28 марта - 155 лет со дня рождения Максима ГОРЬКОГО... Неоднозначного писателя и гражданина.
Почему? Да уж хотя бы потому, что положение Горького в русской литературе совсем не однозначно. Он уже не считается классиком соцреализма, поскольку само это понятие дезавуировано, как весьма надуманное. Он не вписывается в рамки литературных направлений, течений и групп. Для советской власти он не совсем свой, для постсоветской - чересчур ангажирован, тесно связан со сталинским официозом.
Самый знаменитый советский писатель, увековеченный в названиях городов, улиц, самолётов, он никогда не был стопроцентным большевиком и часто ссорился с Лениным. Поначалу - искренне верил, что человечество нуждается в перековке; в зрелом возрасте уверовал только в силу культуры и отрицал революцию. Поздний Горький полагал, что справиться с тёмными инстинктами массы способно только насильственное просвещение и железная рука большевизма, который казался ему единственной альтернативой фашизму и всеобщему одичанию.
Но как простить ему дружеские отношения с Ягодой, поездки на Соловки и Беломорканал с воспеванием беспредела как истинно трудового перевоспитания? Иные поминают недобрым словом и его вербовку писателей из низов, что приводило к замусореванию литературы.
Но с другой стороны - без его помощи многие подлинные таланты не выжили бы в той обстановке. Заботясь о собственной репутации, он никогда никого не оттеснял Кто бы что ни говорил, но бесспорно Горький был и остаётся титаном русского просвещения, стоит в одном ряду с Некрасовым, Чернышевским, Луначарским. Как и они, он верил, что освобождают человека не государственные перевороты, а книги, заставляющие задумываться и сомневаться, никто не заставляет нас любить Горького. Но помнить о нём необходимо, читать его - тем более. Потому что вряд ли кто способен лучше, чем он, научить человека сопротивляться единодушию массы и уважать мнение одиночек.
В ЗАКЛЮЧЕНИЕ этих заметок, познакомлю с некоторыми любопытными и мало кому известными фактами из биографии писателя. Их я готовил для военной аудитории к 150-летию со дня рождения Горького (1868-1936). Но, думаю, и «гражданскому» читателю тут есть о чём призадуматься. Ведь армия - это сколок общества и воспитывать молодого человека, упущенного семьёй и школой, ей одной не под силу.
«Всем хорошим во мне я обязан книгам, - писал Алексей Максимович почти столетие назад. - Каждая из них кажется мне чудом, а писатель - магом. Я не могу говорить о книгах иначе, как с глубочайшим волнением, с радостным энтузиазмом. Когда у меня в руках новая книга... я чувствую, что в мою жизнь вошло что-то живое, говорящее, чудесное. Это Новый завет, написанный человеком о самом себе, о существе самом сложном... труд и воображение которого создали всё, что есть на земле великого и прекрасного. Книга проводит меня сквозь жизнь, с которой я знаком, однако, довольно хорошо, и всегда учит чему-нибудь новому, чего я не знал и не замечал в человеке. Иногда в целом произведении не находишь ничего, кроме одной-единственной фразы, но как раз она и приближает вас к человеку, показывая новую улыбку или новую гримасу… Я живу в мире, где совершенно невозможно понять человека, если не читать книг…Я не хочу ничего знать, кроме людей. При подходе к ним книга всегда является дружеским и великодушным проводником. И я питаю всё более и более глубокое уважение к скромным героям, создавшим всё, что есть на земле прекрасного и великого».
Надо сказать, что в 70-е годы минувшего века, когда мне довелось служить срочную, интерес к книге поддерживался на всех уровнях. Политработники понимали, что достучаться до ума и сердца молодого человека, надевшего на два года солдатскую шинель, гораздо проще с помощью толковой книги, заставляющей думать, делать необходимые выводы и исподволь учить с кого брать пример и как поступать в тех или иных жизненных ситуациях. Обзоры новинок, тематические вечера, читательские конференции были в ту пору в порядке вещей. Но, как довелось мне выяснить, и это ещё далеко не предел, ведь общение с книгой в 30-е, 40-е годы прошлого века было куда более углублённым и плодотворным.
Например, в ту же дивизию имени Феликса Дзержинского, где я служил, регулярно приезжали лучшие мастера слова. И Алексей Максимович Горький - не исключение. Ведь интерес военнослужащих к творчеству и судьбе Горького - не только «буревестника революции», а и писателя из самой народной глубинки, а потому в доску своего - никогда не убывал.
