахара.
Турский чернослив
По дороге блаженное состояние постепенно начало сменяться жаждой, и на ближайшей остановке пришлось прикупить вечного соперника Вувре - Montlouis, виноградники которого расположены аккурат напротив через речку. Продавец магазинчика, явно местный патриот, сославшись на особую любовь к божественному «Монлуи» самого Генриха IV, безапелляционно заявил, что всякие там «Вувре» его любимому вину и в подметки не годятся. Уже в машине, откупорив бутылку, отметили, что, пожалуй, он в чем-то и прав, хотя… Явно позавидовавший нам «дежурный по рулю», не отрываясь от баранки, вполне добродушно бросил через плечо короткое: «Старые пьяницы!». Наверное… Но, как говорил Рабле: «Старых пьяниц встречаешь значительно чаще, чем старых врачей»… Обнадеживает!
Шинон. Храм Божественной Бутылки
Середина нашего путешествия пришлась на Шинон (сегодня чаще пишут Шенон), родину Рабле - один из крупнейших центров луарского виноделия, где виноградник Clos de l’Echo до сих пор собственность потомков нашего великого гида. Не приходится удивляться, что вина Шинона были любимыми винами Рабле, вложившего в уста своего достославного героя Гаргантюа восторженную фразу: «Если будешь их пить, то никогда не умрешь»… Из винограда Каберне Фран здесь производят самое великое красное вино долины Луары - Chinon, лучшие образцы коего хранятся в музее виноделия на rue Voltaire, в которую плавно переходит главная улица средневекового квартала - rue Haute St-Maurice.
Чурикова - Жанна д’Арк
В музей не пошли, но один из образцов (несомненно, из лучших) продавался в соседней лавке - догадайтесь о дальнейшем сами… Мы устроились в ресторанчике неподалеку от конного монумента Орлеанской девы на площади ее же имени (в Шиноне в 1429 году произошла историческая встреча Жанны д’Арк с дофином, благодаря ее усилиям ставшим королем Карлом VII), еще раз с сожалением вспомнили, что сдуру проскочили Орлеан, сразу же заказали на аперитив по рюмочке апельсинового ликера Cointreau и принялись изучать меню.
Ликер Куантро
И опять наш выбор не был случайным. «Куантро» - король ликеров - с 1849 года производят в Анже на базе бразильских апельсинов и гаитянских померанцев, а имя ему дали кондитеры Эдуард-Жан и Адольф Куантро, родившиеся в долине Луары (а где же еще?!). Но и это еще не все. Оказывается, представитель этой известной ликерной «луарской» династии, Макс Куантро - еще и муж Женевьев Фрапен, которая управляет сегодня коньячным домом Фрапенов. Нам подали «пламенный вариант» - официант поставил рюмки в маленькие деревянные сабо, налил в каждую ликер, затем поджег его на несколько секунд и ловко сбил пламя белоснежной салфеткой. Ву-а-ля! Аромат согретого напитка усилился в десятки раз, и мы немедленно выпили… - как здорово, что все они тут переженились! Теперь, в ожидании еды, можно было спокойно подумать о вечном…
Огромный замок на Шинонском утесе издалека больше всего похож на декорацию к фильму о рыцарской эпохе. На самом деле все серьезнее: здесь вершились судьбы Франции и Англии, здесь скончался тяжело раненный Ричард Львиное Сердце, здесь же в отдельном особняке Робердо (перед северной стеной замка) Карл II поместил свою возлюбленную Агнессу Сорель, которую навещал по подземному переходу (последний факт был отмечен тостом «За прекрасных дам!»). «Я знаю, где Шинон и где его размалеванный погреб, я выпил там не один стаканчик молодого вина», - говаривал Пантагрюэль. Еще бы ему не знать, когда сам Рабле еще ребенком бегал по подземным коридорам здешних винных подвалов, устроенных в XV веке на месте каменных карьеров, - неподалеку от замка располагается дом, где он родился. Недаром одна из глав его книги называется «Как мы спустились под землю, чтобы войти в Храм Бутылки, и почему Шинон - первый город на свете», а надпись на портале Храма оповещала входящих: «Истина в вине»...
Замок Шенон
И народ эту фразу не забыл. В 1961 году в Шиноне было основано Confrérie des Bons Entonneurs Rabelaisiens, что примерно можно перевести как «Братство славных раблезианских воспевателей и возлиятелей», цель которого продвижение и прославление шинонских вин. В «размалеванных погребах» (Caves Painctes) 4 раза в год проходят заседания братства, приуроченные к основным датам календаря виноградарства и виноделия.
