О кризисе классической школы политэкономии. Часть 1.
Знаменитый Бем-Баверк пытался убедить человечество, что классическая школа политической экономии порочна потому, что она сосредоточилась лишь на рассмотрении одного из значений слова "ценность" и совершенно упускала из виду другое. Столь очевидная вкусовщина столь возмутила министра финансов Австрийской империи, что он просто не смог долго скрывать своего справдливого возмущения:
"Последнего рода участь постигла, как известно, так называемую потребительную ценность, которая в сочинениях экономистов английской школы Адама Смита вплоть до настоящего времени отступала совершенно на задний план перед своей более счастливой соперницей - так называемой меновой ценностью".
Министр, дабы сделать вторую из соперниц не менее счастливой, накатал толстую брошюру, в результате чего количество счастья удвоилось, а английская школа Адама Смита оказалась повергнутой во прах, что лишь подтверждает гипотезу о невозможности осчастливить всех и каждого - если счастье где-то прибывает, то в другом месте оно с необходимостью уменьшится.
К сожалению (а может - и к счастью) г-н Бем-Баверк, столь поглощенный чисто женскими разборками, даже понятия не имел о тех действительных проблемах, с которыми и в теории, и на практике, столкнулась английская школа Адама Смита и провозглашенная ею трудовая теория ценности.
На самом деле эту проблему сформулировал еще сам Адам Смит:
«Хотя труд является действительным мерилом меновой стоимости всех товаров, стоимость их обычно расценивается не в труде» .
И действительно, как мы все хорошо знаем, что стоимость товаров мы расцениваем не в труде, а в деньгах. Но почему же мы, спрашивается, так непоследовательно поступаем? Смит как будто пытается объяснить это явное противоречие, но делает это довольно неловко, сводя все дело к чисто техническим трудностям измерительной работы:
"Часто бывает трудно установить отношение между двумя различными количествами труда. Время, затраченное на две различные работы, не всегда само по себе определяет это взаимоотношение. В расчет должна быть принята также различная степень затраченных усилий и необходимого искусства. Один час какой-нибудь тяжелой работы может заключать в себе больше труда, чем два часа легкой работы; точно так же один час занятия таким ремеслом, обучение которому потребовало десять лет труда, может содержать в себе больше труда, чем работа в течение месяца в каком-нибудь обычном занятии, не требующем обучения. Не легко найти точное мерило для определения степени трудности или ловкости. Правда, обычно при обмене продуктов различных видов труда принимается во внимание степень трудности и ловкости. Однако при этом не имеется никакого точного мерила, и дело решает рыночная конкуренция в соответствии с той грубой справедливостью, которая, не будучи вполне точной, достаточна все же для обычных житейских дел. Помимо того, товары гораздо чаще обмениваются, а потому и сравниваются с другими товарами, чем с трудом. Поэтому более естественным является расценивать их меновую стоимость количеством какого-нибудь другого товара, а не количеством труда, которое можно на них купить. К тому же большинство людей лучше понимает, что означает определенное количество какого-нибудь товара, чем определенное количество труда. Первое представляет собою осязательный предмет, тогда как второе - абстрактное понятие, которое хотя и может быть объяснено, но не отличается такою простотою и очевидностью".
Как видим, объяснение доводится до очевидного логического абсурда - оказывается, нам предлагается теория ценности, предписывающая измерять ценность неким абстрактным понятием, которое можно объяснить, но совершенно неочевидное. А потому на деле все сводится к работе рыночной конкуренции с соответствующей ей "грубой справедливостью". Видимо, Смит имел в виду, что устанавливаемые в результате рыночной конкуренции ценности товаров более или менее соответствуют затраченным на их производство количествам труда, но так как это количество суть не столько определенная величина, сколько абстракция, то никаким опытом утановить этого невозможно.
На этом, в принципе, историю классической теории трудовой ценности можно было бы считать законченной, если бы на протяжении еще многих десятков лет ее адепты не умудрялись тихо замалчивать сей парадокс коллеги Смита и делать вид, будто ничего не произошло. Но наконец, заложенная бомба взорвалась и уже в первой половине 19 века появились теоретики "рабочих денег", которые, отвергнув все смитианские смятения, взяли, что называется, "быка за рога": если стоимость определяется трудом, то и измеряться она тоже должна трудом, а при обмене следует использовать не деньги, а что-то вроде справок о трудозатратах желающего получить товар субъекта. И так как преверженцы "рабочих денег" были все, как на подбор, социалистами во главе с небезызвестным Робертом Оуэном, то дело приняло не столько теоретический, сколько вполне политический характер. И кстати, если кто не знает, главным противником этой теории "рабочих денег" явился Маркс, и это было одним из главных причин начала его активной деятельности в области политической экономии. Первый вариант "Капитала", известный у нас под заголовком "Экономические рукописи 1859-1861 гг" начинались именно критикой теории "рабочих денег".