Как оказалось, ещё до возвращения Алексея Максимовича из Италии военкоры солдатской многотиражки «На боевом посту» установили с ним дружескую переписку. И в день 60-летия писателя через газету направили в Сорренто такое вот приветствие:
«Дорогой Алексей Максимович!
В день шестидесятилетия, мы - красноармейцы дивизии имени Феликса Дзержинского при Коллегии ОГПУ, собравшись в нашем клубе, шлём тебе свой пламенный красноармейский привет.
Мы любим тебя и гордимся тобой, потому что знаем, что ты наш. Мы любим читать твои произведения, потому что они призывали трудящихся к борьбе, которая завершилась Октябрьской победой.
Мы знаем, что там - за рубежом, где ты сейчас находишься, много клевещут на Красную Армию, а на нас, дзержинцев, в особенности. Но мы глубоко убеждены, что дело, которое мы защищаем, - наше общее с тобой дело, дело приобщения широких рабочих и крестьянских масс к новой культурной и творческой жизни, дело строительства социализма.
Ты так же хорошо, как и мы, знаешь, что мы крепко держим в руках винтовку. Как ты, так и мы, но только пользуясь разными средствами, идём к одной общей цели.
Желаем тебе быть здоровым, желаем успеха в работе и надеемся в ближайшее время видеть тебя в стенах наших красноармейских казарм».
28 МАЯ 1928 года Горький возвратился из Италии на родину.
«День выдался ярким и жарким, - вспоминал ветеран дивизии И.А. Пантелеев, - От лёгкого ветерка колышутся полотнища красных знамён. Группы рабочих, студентов, учащихся школ движутся на привокзальную площадь. Утренняя тишина разбужена мелодиями духовых оркестров. У всех встречающих настроение праздничное. С разных сторон слышатся революционные песни. На перроне выстроился почётный караул красноармейцев и отряд пионеров. Здесь же собрались представители партии и правительства - Г.К. Орджоникидзе, К.Е. Ворошилов, А.В. Луначарский, Е.М. Ярославский, другие.
По мере движения стрелок часов нервное напряжение возрастает. Наконец состав подходит к перрону. Звучит «Интернационал», а следом гремит наше мощное «ура!». Горький улыбается, машет рукой из окна.
Людское море на привокзальной площади расступилось, и по образовавшейся живой аллее Алексей Максимович прошёл в центр площади. Мы, военкоры, в качестве почётной охраны следуем за ним. Видим, как до глубины души растроган писатель теплотой встречи. И когда ему предоставили слово, он, сильно волнуясь, со слезами радости на глазах сказал:
- Я не могу, товарищи, говорить сейчас. Я так взволнован, видя ваши молодые лица… Вы ведь сами не представляете себе в полной мере, какое великое дело вы делаете.
Здесь же на площади мы пригласили писателя к себе в гости. А потом во время встречи в Центральном доме Красной Армии это приглашение повторили. И Горький пообещал приехать».
СЛОВО своё Алексей Максимович сдержал. В подшивке газеты Московского военного округа «Красный воин» сохранилось сообщение от 14 июня 1928 года:
«Сегодня Максим Горький выезжает в Октябрьские лагеря, где осмотрит, как живут и учатся бойцы Красной Армии.
Горький приедет в 10 часов 30 минут и начнёт осмотр лагерей с дивизии имени Феликса Дзержинского. После знакомства с лагерями будет проведён в «Красной кузнице» общелагерный митинг.
Алексей Максимович пробудет в гостях у красноармейцев до 5 часов вечера. А 16 июня Горький снова посетит Октябрьские лагеря и будет присутствовать на общелагерном военкоровском собрании».
А теперь давайте послушаем участников той встречи военкоров-дзержинцев, в том числе Е.И. Борисоглебского и К.Ф. Телегина. Оба эти активиста в последствии сделают славную военную карьеру, выйдут в генералы:
«Четверг, 14 июня 1928 года. На плакате у входа в дивизионный лагерь начертано: «Привет Буревестнику пролетарской революции Максиму Горькому!»
10.30. Подъезжает открытый автомобиль. Алексея Максимовича вышли встречать несколько тысяч красноармейцев и командиров, в том числе высший комсостав и политсостав лагеря во главе с командующим войсками МВО Н.В. Куйбышевым.