В эти дни в атмосфере особой торжественности посвящают в члены Братства, облачая новообращенных в красное с золотом - цвета герба Шинона. Увы, нас в это братство не приняли - на дворе был апрель, а ежегодная винная ярмарка устраивается здесь только во вторые выходные марта. Но мы почему-то почувствовали себя принятыми в него заочно, поскольку нашим девизом, в противовес мрачному «Помни о смерти», всегда был раблезианское «Помни о жизни». В любом случае, наше «пьяное» приключение продолжалось, и впереди нас ждал Сансер…
Сансер. Сыр на тостах
Наконец мы добрались до Центрального Региона, где и стоит Сансер - средневековый городок, расположенный, как в сказке, на живописном холме. Мода на производимые здесь вина вспыхнула в 1970-е - сначала на белые с яркой нотой винограда Совиньон (одной из марок мы запивали в Шамборе карпа), а затем на красные и розовые из Пино Нуар. И все-таки особенно славится белое Sancerre - одно из наиболее изысканных и дорогих белых вин Франции, входящее в тройку лучших вин Луары.
Тем не менее, в винном баре Сансера мы побаловали себя ледяным розовым под горячий козий сыр Valençay на хрустящих тостах; сыр был окружен веночком из ломтиков вяленых помидоров, сбрызнут отборным оливковым маслом и подогрет под саламандрой. Обалдеть! Таким сыром (безо всяких, конечно, помидоров), наверняка, объедались обитатели раблезианского Телемского аббатства, у входа в которое была прибита надпись: «Делай, что захочешь!»… Чего еще можно хотеть, после такого праздника живота…
Сансер
Пуйи-сюр-Луар. Копченое вино и рийет
Переедать не стали, поскольку сразу из бара направились на другой берег, в тихий, но очень серьезный городок Пуйи-сюр-Луар - никаких замков, только винодельческие хозяйства. Здесь о покинутом нами Сансере говорят так: «Вода нас разделяет, а вино объединяет». Дело в том, что на этом берегу производят напоенное фруктовым ароматом, островатое белое Pouilly-Fumé с заметной нотой дымка (по-французски fumé - «копченый»), которую передают винограду кремнистые почвы этого района. Выбранный нами ресторан оказался на высоте (впрочем, мы же на Луаре!), и на закуску к «Пуйи-Фюме» нам подали туренский рийет (rillettes de Touraine) - паштет (в данном случае утиный) с берегов Луары, любимое французами блюдо, потомок рийона (rillons); rilletes и означает - «маленький рийон».
Рийет
И тут не обошлось без Рабле. Рассказывают, что однажды по пути в Тур великий эпикуреец остановился на постоялом дворе недалеко от Азе-ле-Редо (сегодня там расположен один из красивейших замков Луары) и решил провести тут пару дней. Намереваясь попировать с друзьями, Франсуа заказал хозяйке знатный ужин, включив в него свой любимый рийон. К сожалению, запасы свинины в кладовой иссякли, и хозяйка решила схитрить. Она мелко нарезала утятину, смешала с остатками свинины, потушила на медленном огне, выложила в горшочки, украсила и подала на стол. Обжорам блюдо пришлось по вкусу. Так, по легенде, родился рийет. С тех пор это блюдо, получившее в эпоху Второй империи (1852-1870) свое официальное название, стало очень популярным не только в этом регионе, но и по всей стране.
После обильной трапезы, куда входила нежнейшая курочка в винном соусе из того же «Пуйи-Фюме», нам вручили сувенир - горшочек с рийетом (он был заботливо завернут в салфетку с кружевной кромкой и перевязан пестрой ленточкой), присовокупив фирменную солонку, перечницу и пару бутылок легкого белого слегка «колючего» Muscadet de Suvre-et-Maine, что производят к югу от Луары. Божественный «Мюскадет» принято пить охлажденным, холодильника в машине нет, а поэтому пауза от момента выезда до опустошения последней капли была недолгой. Горшочек с рийетом мы убрали в багажник - сувениры не едят! Наш путь лежал в Анже, где мы и намеревались закончить наше пьянство и обжорство хотя бы на время этой поездки. Впрочем, силы еще оставались…
Muscadet de Suvre-et-Maine
Анже. Земля голубых кровей
Этот город - столица исторической провинции Анжу, «земли голубых кровей», большинству из нас известной по графам Анжуйским (этот титул носили вторые сыновья французских королей - вспомните «Королеву Марго») и анжуйским же розовым винам, в изобилии представленным на прилавках наших супермаркетов. Почему у нас полюбили розовые - не слишком понятно, поскольку вина в Анжу производят любые, причем как тихие, так и игристые (mousseux) и даже слегка игристые (pétillant) - все они поставлялись еще ко двору домов Валуа и Бурбонов. После того как граф Анжуйский Генрих Плантагенет в 1154 году стал королем Англии, у аристократии этой страны стало считаться хорошим тоном пить вина из родной провинции своего повелителя. И в наши дни большая часть экспорта анжуйских вин приходится на Великобританию. Так чем мы хуже англичан?
