Евгений Васильевич Клюев. Между двух стульев
Петропавел изо всех сил старался сохранить серьезность:
-- Да как он хоть выглядит, этот Муравей-- разбойник?
Ой ли-Лукой ли принял церемонную позу и начал:
-- Народное воображение рисует его могучим и громадным --
о трехстах двенадцати головах и восьми шеях, с тремя когтистыми
лапами, покрытыми чешуей речных рыб. Его грудь спрятана под
панцирем пятисот восьмидесяти семи черепах, левое брюхо
обтянуто кожей бронтозавтра, а правое...
-- Довольно-довольно, -- остановил лавину ужасов
Петропавел. -- С народным воображением все понятно. А на
самом-то деле он какой?
-- Да ты что, муравьев никогда не видел? -- удивился Ой
ли-Лукой ли и, как показалось Петропавлу, поскучнел. -- Ну,
черненький, должно быть, невзрачный такой, мелкий... Букашка,
одним словом. Но суть не в том, каков он на самом деле, -- суть
в том, каким мы его себе представляем. -- Ой ли-Лукой ли набрал
в легкие воздуха, чтобы продолжить повествование, но Петропавлу
удалось встрять:
-- Какой же смысл приписывать кому бы то ни было признаки,
которыми он не обладает? В ответ Ой ли-Лукой ли произнес вот
что:
-- Все-таки ты зануда. И ханжа. Можно подумать, сам ты
никогда не приписывал никому признаков, которыми тот не
обладает! В этом же вся прелесть -- видеть нечто не таким,
каково оно на самом деле!
-- Что-то не нахожу тут особенной прелести, -- сознался
Петропавел. -- Во всяком случае, сам я стараюсь этого не
делать.
-- Но ведь делаешь? -- с надеждой спросил Ой ли-Лукой ли.
-- Или ты никогда не был влюблен? Каждый ведь в кого-нибудь
влюблен. Я даже знаю одного, который влюблен в Спящую Уродину,
так вот он...
-- Боже мой, кто это? -- Петропавла ужаснула подробность
имени.
-- Неважно! -- отмахнулся Ой ли-Лукой ли, -- он
утверждает, что красивей ее нет никого на свете -- полный бред!
Но, кроме того, он готов поклясться, что она самая чистая и
светлая душа в мире. Непонятно, когда он успел это выяснить:
на моей памяти -- а я старше его лет на... несколько! -- Спящая
Уродина ни разу не проявляла вообще никаких качеств, ибо все
время спала как убитая.