От имени бойцов Октябрьского лагеря писателя приветствовал военкор Иван Пантелеев…»
«Командование поручило мне приветствовать Горького, и вот Алексей Максимович стоит передо мной, опираясь ладонями обеих рук на трость, - вспоминал позднее ветеран. - Сознание того, что рядом со мной великий писатель, книги которого читают во всём мире, взволновало меня. Сделав несколько шагов вперёд, я сначала поприветствовал Горького по-военному, приложив руку к козырьку фуражки, а затем обратился к нему со стихами:
Кавалеристы-военкоры
Подарок принесли таков:
Щётку-скребницу и шпоры -
Пусть чистит мир от барской своры
Железом и щетиной слов!
Горький был тоже радостно взволнован, улыбался и только смущённо спросил:
- Да что же я буду делать со шпорами? Никогда шпор не носил.
- Алексей Максимович, - ответил я, - мы подносим вам скребницу и шпоры, чтобы вычистить мировую буржуазию и вонзить шпоры во врагов рабочего класса.
- Мог ли я думать, что меня будут так тепло и торжественно встречать красноармейцы? - несколько раз повторил Горький. Потом он спросил одного из нас:
- А сколько тут у вас бойцов?
- Это военная тайна! - прозвучало в ответ.
И Горький остался доволен ответом, подчеркнув, что дисциплина - основа боеспособности, и она, судя по всему, в дивизии соблюдается».
Затем, как сообщала газета «На боевом посту», писатель «внимательно осмотрел несколько Ленполянок, палаток, лагерный клуб, сценплощадку, беседовал с красноармейцами. Ему понравилось оборудование лагеря, дающее возможность учиться и разумно проводить отдых. Затем он несколько времени слушал политзанятие в кавдивизионе».
ИЗ БЕСЕДЫ политрука писатель узнал, что в дивизии зародилась инициатива организовывать из демобилизованных красноармейцев коллективные хозяйства. И был буквально потрясён, тем размахом, который приобрели пять уже имеющихся: «Осназ», «Красный чекист», «Красный осназец» и два с одинаковым названием - «Дзержинец».
Гостеприимно встречали пролетарского писателя и в центральном лагерном клубе. Он внимательно ознакомился с клубной библиотекой, с выставкой книг, пользующихся особым спросом. Тут и классика ХIХ века - Чернышевский, Белинский, Герцен, Добролюбов, Писарев, Пушкин, Толстой, Тургенев, Некрасов, Достоевский, Салтыков-Щедрин. Тут и книги самого Горького: «Мать», «На дне», «Страсти-мордасти», «Мои университеты», «Песня о Буревестнике».
- А какой процент красноармейцев пользуется вашей библиотекой? - поинтересовался Алексей Максимович.
- Девяносто восемь процентов, - без запинки ответил библиотекарь, - А остальные два приходятся на тех красноармейцев, которые прибыли на службу неграмотными. Сейчас они проходят курс обучения в дивизионной школе.
Обедали. Горький с аппетитом съел суп и гречневую кашу. После короткого отдыха посетил полигон, где ему продемонстрировали бой с танками и атаку кавалерии.
- Я человек невоенный, впервые вижу нечто подобное, - сказал он, обращаясь к красноармейцам, - но, смотря на ваше учение, я почувствовал, что если нужно будет, вы вздуете врага. И здорово вздуете! Вы выполняли задание очень слаженно и смело, так что безопасность родины в надёжных руках. Спасибо. Большое спасибо.
Затем состоялся общелагерный митинг. Уезжая, Алексей Максимович тепло и трогательно попрощался с командирами и рядовыми бойцами, и особенно - с военкорами.
98 ПРОЦЕНТОВ читающих… Сегодня эта цифра наверняка звучит завирально. Что ж, время изменилось. Исчезли в подразделениях книгоноши, телевидение вытеснило агитаторов с их громкими читками газет и журналов.
Отошли в прошлое читательские конференции.
И всё-таки больно видеть обрастающие пылью книжные стеллажи. Больно слышать от людей с немалыми звёздами на погонах примерно следующее:
- А когда им читать? Служба-то - год. Пока освоятся, уже и на дембель пора собираться.
Что тут скажешь?