Намереваясь выпить за неприступный замок Анже, мы для начала заказали в местном баре по стаканчику белого Anjou Blanc, довольно непритязательного и недорогого. Выпили почти залпом, по-русски, - холодок напитка, в котором хорошо ощущался аромат и вкус свежего винограда Шенен Блан, утолил жажду, немного освежил и позволил настроиться на нужный лад. Представьте себе, что первый укрепленный замок был построен здесь аж в IX веке, за 800 лет до основания Петром нашего родного и горячо любимого Питера. Одно время Анже был резиденцией «доброго короля» Рене Анжуйского, как-то умудрявшегося еще носить титул короля Сицилии и Иерусалима и вошедшего в историю в качестве умного, просвещенного и веселого правителя.
Немудрено, что первый тост розового Château de Tigné (вино от великого актера Жерара Депардье, купившего под Анже старинный замок и виноградники) мы выпили за Рене, а заодно за самого Депардье и за родившегося в этом городе «принца гастрономов» Мориса Эдмонда Сейланда - выдающегося французского гастрономического критика ХХ века, известного под русским псевдонимом Курнонски…
Турнедо
Было дело вечером - мы уже сидели в ресторане недалеко от замка, где решили устроить прощальный банкет. Главным блюдом выступало классическое луарское «турнедо Шамбор» (tournedos Chambord) - говяжье филе обжаривают 10-15 минут и подают под сливочным соусом с белыми грибами, зеленым перцем и жареным картофелем. Блюдо было выбрано по двум причинам: Шамбор был первым замком на нашем пути и произвел на нас неизгладимое впечатление. Ресторан, где мы сидели, наоборот, был нашим последним впечатлением, но выбор его оказался не менее удачным - официант облил мясо коньяком, на несколько секунд поджег, и наполнил наши бокалы. Вино от Депардье тоже оправдало ожидания - приятный прохладный напиток с тонким букетом с легким цветочным тоном подходил к веселому нраву Рене, Депардье и Курнонски как нельзя лучше.
Мясо и две бутылки вина мы убрали практически мгновенно, по-раблезинаски, наплевав на этикет (вилка - в левой, турнедо - в правой). Где-то в подсознании возник веселый смех Рабле: «Подвязать бы каждому из вас к подбородку по две пары бубенчиков, а мне колокола с пуатьерской, реннской, турской и камбрейской звонниц, - то-то славный концерт закатили бы мы, работая челюстями»…
После десерта, а точнее восхитительного теплого яблочного «перевернутого» яблочного пирога сестренок Татен (tarte Tatin), который придумали две старые девы по фамилии Татен, жившие в долине реки Луары, зарабатывавшие на жизнь выпечкой и державшие в начале XX столетия гостиницу с рестораном в Ламотт-Бёвроне, мы вышли подышать воздухом Анже. Вечер плавно сменялся ночью, надо было трогаться назад в Париж, и мы, практически не сговариваясь, в ближайшем магазинчике прикупили «на дорожку» небольшой запас совсем недорогого розового Cabernet d’Anjou, которое на поверку (уже в дороге) оказалось сладковато-нежным, с ярким букетом свежего винограда и довольно высоким содержанием алкоголя.
Потом подумали, что впереди ночь обмена впечатлениями (кто же ночью пьет розовое!?) и добавили в корзинку три бутылочки красного бархатистого Anjou-Villages, которое производят всего 46 коммун Анжу из сепажа Каберне Фран и Каберне Совиньон. А к сувенирам присовокупили накрытый кокетливой салфеточкой симпатичный стеклянный горшочек со сливами в вине «Шинон» (pruneaux au vin de Chinon). Когда холодной питерской зимой мы начнем тосковать о лете, это лакомство согреет нам тело и душу как живой солнечный луарский лучик.
Сливы в вине
Ну, вот, пожалуй, и все. Под конец последняя цитата из Рабле, которой он завершает свое повествование: «Должно заметить, что на сочинение этой бесподобной книги я потратил и употребил как раз то время, которое я себе отвел для поддержания телесных сил, а именно - для еды и питья». Поверьте, мы писали статью примерно так же - сейчас перечитаем, поправим ошибки и поплетемся на кухню, захватив из бара заветную бутылочку…
Помните мы в конце упомянули тарт (открытый яблочный пирог) сестренок Татен? Неужели помните?! Тогда нам всем на мастер-класс к нашему гуру Илье Лазерсону - это будет нелишне. Поверьте мне на слово!!!
Франсуа Рабле
Долина Луары
«Блистательнейшие пьяницы… вам, а не кому другому, посвящаются мои писания»... Именно так начинается знаменитый роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» великого писателя, гуманиста, жизнелюба, гурмана и, между прочим, доктора медицины Франсуа Рабле. Этот замечательный француз, восславивший свою страну как рай чувственных наслаждений, умудрился родиться в 1494 году около Шинона, то есть в долине реки Луары - благодатной земле, которую короли Франции выбрали местом для обустройства своих «шести соток». Этот край зелени и холмов, тишины и покоя так же располагает к хорошей выпивке и закуске, как и к творчеству.
