Андрей Алексеевич Жуков (5.12.1955-30.9.2020)
30 сентября в четыре часа дня умер мой друг Андрей Жуков.
С поступления в Литинститут в 1983 году и до того, как я оставил учёбу в нём на последнем семестре, дважды в год на сессиях мы занимали в общежитии на улице Добролюбова одну из комнат на троих: Андрея, патриота Зеленогорска, а в его устах - Терийок; истинного петербуржца, интеллектуала Сергея Носова; и меня, с моей тогда ещё не открытой Костромой.
Как человек хлипкого здоровья, я с первой же осени привёз с собой электрообогреватель, который от сессии до сессии ждал нас в камере хранения, а в дни заселений втыкался в сеть и превращал тогдашнее почти даровое (нам-то точно ни копейки не стоившее) электричество в тепло с таким усердием, что желтели вокруг одной из дырочек пластмассовые розетки. А интеллектуальный жар обеспечивали Сергей с Андреем, мне же кроме Набокова внести в общий пир было нечего.
Вне сессий у нас случилось только прекрасное общее путешествие в набоковские места - и в дом на Морской, и в усадьбу Рож(д)ествено, тогда ещё не сгоревшую, опекаемую знаменитым Сёмочкиным, с которым удалось пообщаться. А вот виделись ли мы с Андреем, когда я на исходе литинститутских лет несколько недель прожил у Носовых в Ленинграде, обзаведясь допуском в спецхран Публички, я что-то и не припомню.
Спустя тридцать с лишним лет мне уже трудно вспомнить и многие другие подробности, Андрей же в наших телефонных разговорах последних двух лет поражал меня цепкостью и зоркостью своей памяти. Глаз у него был что надо, демиурговский. И глас что надо, сочный, звучный, где надо декламационный, - в общем, как у пушкинского пророка.
Богатырского сложения, раблезианского жизнелюбия, раблезианской же тяги к культуре, которую до слюнок вкусно нам преподносили прекрасные преподаватели, - таким он был в 1980-х, таким остался и до конца. Посреди телефонного разговора за жизнь (которой, мы оба понимали, как минимум у одного из нас осталось слишком мало), между рассказом о том, как обчистили дачу тогда ещё средней руки питерского чиновника Путина, и о том, как Андрей в Верховном Суде строил тактику защиты своих прав в деле о рейдерском отъёме его родового домовладения зеленогорскими властями, он легко мог наизусть прочесть пришедшиеся к месту строфы хоть Набокова, хоть Ходасевича, хоть Державина. При том, что о Путине было саркастически смешно, а о судебных коллизиях - исключительно профессионально, поучительно и красиво красотой хорошей гроссмейстерской партии.
За те годы, что мы не общались, с конца 1980-х до начала 2010-х, когда он нашёл меня в Интернете и мы стали изредка, пару-тройку раз в год, по Интернету же переписываться (в основном, поздравляя друг друга с праздниками), я об Андрее знаю мало, только то, что он к слову упоминал в телефонных разговорах, а разговоры у нас начались с мая 2018, с того, что у него диагностировали рак желудка в 4-й стадии, а в Америке Тая, бывшая жена Саши Соколова, у которой мы вместе были в гостях в Москве 1980-х, напечатала два его рассказа.
Борьба с болезнью (вызванной, по его твёрдому убеждению, нагло подделанным и нагло подсуженным делом об отъёме его жилья, вернее, о занижении на несколько миллионов рублей его настоящей стоимости при принудительном расселении); литература (перспектива написания и публикации ещё нескольких давно задуманных рассказов; ожидания выхода русского перевода снов Набокова и новых вещей Носова; и много, много чего ещё); и рассказы о каких-то эпизодах из тех двадцати лет, что мы прожили каждый по-своему, - вот были опорные темы наших разговоров. Удивительно, что будучи такими удобно-разными в Литинституте, мы в ельцинские и путинские годы не раз, оказывается, хаживали одними дорогами. О судейском опыте я уже говорил, но нашлось и другое: оба на заре недолгой свободы пытались с благородными помыслами войти в политику (понятно, что неудачно); оба спасали с помоек всякие историко-культурные артефакты (тут везло больше); оба стали доками в стройках и ремонтах, и т. д. Но, конечно, куда мне было до его широчайшего круга общения с интереснейшими людьми, до путешествий по свету, до физического размаха жития! А если рискнуть ступить в метафизику, я бы спросил у зеленогорцев, уж не дух ли их города воплотился в Андрее или как минимум погладил его по голове ещё в колыбели? Дух неторопливости, некоторой неги, сибаритства сильных и мудрых людей, знающих, где у жизни вкусная мозговая косточка и как её правильно посмаковать.