=====================
От себя... а что сказать, литература уходит в цифру, читающих цифро-книги море, это надо учесть. Теперь вся Ленинка лежит в одной папке на компе. А обыватель - в то время чтение - вот лучшее учение и дорога наверх, сейчас чтение не дорога, а простое развлечение Осталось одно ленинское - Из всех искусств для нас важнейшими являются кино и только малая толика народу пытается ЧИТАТЬ.
Самый знаменитый советский писатель, увековеченный в названиях городов, улиц, самолётов, он никогда не был стопроцентным большевиком и часто ссорился с Лениным. Поначалу - искренне верил, что человечество нуждается в перековке; в зрелом возрасте уверовал только в силу культуры и отрицал революцию. Поздний Горький полагал, что справиться с тёмными инстинктами массы способно только насильственное просвещение и железная рука большевизма, который казался ему единственной альтернативой фашизму и всеобщему одичанию.
Но как простить ему дружеские отношения с Ягодой, поездки на Соловки и Беломорканал с воспеванием беспредела как истинно трудового перевоспитания? Иные поминают недобрым словом и его вербовку писателей из низов, что приводило к замусореванию литературы.
Но с другой стороны - без его помощи многие подлинные таланты не выжили бы в той обстановке. Заботясь о собственной репутации, он никогда никого не оттеснял Кто бы что ни говорил, но бесспорно Горький был и остаётся титаном русского просвещения, стоит в одном ряду с Некрасовым, Чернышевским, Луначарским. Как и они, он верил, что освобождают человека не государственные перевороты, а книги, заставляющие задумываться и сомневаться, никто не заставляет нас любить Горького. Но помнить о нём необходимо, читать его - тем более. Потому что вряд ли кто способен лучше, чем он, научить человека сопротивляться единодушию массы и уважать мнение одиночек.
В ЗАКЛЮЧЕНИЕ этих заметок, познакомлю с некоторыми любопытными и мало кому известными фактами из биографии писателя. Их я готовил для военной аудитории к 150-летию со дня рождения Горького (1868-1936). Но, думаю, и «гражданскому» читателю тут есть о чём призадуматься. Ведь армия - это сколок общества и воспитывать молодого человека, упущенного семьёй и школой, ей одной не под силу.
«Всем хорошим во мне я обязан книгам, - писал Алексей Максимович почти столетие назад. - Каждая из них кажется мне чудом, а писатель - магом. Я не могу говорить о книгах иначе, как с глубочайшим волнением, с радостным энтузиазмом. Когда у меня в руках новая книга... я чувствую, что в мою жизнь вошло что-то живое, говорящее, чудесное. Это Новый завет, написанный человеком о самом себе, о существе самом сложном... труд и воображение которого создали всё, что есть на земле великого и прекрасного. Книга проводит меня сквозь жизнь, с которой я знаком, однако, довольно хорошо, и всегда учит чему-нибудь новому, чего я не знал и не замечал в человеке. Иногда в целом произведении не находишь ничего, кроме одной-единственной фразы, но как раз она и приближает вас к человеку, показывая новую улыбку или новую гримасу… Я живу в мире, где совершенно невозможно понять человека, если не читать книг…Я не хочу ничего знать, кроме людей. При подходе к ним книга всегда является дружеским и великодушным проводником. И я питаю всё более и более глубокое уважение к скромным героям, создавшим всё, что есть на земле прекрасного и великого».
Надо сказать, что в 70-е годы минувшего века, когда мне довелось служить срочную, интерес к книге поддерживался на всех уровнях. Политработники понимали, что достучаться до ума и сердца молодого человека, надевшего на два года солдатскую шинель, гораздо проще с помощью толковой книги, заставляющей думать, делать необходимые выводы и исподволь учить с кого брать пример и как поступать в тех или иных жизненных ситуациях. Обзоры новинок, тематические вечера, читательские конференции были в ту пору в порядке вещей. Но, как довелось мне выяснить, и это ещё далеко не предел, ведь общение с книгой в 30-е, 40-е годы прошлого века было куда более углублённым и плодотворным.
Например, в ту же дивизию имени Феликса Дзержинского, где я служил, регулярно приезжали лучшие мастера слова. И Алексей Максимович Горький - не исключение. Ведь интерес военнослужащих к творчеству и судьбе Горького - не только «буревестника революции», а и писателя из самой народной глубинки, а потому в доску своего - никогда не убывал.
Как оказалось, ещё до возвращения Алексея Максимовича из Италии военкоры солдатской многотиражки «На боевом посту» установили с ним дружескую переписку. И в день 60-летия писателя через газету направили в Сорренто такое вот приветствие:
«Дорогой Алексей Максимович!
