Депрессивный регион
Совещание у губернатора вышло нервным - как по причине накопившихся в области проблем и близящихся выборов, так и по причине характера самого губернатора. Аюшин благоразумно помалкивал и с предложениями по политической повестке не лез, пока губернатор Сергачёв раздраконивал ответственных за сельское хозяйство и назначал уполномоченных по закупке недостающего хлеба в Краснодарском крае. По своей воле он бы и вовсе промолчал, надеясь, что весь пар Сергачёв выпустит на замов и остальных присутствующих, а по работе с местной интеллигенцией поговорил бы потом наедине. Но сегодня Сергачёв не унимался долго, так что очередь в итоге дошла и до ответственного за областную культуру.
Губернатор некоторое время потрясал свежим номером «Ильченского обозревателя» - самой популярной и самой оппозиционной газеты в области, или, во всяком случае, в самом Ильченске. Кто сунул губернатору этот номер перед совещанием, Аюшин догадывался и про себя добавил к счёту в адрес этого «кого-то» дополнительный пункт. Что крайним в связи с публикациями в оппозиционной прессе окажется именно Аюшин, предвидеть было нетрудно.
Увы, посреди заседания областной администрации было решительно не время напоминать губернатору, что именно Аюшин предостерегал его от разборок с газетой, главного редактора которой полтора года назад чуть не посадили, но не посадили-таки, и теперь он на «красно-коричневого» губернатора зол не только по своим демократическим взглядам, но и лично. И что Аюшин же не советовал гнать в шею Персикова, главу департамента по имуществу: Персиков был, возможно, не слишком полезным другом, но, задетый за карман и репутацию, оказался весьма неприятным врагом. Или хотя бы гнать втихую, без скандала. К сожалению, именно это «без скандала» и было самым слабым местом губернатора Сергачёва: делать что-либо без скандала он решительно не умел. В своё время, во взбудораженной президентскими выборами и войной атмосфере девяносто шестого года именно эта способность позволила ему выиграть губернаторские выборы. Ну, и ещё весьма существенная в «красном поясе» поддержка местных коммунистов, которые теперь, три года спустя, тоже смотрели на губернатора косо, и, похоже, явно собирались сделать ставку на другое лицо, как в преддверии парламентских выборов, так и на выборах губернатора в следующем году.
А вот теперь две и без того малоприятных составляющих - оскорблённый в лучших административных и финансовых чувствах Персиков и въедливый, острый на язык, редактор «Обозревателя» - вступили между собой в химическую реакцию, а губернатор Сергачёв, по своему обыкновению, подлил масло в уже бушующее пламя провинциального политического скандала. А именно - опубликовал через свои карманные газеты, «Вечерний Ильченск» и «Ильченскую правду» (за то, что губернатор потеснил на её страницах их партийную повестку, коммунисты были на него дополнительно злы) - компромат на Персикова, имевший, однако, ту слабость, что подобран он был специально, чтобы не задеть ни угодных губернатору лиц, ни самого губернатора, который и после прихода к власти оставил Персикова в занимаемой должности, и держал его там почти три года.
Если даже главный редактор «Ильченского обозревателя» Бочаров и не занимался айкидо (кажется, не занимался), то принципом «использовать атаку врага против него же» владел лучше любого публичного лица в области. Все слабые места и пробелы в опубликованном компромате он моментально вытащил на белый свет, и ещё старательно подсветил, задав попутно ряд весьма неудобных и раздражающих губернатора вопросов. Вот сейчас в итоге губернатор и изливал своё раздражение на ближайшего, кто мог быть хоть как-то соотнесён с настроениями читающей публики.
«Нет худа без добра», - подумал Аюшин под раскаты начальственного грома. - «Хорошо ещё, что он не на митинге всё это понёс и не в беседе с каким-нибудь особо преданным и тупым карманным журналистом, который умудрился бы это в газету тиснуть. Бочаров нам тут за все эти теории заговора и толстые намёки на своё еврейское происхождение устроил бы ночь длинных… статей. Точнее, не ночь, а целый сезон».
Сделав вид, что совершенно раздавлен хозяйским гневом, Аюшин пробормотал что-то самооправдательное и сел на место, до конца заседания развлекаясь тем, что исподволь рассматривал очередных жертв губернатора, и как у тех менялась расцветка лица, когда очередь доходила до них. Что он и сам вспотел, он ощутил лишь когда вышел после заседания в коридор.