Недаром в этих местах родились Ронсар и Бальзак - многие утверждают, что в долине Луары, сложился литературный французский язык, столь же прозрачный, пряный и яркий, как воздух здешних мест. Поэтому в последний наш визит во Францию мы категорически потребовали от нашего ближайшего друга, который живет в Париже с незапамятных времен, немедленно везти нас на Луару. Интересно ведь посмотреть, как и где жили коронованные герои Дюма и Дрюона. Однако речь в нашей статье пойдет вовсе не об архитектуре и садово-парковом искусстве…
Долина Луары
Учитывая наши порочные наклонности, гидом и попутчиком по Луаре мы выбрали Рабле, определявшего свой «пантагрюэлизм», как «…глубокую и несокрушимую жизнерадостность, перед которой все преходящее бессильно». Золотые слова! Его благодарные потомки позже ввели новый термин - «раблезианство», означающий в сущности то же самое: свободомыслие, любовь к жизни, карнавальный смех, беспечность и здоровье. Словами Рабле: «Скакать, плясать, ухаживать, пить белое и красное вино и целыми днями ничего не делать, только считать золотые экю»…
Сопровождать нас в путешествии будут цитаты и герои великого писателя - пьяницы, обжоры, гуляки и балагуры. Те, кто так весело и доходчиво сумели объяснить нам, как могла бы быть прекрасна жизнь, если бы люди были свободны от нелепых условностей. Вот, и подходящая цитатка: «Случалось вам когда-нибудь откупоривать бутылку? Черт подери! Вспомните, сколько удовольствия вы получили при этом…». Так чего глаза таращим?! Откупориваем!
Великое открытие бутылки
Французы выпить не дураки! А что делать? Во-первых, они знают, что «от вина люди становятся божественными» (помните, мы обещали, что все цитаты будут из Рабле), во-вторых, noblesse oblige, то бишь - «положение обязывает». Виноградники Франции простираются почти на миллион гектаров (прикиньте, сколько это будет ваших дачных соток?), около 500 тысяч виноделов трудятся здесь из года в год (и еще не спились!) над получением бесконечного количества сортов вина безупречного качества, которое все улучшается и улучшается… и нет, похоже, этому предела. А все - французская экономность: не пропадать же добру!
В результате французы потребляют самое большое количество спиртного на душу населения, и вы напрасно думали, что пальма первенства хранится в нашей «Палате мер и весов». Тем не менее, слухи о безудержном пьянстве французов не мешают им получать от выпитого (и съеденного) не только удовольствие, но и пользу. Если в 1950 г. во Франции насчитывалось только 200 человек, перешагнувших 100-летний рубеж, то сейчас их уже более 5000, а самая старая женщина, отметившая в 1993 году свой 120-летний юбилей, помнила Ван-Гога и курила около 100 лет (!) - со дня своей свадьбы.
Вина Луары
«Итак, мои милые, развлекайтесь и - телу во здравие, почкам на пользу - веселитесь, читая мою книгу. Только вот что, балбесы, чума вас возьми: смотрите не забудьте за меня выпить, а уж за мной дело не станет!». Завет Рабле необычайно приятен и легко реализуем, поскольку «…ни один благородный человек ничего не имеет против доброго вина». Однако прежде чем пуститься во все тяжкие на фоне красот Луары, мы внимательно изучили винную географию этих мест, поскольку пить, что ни попадя, нам не пристало, тем более, мы все по очереди были «за рулем», и дорога была не близкая. И вот, что мы раскопали.
«Река, орошающая край, которому покровительствуют боги», - так называл Луару известный французский баснописец Жан де Лафонтен. Недаром берега самой длинной реки Франции, буквально устланы ковром виноградников и усыпаны винодельческими хозяйствами, где производят самые разнообразные и весьма изысканные вина. Благодаря разумным ценам, неизменному качеству и уникальному разнообразию, их можно встретить не только в любом бистро в центре и на севере Франции, но и далеко за пределами страны. Например, в нашем соседнем супермаркете, чем мы нередко и пользуемся. Зоны виноградарства в бассейне Луары, которая тянется более чем на 1000 км, включают в себя почти 70 коммун (зря мы так не любим слова «коммуна» - хорошие руки даже с «плохими» словами делают доброе вино), где и производят вина Луары с различными контролируемыми наименованиями мест происхождения, но созданные для простых удовольствий.
Мы ехали из Парижа через Орлеан (так хотелось выпить, что проскочили этот город по окружной дороге) и поэтому первой точкой изумлений и возлияний стал замок Шамбор, слева от дороги - такой неземной красоты, что поначалу мы совсем забыли о цели нашей поездки… Но в горле как-то подозрительно пересохло.
Замок Шамбор
Шамбор. Карп по-шамборски
Этот элегантный замок, на крыше которого красуются 365 печных труб (ровно по числу спален!), был построен Франциском I, ставшим в 1515 году королем Франции. Над проектом работал сам Леонардо да Винчи (его идея так никогда и не была осуществлена), похороненный вблизи Амбуаза, однако в очертаниях этого шедевра все-таки явно чувствуется влияние великого флорентийца (кстати, имя настоящего архитектора так до нас и не дошло). Культурологический шок от этой неземной красоты оказался столь силен, что об пить и есть мы уже не помышляли и очнулись только в рыбном ресторанчике в Шеверни, куда заехали подкрепиться и хоть издали глянуть еще на один замок, когда-то принадлежавший Диане де Пуатье и чем-то похожий на наш - в Павловске.