В день шестидесятилетия, мы - красноармейцы дивизии имени Феликса Дзержинского при Коллегии ОГПУ, собравшись в нашем клубе, шлём тебе свой пламенный красноармейский привет.
Мы любим тебя и гордимся тобой, потому что знаем, что ты наш. Мы любим читать твои произведения, потому что они призывали трудящихся к борьбе, которая завершилась Октябрьской победой.
Мы знаем, что там - за рубежом, где ты сейчас находишься, много клевещут на Красную Армию, а на нас, дзержинцев, в особенности. Но мы глубоко убеждены, что дело, которое мы защищаем, - наше общее с тобой дело, дело приобщения широких рабочих и крестьянских масс к новой культурной и творческой жизни, дело строительства социализма.
Ты так же хорошо, как и мы, знаешь, что мы крепко держим в руках винтовку. Как ты, так и мы, но только пользуясь разными средствами, идём к одной общей цели.
Желаем тебе быть здоровым, желаем успеха в работе и надеемся в ближайшее время видеть тебя в стенах наших красноармейских казарм».
28 МАЯ 1928 года Горький возвратился из Италии на родину.
«День выдался ярким и жарким, - вспоминал ветеран дивизии И.А. Пантелеев, - От лёгкого ветерка колышутся полотнища красных знамён. Группы рабочих, студентов, учащихся школ движутся на привокзальную площадь. Утренняя тишина разбужена мелодиями духовых оркестров. У всех встречающих настроение праздничное. С разных сторон слышатся революционные песни. На перроне выстроился почётный караул красноармейцев и отряд пионеров. Здесь же собрались представители партии и правительства - Г.К. Орджоникидзе, К.Е. Ворошилов, А.В. Луначарский, Е.М. Ярославский, другие.
По мере движения стрелок часов нервное напряжение возрастает. Наконец состав подходит к перрону. Звучит «Интернационал», а следом гремит наше мощное «ура!». Горький улыбается, машет рукой из окна.
Людское море на привокзальной площади расступилось, и по образовавшейся живой аллее Алексей Максимович прошёл в центр площади. Мы, военкоры, в качестве почётной охраны следуем за ним. Видим, как до глубины души растроган писатель теплотой встречи. И когда ему предоставили слово, он, сильно волнуясь, со слезами радости на глазах сказал:
- Я не могу, товарищи, говорить сейчас. Я так взволнован, видя ваши молодые лица… Вы ведь сами не представляете себе в полной мере, какое великое дело вы делаете.
Здесь же на площади мы пригласили писателя к себе в гости. А потом во время встречи в Центральном доме Красной Армии это приглашение повторили. И Горький пообещал приехать».
СЛОВО своё Алексей Максимович сдержал. В подшивке газеты Московского военного округа «Красный воин» сохранилось сообщение от 14 июня 1928 года:
«Сегодня Максим Горький выезжает в Октябрьские лагеря, где осмотрит, как живут и учатся бойцы Красной Армии.
Горький приедет в 10 часов 30 минут и начнёт осмотр лагерей с дивизии имени Феликса Дзержинского. После знакомства с лагерями будет проведён в «Красной кузнице» общелагерный митинг.
Алексей Максимович пробудет в гостях у красноармейцев до 5 часов вечера. А 16 июня Горький снова посетит Октябрьские лагеря и будет присутствовать на общелагерном военкоровском собрании».
А теперь давайте послушаем участников той встречи военкоров-дзержинцев, в том числе Е.И. Борисоглебского и К.Ф. Телегина. Оба эти активиста в последствии сделают славную военную карьеру, выйдут в генералы:
«Четверг, 14 июня 1928 года. На плакате у входа в дивизионный лагерь начертано: «Привет Буревестнику пролетарской революции Максиму Горькому!»
10.30. Подъезжает открытый автомобиль. Алексея Максимовича вышли встречать несколько тысяч красноармейцев и командиров, в том числе высший комсостав и политсостав лагеря во главе с командующим войсками МВО Н.В. Куйбышевым.
