Ла Гулю, Большая глотка из Красной Мельницы
Шум и гам в этом логове жутком…
Сергей Есенин
Канкан по-французски - шум и гам. Выросший из инфернального галопа «Орфея в аду» Оффенбаха он был не просто непристоен, но поистине нечист. Первыми его исполнителями были рабочие - мужчины и женщины - парижских трущоб, а шпагаты и прыжки привнес в технику канкана парижский акробат с танцевальной фамилией Мазурьё. Каким же мужеством и нахальством надо было обладать, чтобы вывести это действо на сцены Монмартра пред очи аристократической публики. Луиза Вебер обладала и тем и другим вполне.
Ее мать была прачкой, так что недостатка в нарядах у бедной еврейской девчонки не было. Тайком от матери, она таскала отданные в стирку туалеты и отплясывала в них - каждый вечер в новом! - в пригородных кафешантанах, дразня мужчин коронным трюком - задирала подол платья и сбивала мыском ноги шляпы с голов, демонстрируя счастливчику трусики с вышитым сердцем. Здесь она закономерно обрела первую известность и сценическое имя, оставшееся до смерти. Дело в том, что во время танца Луиза имела за привычку залпом опустошать бокалы гостей, за что получила прозвище La Goulue, большеротая или обжора.
Первым экстравагантную танцовщицу заприметил плотоядный Ренуар, предложив, по своему обыкновению, подработать натурщицей. Владельцу Мулен Руж Зидлеру понадобился дневной свет - днем Луиза продавала цветы, где ее и заприметил хозяин (Что заставляет, между прочим, задуматься, не послужила ли она прототипом Элизы Дулиттл). В паре с Валентином Бескостным (он страдал от синдрома Элерса-Данлоса - гиперэластичности суставов) она быстро стала звездой кабаре и иконой Мулен Руж. Тулуз-Лотрек, завсегдатай квартала красных фонарей и «Мельницы», сделал ее неотъемлемой частью канкана, рисуя на афишах и картинах. Она не оставила своих периферийных привычек и на Монпарнасе. Так однажды она сбила ногой, в растяжке, шляпу с принца Уэльского.
Гулю покинула Мулен Руж в 29, на пике славы и богатства. В 1907 году, после нападения пумы из личного зверинца, Гулю впала в депрессию и алкоголизм. (Что заставляет, между прочим, задуматься, не послужила ли она прототипом героини рассказа Конан-Дойла «История жилички под вуалью»). В 1928-м, обрюзгшая и неузнанная, Ла Гулю продает сигареты возле бывшего места работы. В 1930-м, в возрасте 62 лет, она умирает от водянки, оставшись в истории благодаря афишам Тулуз-Лотрека, полотнам Ренуара и фотографическим ню Дельме: пышная, рыжая, шумная.