Он, зная о своей болезни и о тактике лечения если и не на уровне врачей-онкологов, то уж во всяком случае намного больше рядового обывателя, упорно верил, что победить можно. Удалили желудок - кишечник понемногу примет его функции; открылась метастаза в печени - её можно убить специальной химиотерапией; прислал редкие препараты, морепродукты и женьшень Юра Шарапов из Владивостока (наш однокурсник-набоколюб в Литинституте) - отлично, будем бороться и этим (и, возможно, это помогло Андрею держаться до конца); нужно слушать свой организм и говорить с ним, в том числе и с опухолью? - будем слушать и говорить, убеждать её отступить. Не хотел сдаваться, продолжал ходить пешком (а где слабел, ложился на остановках на лавочку и передыхал, сколько нужно), продолжал купаться в заливе, продолжал колоть дрова, топить печь, ходить в баню. И на снимке, который он мне прислал в конце июля 2018 года, ещё до метастаз, ещё в надежде, что можно отвоевать пять, а то и больше лет жизни, он - на берегу своего залива. В териокском сообществе его звали Саидом. Наверное, в честь жизнестойкого персонажа из «Белого солнца пустыни». Даже в нашем последнем воскресном разговоре, когда его было едва слышно, он возлагал недежды на завтрашний большой обход с главврачом и строил планы месяцев на пять, которые, как он считал, у него ещё могут быть. Но всё свелось к трём дням.
Ковид и какие-то очередные медицинские «оптимизации» не дали ему продолжать лечение в Песочном, но друзья смогли устроить его в хоспис. Оттуда он позвонил мне всего три раза, и его голос было уже не узнать. Без желудка, практически без печени, Андрей просто таял. Он потерял 11 кг за месяц, он почти ничего не мог есть, передвигался в кресле-каталке, сил едва хватало на несколько минут разговора (а ещё летом мы говорили обычно по часу, пока батарея не разряжалась). И при всё том он радовался тому, что можно выехать на балкон и любоваться хорошей погодой, солнцем, теплом осени. Понимал, что в доме с печкой ему уже не сдюжить, и хотел снять на зиму квартиру с удобствами, подумывал отдать архив в распоряжение Ирины Гимовой, которая много помогала ему с публикациями, подарить ей книгу Берберовой с автографом. Он собирался заочно свести нас с Ириной на тот случай, если силы его совсем оставят, и сказал: вот она приедет через день или два после твоего дня рождения, и я ей дам твои координаты. Смерть пришла раньше, и в этот день рождения я был с ним уже в разных измерениях нашего общего мира. Но Ирина нашла меня, и так я узнал, что прощание с Андреем было светлым, искренним, с огромным тактом и вкусом. Отпевание было в Зеленогорском храме. Много тёплых слов, воспоминаний. Похоронили его рядом с родителями.
В последнем нашем долгом разговоре Андрей, с уже болящей, но ещё работающей печенью, рассказал, что хочет написать рассказ, но по условиям издательства нужно уложиться в 6000 знаков, а он не может понять, сколько это будет в стандартных word'овских страницах, чтобы перевести это в число своих рукописных страниц. Вместе мы на ходу сделали нужный расчёт, и он, довольный результатом, спросил: хочешь, я тебе расскажу, о чём это будет? Я сразу ответил: ни за что! Ты его выговоришь, и тогда уже не напишешь, а, хотя я и строгий научный атеист, но позволяю себе верить, что в мироздании есть закон: держать писателя в живых, пока он не допишет свою вещь. Он посмеялся.
Я не знал, какова судьба этого рассказа, и спрашивать боялся, чтобы не сыпнуть ненароком соль на рану, если рассказ, сложенный в голове, так и не удалось положить на бумагу. Но когда уже совсем другой Андрей позвонил мне из хосписа со словами, что новости будут очень плохими, он, рассказав, каковы теперь его дела, напоследок прибавил, что рассказ в 6000 знаков он успел написать.
Я так и не знаю, о чём этот рассказ; друзья и родные хотят подготовить сборник прозы Андрея, куда войдёт и он, но это дело будущего, а о будущем нам знать не дано. А сегодня - спасибо мирозданию и Андрею, что они сделали это.
====
Фотографии Андрея я, как ни бился, не сумел сюда вставить, их можно посмотреть здесь: https://vk.com/id65575768?w=wall65575768_157%2Fall и здесь: https://vk.com/id65575768?w=wall65575768_158%2Fall