Но и там шамборский замок «не отпускал», поскольку в меню ресторана отдельной строчкой значился «карп а-ля Шамбор» (carpe à la Chambord) с рыбно-грибным фаршем под красным вином с трюфелями (спазмы культурологии стали потихоньку сменяться спазмами желудка). Блюдо на слух было знакомо, хотя бы по старинной поэме «Обед» современника Пушкина, единственного русского кулинарного поэта Филимонова: «Богатый карп a la Chambort, на русский пир приплывши с Рейна» (почему, собственно, с Рейна, мне до сих пор не понятно!). Естественно, отправились на кухню, поболтали с поваром, и тот поведал, что термином à la Chambord именуют классический способ приготовления крупной рыбы (в том числе и карпа) целиком. Рыбу, коей на Луаре предостаточно, фаршируют, затем тушат в вине и подают с роскошным гарниром, куда обычно входят припущенные рыбные молоки, шляпки шампиньонов, трюфели и даже раки.
Карп а-ля Шамбор
Рыба под белое луарское Sancerre (о нем чуть позже) была изумительна и как-то не по-французски знакома. Повар вышел к нам весь в белом и с живым интересом осведомился, намекая на свой шедевр: «Комон сава?». И вместо стандартного «Сава бьян!», вдруг услышал от нашего французского друга на чистом идише: «Гефилте фиш?»… Повар вздрогнул и также, не задумываясь, ответил уже почему-то на иврите: «Мазалтов!» (поздравляю!)… И добавил: «Бетэавон!», желая опять же на иврите нам приятного аппетита на заключительный аккорд трапезы: «сыр - десерт - кофе».
Подумать только, как интернациональна еврейская фаршированная рыба! Даже в русском кулинарном табеле о рангах она с давних пор занимает почетное место рядом с жареным поросенком, верчёным зайцем, рождественским гусем, студнем и сибирскими пельменями. Ну, добавят где-нибудь в фарш гвоздички или корицы, мускатного ореху сыпанут, шампиньонов настругают, набросают каперсов, соус какой-нибудь смастрячат... Но суть-то от этого не меняется - что по-американски, что по-еврейски, что по-африкански, что по-луарски, пардон, по-шамборски - все та же фаршированная «фиш»…
На дижестив к чашечке кофе был подан коньяк Frapin. И опять неспроста! Продвинутые читатели наверняка в курсе, что знаменитые Фрапены, владельцы старейшей коньячной фирмы, между прочим, - одна из ветвей семейства Рабле, выпустили к 500-летию своего именитого родственника великолепную марку Cuvée Rabelais в 500 пронумерованных хрустальных сувенирных графинах с золотой росписью и портретом писателя. Возраст входящих в суперконьяк спиртов измеряется доброй сотней лет, а цена… Впрочем, что нам цена, когда этот нектар сегодня практически недоступен простому смертному, да и мы ограничились куда более скромной маркой. Дижестив, как всегда, вернул окружающей среде привычные краски, и мы двинулись дальше - по направлению к Турени.
Коньяк Фрапен
Амбуаз. Французская пицца
Для географов Турень - историческая провинция Луары, а для нас, пьяниц и обжор, - общее контролируемое наименование отменных вин Центральной Луары, которые производят в этих краях из винограда сорта Гаме, Каберне Совиньон, Каберне Фран (красные) и Шенен Блан, Совиньон Блан (белые). Ну, как тут было не выпить пару бутылочек красного Touraine-Amboise, немного не доехав до Тура, в уютной таверне под стенами грозного замка Амбуаз, чья мощная каменная стена грозно нависла над Луарой. Здесь неоднократно останавливался Карл VII, родились дети Людовика XI и Шарлотты Савойской и, наоборот, скончался Карл VIII, ударившийся сгоряча лбом о низкую дверную притолоку. Варфоломеевская ночь осталась в веках позором Парижа, но именно в замке Амбуаз были перебиты первые «заговорщики» - гугеноты. Наконец, всего в километре отсюда похоронен Леонардо да Винчи, продавший незадолго до смерти своему покровителю Франциску I Мону Лизу (в смысле, портрет)…
Мы попробовали представить, чем они тут напивались, и так увлеклись рассуждениями на эту тему, что не заметили, как убрали первую бутылочку под отменную амбуазскую ветчину (jambon d’Amboise), а потом и вторую - под… пиццу, правда, приготовленную с галльской выдумкой. Впрочем, выбор пиццы исторически был вполне оправдан, поскольку замок Амбуаз очень любила Екатерина Медичи, приехавшая в 1533 году к своему мужу, будущему королю Генриху II, как известно, из Флоренции, и во многом определившая изысканные гастрономические пристрастия неприхотливых в те времена галлов. Правда, вряд ли она питалась в Амбуазе незамысловатой пиццей - неаполитанской лепешкой с остатками вчерашней трапезы…
Тур. Вувре или Монлуи?