"Последнего рода участь постигла, как известно, так называемую потребительную ценность, которая в сочинениях экономистов английской школы Адама Смита вплоть до настоящего времени отступала совершенно на задний план перед своей более счастливой соперницей - так называемой меновой ценностью".
Министр, дабы сделать вторую из соперниц не менее счастливой, накатал толстую брошюру, в результате чего количество счастья удвоилось, а английская школа Адама Смита оказалась повергнутой во прах, что лишь подтверждает гипотезу о невозможности осчастливить всех и каждого - если счастье где-то прибывает, то в другом месте оно с необходимостью уменьшится.
К сожалению (а может - и к счастью) г-н Бем-Баверк, столь поглощенный чисто женскими разборками, даже понятия не имел о тех действительных проблемах, с которыми и в теории, и на практике, столкнулась английская школа Адама Смита и провозглашенная ею трудовая теория ценности.
На самом деле эту проблему сформулировал еще сам Адам Смит:
«Хотя труд является действительным мерилом меновой стоимости всех товаров, стоимость их обычно расценивается не в труде» .
И действительно, как мы все хорошо знаем, что стоимость товаров мы расцениваем не в труде, а в деньгах. Но почему же мы, спрашивается, так непоследовательно поступаем? Смит как будто пытается объяснить это явное противоречие, но делает это довольно неловко, сводя все дело к чисто техническим трудностям измерительной работы:
"Часто бывает трудно установить отношение между двумя различными количествами труда. Время, затраченное на две различные работы, не всегда само по себе определяет это взаимоотношение. В расчет должна быть принята также различная степень затраченных усилий и необходимого искусства. Один час какой-нибудь тяжелой работы может заключать в себе больше труда, чем два часа легкой работы; точно так же один час занятия таким ремеслом, обучение которому потребовало десять лет труда, может содержать в себе больше труда, чем работа в течение месяца в каком-нибудь обычном занятии, не требующем обучения. Не легко найти точное мерило для определения степени трудности или ловкости. Правда, обычно при обмене продуктов различных видов труда принимается во внимание степень трудности и ловкости. Однако при этом не имеется никакого точного мерила, и дело решает рыночная конкуренция в соответствии с той грубой справедливостью, которая, не будучи вполне точной, достаточна все же для обычных житейских дел. Помимо того, товары гораздо чаще обмениваются, а потому и сравниваются с другими товарами, чем с трудом. Поэтому более естественным является расценивать их меновую стоимость количеством какого-нибудь другого товара, а не количеством труда, которое можно на них купить. К тому же большинство людей лучше понимает, что означает определенное количество какого-нибудь товара, чем определенное количество труда. Первое представляет собою осязательный предмет, тогда как второе - абстрактное понятие, которое хотя и может быть объяснено, но не отличается такою простотою и очевидностью".
Как видим, объяснение доводится до очевидного логического абсурда - оказывается, нам предлагается теория ценности, предписывающая измерять ценность неким абстрактным понятием, которое можно объяснить, но совершенно неочевидное. А потому на деле все сводится к работе рыночной конкуренции с соответствующей ей "грубой справедливостью". Видимо, Смит имел в виду, что устанавливаемые в результате рыночной конкуренции ценности товаров более или менее соответствуют затраченным на их производство количествам труда, но так как это количество суть не столько определенная величина, сколько абстракция, то никаким опытом утановить этого невозможно.
На этом, в принципе, историю классической теории трудовой ценности можно было бы считать законченной, если бы на протяжении еще многих десятков лет ее адепты не умудрялись тихо замалчивать сей парадокс коллеги Смита и делать вид, будто ничего не произошло. Но наконец, заложенная бомба взорвалась и уже в первой половине 19 века появились теоретики "рабочих денег", которые, отвергнув все смитианские смятения, взяли, что называется, "быка за рога": если стоимость определяется трудом, то и измеряться она тоже должна трудом, а при обмене следует использовать не деньги, а что-то вроде справок о трудозатратах желающего получить товар субъекта. И так как преверженцы "рабочих денег" были все, как на подбор, социалистами во главе с небезызвестным Робертом Оуэном, то дело приняло не столько теоретический, сколько вполне политический характер. И кстати, если кто не знает, главным противником этой теории "рабочих денег" явился Маркс, и это было одним из главных причин начала его активной деятельности в области политической экономии. Первый вариант "Капитала", известный у нас под заголовком "Экономические рукописи 1859-1861 гг" начинались именно критикой теории "рабочих денег".