С работы домой он отправился пешком: машину не стал брать утром, а толкаться в автобусе… да и вообще - хотелось куда-то выбросить, накопившийся, как ни крути, адреналин. Хоть пройтись, по крайней мере.
Губернатор некоторое время потрясал свежим номером «Ильченского обозревателя» - самой популярной и самой оппозиционной газеты в области, или, во всяком случае, в самом Ильченске. Кто сунул губернатору этот номер перед совещанием, Аюшин догадывался и про себя добавил к счёту в адрес этого «кого-то» дополнительный пункт. Что крайним в связи с публикациями в оппозиционной прессе окажется именно Аюшин, предвидеть было нетрудно.
Увы, посреди заседания областной администрации было решительно не время напоминать губернатору, что именно Аюшин предостерегал его от разборок с газетой, главного редактора которой полтора года назад чуть не посадили, но не посадили-таки, и теперь он на «красно-коричневого» губернатора зол не только по своим демократическим взглядам, но и лично. И что Аюшин же не советовал гнать в шею Персикова, главу департамента по имуществу: Персиков был, возможно, не слишком полезным другом, но, задетый за карман и репутацию, оказался весьма неприятным врагом. Или хотя бы гнать втихую, без скандала. К сожалению, именно это «без скандала» и было самым слабым местом губернатора Сергачёва: делать что-либо без скандала он решительно не умел. В своё время, во взбудораженной президентскими выборами и войной атмосфере девяносто шестого года именно эта способность позволила ему выиграть губернаторские выборы. Ну, и ещё весьма существенная в «красном поясе» поддержка местных коммунистов, которые теперь, три года спустя, тоже смотрели на губернатора косо, и, похоже, явно собирались сделать ставку на другое лицо, как в преддверии парламентских выборов, так и на выборах губернатора в следующем году.
А вот теперь две и без того малоприятных составляющих - оскорблённый в лучших административных и финансовых чувствах Персиков и въедливый, острый на язык, редактор «Обозревателя» - вступили между собой в химическую реакцию, а губернатор Сергачёв, по своему обыкновению, подлил масло в уже бушующее пламя провинциального политического скандала. А именно - опубликовал через свои карманные газеты, «Вечерний Ильченск» и «Ильченскую правду» (за то, что губернатор потеснил на её страницах их партийную повестку, коммунисты были на него дополнительно злы) - компромат на Персикова, имевший, однако, ту слабость, что подобран он был специально, чтобы не задеть ни угодных губернатору лиц, ни самого губернатора, который и после прихода к власти оставил Персикова в занимаемой должности, и держал его там почти три года.
Если даже главный редактор «Ильченского обозревателя» Бочаров и не занимался айкидо (кажется, не занимался), то принципом «использовать атаку врага против него же» владел лучше любого публичного лица в области. Все слабые места и пробелы в опубликованном компромате он моментально вытащил на белый свет, и ещё старательно подсветил, задав попутно ряд весьма неудобных и раздражающих губернатора вопросов. Вот сейчас в итоге губернатор и изливал своё раздражение на ближайшего, кто мог быть хоть как-то соотнесён с настроениями читающей публики.
«Нет худа без добра», - подумал Аюшин под раскаты начальственного грома. - «Хорошо ещё, что он не на митинге всё это понёс и не в беседе с каким-нибудь особо преданным и тупым карманным журналистом, который умудрился бы это в газету тиснуть. Бочаров нам тут за все эти теории заговора и толстые намёки на своё еврейское происхождение устроил бы ночь длинных… статей. Точнее, не ночь, а целый сезон».
Сделав вид, что совершенно раздавлен хозяйским гневом, Аюшин пробормотал что-то самооправдательное и сел на место, до конца заседания развлекаясь тем, что исподволь рассматривал очередных жертв губернатора, и как у тех менялась расцветка лица, когда очередь доходила до них. Что он и сам вспотел, он ощутил лишь когда вышел после заседания в коридор.
С работы домой он отправился пешком: машину не стал брать утром, а толкаться в автобусе… да и вообще - хотелось куда-то выбросить, накопившийся, как ни крути, адреналин. Хоть пройтись, по крайней мере.