Поклявшись в дальнейшем быть поосмотрительнее в выборе закуски, двинулись дальше, прихватив с собой бутылочку знаменитого белого десертного Vouvray, которое производят к востоку от Тура, в маленькой винодельческой зоне, расположенной вокруг городка Вувре. Большинство винных гидов советует пить это вино, преклонив колени и сняв шляпу, под телячьи почки или, на худой конец, под паштет из зобной железы теленка. Мы же неспешно выпили бутылку под густой пряный ветерок, струившийся из открытых окон автомобиля, и прикупленный в Туре пакетик знаменитого турского чернослива (pruneaux de Tours), настолько сладкого, что на поверхности ягод выступают кристаллики сахара.
Турский чернослив
По дороге блаженное состояние постепенно начало сменяться жаждой, и на ближайшей остановке пришлось прикупить вечного соперника Вувре - Montlouis, виноградники которого расположены аккурат напротив через речку. Продавец магазинчика, явно местный патриот, сославшись на особую любовь к божественному «Монлуи» самого Генриха IV, безапелляционно заявил, что всякие там «Вувре» его любимому вину и в подметки не годятся. Уже в машине, откупорив бутылку, отметили, что, пожалуй, он в чем-то и прав, хотя… Явно позавидовавший нам «дежурный по рулю», не отрываясь от баранки, вполне добродушно бросил через плечо короткое: «Старые пьяницы!». Наверное… Но, как говорил Рабле: «Старых пьяниц встречаешь значительно чаще, чем старых врачей»… Обнадеживает!
Шинон. Храм Божественной Бутылки
Середина нашего путешествия пришлась на Шинон (сегодня чаще пишут Шенон), родину Рабле - один из крупнейших центров луарского виноделия, где виноградник Clos de l’Echo до сих пор собственность потомков нашего великого гида. Не приходится удивляться, что вина Шинона были любимыми винами Рабле, вложившего в уста своего достославного героя Гаргантюа восторженную фразу: «Если будешь их пить, то никогда не умрешь»… Из винограда Каберне Фран здесь производят самое великое красное вино долины Луары - Chinon, лучшие образцы коего хранятся в музее виноделия на rue Voltaire, в которую плавно переходит главная улица средневекового квартала - rue Haute St-Maurice.
Чурикова - Жанна д’Арк
В музей не пошли, но один из образцов (несомненно, из лучших) продавался в соседней лавке - догадайтесь о дальнейшем сами… Мы устроились в ресторанчике неподалеку от конного монумента Орлеанской девы на площади ее же имени (в Шиноне в 1429 году произошла историческая встреча Жанны д’Арк с дофином, благодаря ее усилиям ставшим королем Карлом VII), еще раз с сожалением вспомнили, что сдуру проскочили Орлеан, сразу же заказали на аперитив по рюмочке апельсинового ликера Cointreau и принялись изучать меню.
Ликер Куантро
И опять наш выбор не был случайным. «Куантро» - король ликеров - с 1849 года производят в Анже на базе бразильских апельсинов и гаитянских померанцев, а имя ему дали кондитеры Эдуард-Жан и Адольф Куантро, родившиеся в долине Луары (а где же еще?!). Но и это еще не все. Оказывается, представитель этой известной ликерной «луарской» династии, Макс Куантро - еще и муж Женевьев Фрапен, которая управляет сегодня коньячным домом Фрапенов. Нам подали «пламенный вариант» - официант поставил рюмки в маленькие деревянные сабо, налил в каждую ликер, затем поджег его на несколько секунд и ловко сбил пламя белоснежной салфеткой. Ву-а-ля! Аромат согретого напитка усилился в десятки раз, и мы немедленно выпили… - как здорово, что все они тут переженились! Теперь, в ожидании еды, можно было спокойно подумать о вечном…
Огромный замок на Шинонском утесе издалека больше всего похож на декорацию к фильму о рыцарской эпохе. На самом деле все серьезнее: здесь вершились судьбы Франции и Англии, здесь скончался тяжело раненный Ричард Львиное Сердце, здесь же в отдельном особняке Робердо (перед северной стеной замка) Карл II поместил свою возлюбленную Агнессу Сорель, которую навещал по подземному переходу (последний факт был отмечен тостом «За прекрасных дам!»). «Я знаю, где Шинон и где его размалеванный погреб, я выпил там не один стаканчик молодого вина», - говаривал Пантагрюэль. Еще бы ему не знать, когда сам Рабле еще ребенком бегал по подземным коридорам здешних винных подвалов, устроенных в XV веке на месте каменных карьеров, - неподалеку от замка располагается дом, где он родился. Недаром одна из глав его книги называется «Как мы спустились под землю, чтобы войти в Храм Бутылки, и почему Шинон - первый город на свете», а надпись на портале Храма оповещала входящих: «Истина в вине»...