От имени бойцов Октябрьского лагеря писателя приветствовал военкор Иван Пантелеев…»
«Командование поручило мне приветствовать Горького, и вот Алексей Максимович стоит передо мной, опираясь ладонями обеих рук на трость, - вспоминал позднее ветеран. - Сознание того, что рядом со мной великий писатель, книги которого читают во всём мире, взволновало меня. Сделав несколько шагов вперёд, я сначала поприветствовал Горького по-военному, приложив руку к козырьку фуражки, а затем обратился к нему со стихами:
Кавалеристы-военкоры
Подарок принесли таков:
Щётку-скребницу и шпоры -
Пусть чистит мир от барской своры
Железом и щетиной слов!
Горький был тоже радостно взволнован, улыбался и только смущённо спросил:
- Да что же я буду делать со шпорами? Никогда шпор не носил.
- Алексей Максимович, - ответил я, - мы подносим вам скребницу и шпоры, чтобы вычистить мировую буржуазию и вонзить шпоры во врагов рабочего класса.
- Мог ли я думать, что меня будут так тепло и торжественно встречать красноармейцы? - несколько раз повторил Горький. Потом он спросил одного из нас:
- А сколько тут у вас бойцов?
- Это военная тайна! - прозвучало в ответ.
И Горький остался доволен ответом, подчеркнув, что дисциплина - основа боеспособности, и она, судя по всему, в дивизии соблюдается».
Затем, как сообщала газета «На боевом посту», писатель «внимательно осмотрел несколько Ленполянок, палаток, лагерный клуб, сценплощадку, беседовал с красноармейцами. Ему понравилось оборудование лагеря, дающее возможность учиться и разумно проводить отдых. Затем он несколько времени слушал политзанятие в кавдивизионе».
ИЗ БЕСЕДЫ политрука писатель узнал, что в дивизии зародилась инициатива организовывать из демобилизованных красноармейцев коллективные хозяйства. И был буквально потрясён, тем размахом, который приобрели пять уже имеющихся: «Осназ», «Красный чекист», «Красный осназец» и два с одинаковым названием - «Дзержинец».
Гостеприимно встречали пролетарского писателя и в центральном лагерном клубе. Он внимательно ознакомился с клубной библиотекой, с выставкой книг, пользующихся особым спросом. Тут и классика ХIХ века - Чернышевский, Белинский, Герцен, Добролюбов, Писарев, Пушкин, Толстой, Тургенев, Некрасов, Достоевский, Салтыков-Щедрин. Тут и книги самого Горького: «Мать», «На дне», «Страсти-мордасти», «Мои университеты», «Песня о Буревестнике».
- А какой процент красноармейцев пользуется вашей библиотекой? - поинтересовался Алексей Максимович.
- Девяносто восемь процентов, - без запинки ответил библиотекарь, - А остальные два приходятся на тех красноармейцев, которые прибыли на службу неграмотными. Сейчас они проходят курс обучения в дивизионной школе.
Обедали. Горький с аппетитом съел суп и гречневую кашу. После короткого отдыха посетил полигон, где ему продемонстрировали бой с танками и атаку кавалерии.
- Я человек невоенный, впервые вижу нечто подобное, - сказал он, обращаясь к красноармейцам, - но, смотря на ваше учение, я почувствовал, что если нужно будет, вы вздуете врага. И здорово вздуете! Вы выполняли задание очень слаженно и смело, так что безопасность родины в надёжных руках. Спасибо. Большое спасибо.
Затем состоялся общелагерный митинг. Уезжая, Алексей Максимович тепло и трогательно попрощался с командирами и рядовыми бойцами, и особенно - с военкорами.
98 ПРОЦЕНТОВ читающих… Сегодня эта цифра наверняка звучит завирально. Что ж, время изменилось. Исчезли в подразделениях книгоноши, телевидение вытеснило агитаторов с их громкими читками газет и журналов.
Отошли в прошлое читательские конференции.
И всё-таки больно видеть обрастающие пылью книжные стеллажи. Больно слышать от людей с немалыми звёздами на погонах примерно следующее:
- А когда им читать? Служба-то - год. Пока освоятся, уже и на дембель пора собираться.
Что тут скажешь?
=====================
От себя... а что сказать, литература уходит в цифру, читающих цифро-книги море, это надо учесть. Теперь вся Ленинка лежит в одной папке на компе. А обыватель - в то время чтение - вот лучшее учение и дорога наверх, сейчас чтение не дорога, а простое развлечение Осталось одно ленинское - Из всех искусств для нас важнейшими являются кино и только малая толика народу пытается ЧИТАТЬ.