Замок Шенон
И народ эту фразу не забыл. В 1961 году в Шиноне было основано Confrérie des Bons Entonneurs Rabelaisiens, что примерно можно перевести как «Братство славных раблезианских воспевателей и возлиятелей», цель которого продвижение и прославление шинонских вин. В «размалеванных погребах» (Caves Painctes) 4 раза в год проходят заседания братства, приуроченные к основным датам календаря виноградарства и виноделия.
В эти дни в атмосфере особой торжественности посвящают в члены Братства, облачая новообращенных в красное с золотом - цвета герба Шинона. Увы, нас в это братство не приняли - на дворе был апрель, а ежегодная винная ярмарка устраивается здесь только во вторые выходные марта. Но мы почему-то почувствовали себя принятыми в него заочно, поскольку нашим девизом, в противовес мрачному «Помни о смерти», всегда был раблезианское «Помни о жизни». В любом случае, наше «пьяное» приключение продолжалось, и впереди нас ждал Сансер…
Сансер. Сыр на тостах
Наконец мы добрались до Центрального Региона, где и стоит Сансер - средневековый городок, расположенный, как в сказке, на живописном холме. Мода на производимые здесь вина вспыхнула в 1970-е - сначала на белые с яркой нотой винограда Совиньон (одной из марок мы запивали в Шамборе карпа), а затем на красные и розовые из Пино Нуар. И все-таки особенно славится белое Sancerre - одно из наиболее изысканных и дорогих белых вин Франции, входящее в тройку лучших вин Луары.
Тем не менее, в винном баре Сансера мы побаловали себя ледяным розовым под горячий козий сыр Valençay на хрустящих тостах; сыр был окружен веночком из ломтиков вяленых помидоров, сбрызнут отборным оливковым маслом и подогрет под саламандрой. Обалдеть! Таким сыром (безо всяких, конечно, помидоров), наверняка, объедались обитатели раблезианского Телемского аббатства, у входа в которое была прибита надпись: «Делай, что захочешь!»… Чего еще можно хотеть, после такого праздника живота…
Сансер
Пуйи-сюр-Луар. Копченое вино и рийет
Переедать не стали, поскольку сразу из бара направились на другой берег, в тихий, но очень серьезный городок Пуйи-сюр-Луар - никаких замков, только винодельческие хозяйства. Здесь о покинутом нами Сансере говорят так: «Вода нас разделяет, а вино объединяет». Дело в том, что на этом берегу производят напоенное фруктовым ароматом, островатое белое Pouilly-Fumé с заметной нотой дымка (по-французски fumé - «копченый»), которую передают винограду кремнистые почвы этого района. Выбранный нами ресторан оказался на высоте (впрочем, мы же на Луаре!), и на закуску к «Пуйи-Фюме» нам подали туренский рийет (rillettes de Touraine) - паштет (в данном случае утиный) с берегов Луары, любимое французами блюдо, потомок рийона (rillons); rilletes и означает - «маленький рийон».
Рийет
И тут не обошлось без Рабле. Рассказывают, что однажды по пути в Тур великий эпикуреец остановился на постоялом дворе недалеко от Азе-ле-Редо (сегодня там расположен один из красивейших замков Луары) и решил провести тут пару дней. Намереваясь попировать с друзьями, Франсуа заказал хозяйке знатный ужин, включив в него свой любимый рийон. К сожалению, запасы свинины в кладовой иссякли, и хозяйка решила схитрить. Она мелко нарезала утятину, смешала с остатками свинины, потушила на медленном огне, выложила в горшочки, украсила и подала на стол. Обжорам блюдо пришлось по вкусу. Так, по легенде, родился рийет. С тех пор это блюдо, получившее в эпоху Второй империи (1852-1870) свое официальное название, стало очень популярным не только в этом регионе, но и по всей стране.
После обильной трапезы, куда входила нежнейшая курочка в винном соусе из того же «Пуйи-Фюме», нам вручили сувенир - горшочек с рийетом (он был заботливо завернут в салфетку с кружевной кромкой и перевязан пестрой ленточкой), присовокупив фирменную солонку, перечницу и пару бутылок легкого белого слегка «колючего» Muscadet de Suvre-et-Maine, что производят к югу от Луары. Божественный «Мюскадет» принято пить охлажденным, холодильника в машине нет, а поэтому пауза от момента выезда до опустошения последней капли была недолгой. Горшочек с рийетом мы убрали в багажник - сувениры не едят! Наш путь лежал в Анже, где мы и намеревались закончить наше пьянство и обжорство хотя бы на время этой поездки. Впрочем, силы еще оставались…
Muscadet de Suvre-et-Maine
Анже. Земля голубых кровей
Этот город - столица исторической провинции Анжу, «земли голубых кровей», большинству из нас известной по графам Анжуйским (этот титул носили вторые сыновья французских королей - вспомните «Королеву Марго») и анжуйским же розовым винам, в изобилии представленным на прилавках наших супермаркетов. Почему у нас полюбили розовые - не слишком понятно, поскольку вина в Анжу производят любые, причем как тихие, так и игристые (mousseux) и даже слегка игристые (pétillant) - все они поставлялись еще ко двору домов Валуа и Бурбонов. После того как граф Анжуйский Генрих Плантагенет в 1154 году стал королем Англии, у аристократии этой страны стало считаться хорошим тоном пить вина из родной провинции своего повелителя. И в наши дни большая часть экспорта анжуйских вин приходится на Великобританию. Так чем мы хуже англичан?
Намереваясь выпить за неприступный замок Анже, мы для начала заказали в местном баре по стаканчику белого Anjou Blanc, довольно непритязательного и недорогого. Выпили почти залпом, по-русски, - холодок напитка, в котором хорошо ощущался аромат и вкус свежего винограда Шенен Блан, утолил жажду, немного освежил и позволил настроиться на нужный лад. Представьте себе, что первый укрепленный замок был построен здесь аж в IX веке, за 800 лет до основания Петром нашего родного и горячо любимого Питера. Одно время Анже был резиденцией «доброго короля» Рене Анжуйского, как-то умудрявшегося еще носить титул короля Сицилии и Иерусалима и вошедшего в историю в качестве умного, просвещенного и веселого правителя.
Немудрено, что первый тост розового Château de Tigné (вино от великого актера Жерара Депардье, купившего под Анже старинный замок и виноградники) мы выпили за Рене, а заодно за самого Депардье и за родившегося в этом городе «принца гастрономов» Мориса Эдмонда Сейланда - выдающегося французского гастрономического критика ХХ века, известного под русским псевдонимом Курнонски…
Турнедо
Было дело вечером - мы уже сидели в ресторане недалеко от замка, где решили устроить прощальный банкет. Главным блюдом выступало классическое луарское «турнедо Шамбор» (tournedos Chambord) - говяжье филе обжаривают 10-15 минут и подают под сливочным соусом с белыми грибами, зеленым перцем и жареным картофелем. Блюдо было выбрано по двум причинам: Шамбор был первым замком на нашем пути и произвел на нас неизгладимое впечатление. Ресторан, где мы сидели, наоборот, был нашим последним впечатлением, но выбор его оказался не менее удачным - официант облил мясо коньяком, на несколько секунд поджег, и наполнил наши бокалы. Вино от Депардье тоже оправдало ожидания - приятный прохладный напиток с тонким букетом с легким цветочным тоном подходил к веселому нраву Рене, Депардье и Курнонски как нельзя лучше.
Мясо и две бутылки вина мы убрали практически мгновенно, по-раблезинаски, наплевав на этикет (вилка - в левой, турнедо - в правой). Где-то в подсознании возник веселый смех Рабле: «Подвязать бы каждому из вас к подбородку по две пары бубенчиков, а мне колокола с пуатьерской, реннской, турской и камбрейской звонниц, - то-то славный концерт закатили бы мы, работая челюстями»…
После десерта, а точнее восхитительного теплого яблочного «перевернутого» яблочного пирога сестренок Татен (tarte Tatin), который придумали две старые девы по фамилии Татен, жившие в долине реки Луары, зарабатывавшие на жизнь выпечкой и державшие в начале XX столетия гостиницу с рестораном в Ламотт-Бёвроне, мы вышли подышать воздухом Анже. Вечер плавно сменялся ночью, надо было трогаться назад в Париж, и мы, практически не сговариваясь, в ближайшем магазинчике прикупили «на дорожку» небольшой запас совсем недорогого розового Cabernet d’Anjou, которое на поверку (уже в дороге) оказалось сладковато-нежным, с ярким букетом свежего винограда и довольно высоким содержанием алкоголя.
Потом подумали, что впереди ночь обмена впечатлениями (кто же ночью пьет розовое!?) и добавили в корзинку три бутылочки красного бархатистого Anjou-Villages, которое производят всего 46 коммун Анжу из сепажа Каберне Фран и Каберне Совиньон. А к сувенирам присовокупили накрытый кокетливой салфеточкой симпатичный стеклянный горшочек со сливами в вине «Шинон» (pruneaux au vin de Chinon). Когда холодной питерской зимой мы начнем тосковать о лете, это лакомство согреет нам тело и душу как живой солнечный луарский лучик.
Сливы в вине
Ну, вот, пожалуй, и все. Под конец последняя цитата из Рабле, которой он завершает свое повествование: «Должно заметить, что на сочинение этой бесподобной книги я потратил и употребил как раз то время, которое я себе отвел для поддержания телесных сил, а именно - для еды и питья». Поверьте, мы писали статью примерно так же - сейчас перечитаем, поправим ошибки и поплетемся на кухню, захватив из бара заветную бутылочку…
Помните мы в конце упомянули тарт (открытый яблочный пирог) сестренок Татен? Неужели помните?! Тогда нам всем на мастер-класс к нашему гуру Илье Лазерсону - это будет нелишне. Поверьте мне на слово!!!
Click to view