Пьета или Скорбь матери
(Версия для канала Яндекс-Дзен)
Есть в европейском искусстве такой христианский сюжет - оплакивание. В смысле - оплакивание Христа. Который идёт сразу за другим сюжетом, «снятие с креста».
Точнее, художественный этот сюжет есть в католической иконографии. У православных с живописью и скульптурой на религиозные темы (да и на светские тоже, до Петра Алексеевича) как-то не слишком сложилось. А иконы… Иконы вещь специфическая и не шибко художественная.
Так вот, оплакивание. А есть более узкая сюжетная его разновидность - пьета. (Термин пошёл от итальянского «жалость»).
Это когда не толпа народу вокруг мёртвого тела, лежащего на земле, на фоне уже пустого креста, заламывает руки и стоит в вычурных и символических позах, держа в руках разные символические предметы. А это когда мёртвый Христос лежит на коленях у своей матери, Девы Марии. А вокруг, по возможности, никто не толчется.
Тут, если отвлечься от религиозной составляющей, сами понимаете, какие эмоции. Мать с мёртвым сыном на руках. Это... В ранних произведениях, как обычно, всё механистично, картонно, религиозно, символично, но позже…
Самая известная «Пьета», конечно, Микеланджело.
Сейчас стоит в Соборе Святого Петра в Ватикане.
1499 год, гражданину Микеланджело Буонарроти тогда и четверти века не сравнялось, зелёный совсем. А забабахал. (Давид, Сикстинская капелла - всё это у него ещё впереди).
По канону Марии здесь должно быть где-то 46 лет. Христу, классическим образом, 33.
(Вот да, бог-папа «осчастливил» её в «зрелые» 12 лет. В те самые двенадцать лет, в которые она собиралась выходить замуж за Иосифа «преклонных» лет. По тому же канону, Иосиф помер когда ему было под сто, после посещения Иерусалима с двенадцатилетним Иисусом. Считайте сами. Учитывая, что у Христа было ещё четыре «земных» именованных младших брата и около двух безымянных младших сестёр… Сдаётся, все они, как и Христос, и как Энакин Скайуокер, он же Дарт Вейдер, получились от «великой концентрации мидихлорианов». С трудом верится в эдакую прыть девяностолетнего плотника первого века нашей с вами эры).
Но то по канону, а в скульптуре… Уж на что я чёрствый и циничный человек (что не мешает быть сентиментальным), но подтвержу - фото не передаёт. Не передаёт всех тех эмоций, что хватают тебя за душу.
Тем более фото, сделанное через бронестекло. А вы думаете, откуда блик окна взялся?
Вы думаете, только на репинского «Ивана Грозного с сыном его, Иваном» чудаки на греческую букву «пси» кидаются?
Было дело, один венгр, которому, видать, не давали покоя лавры Меркадера, за неимением Троцкого, кинулся с ледорубом на скульптуру Микеланджело. Вереща, что царь не настоящий он настоящий Иисус. В 1972 году дело было. Троцкому-то что, лишнее отверстие в организме от ледоруба случилось, вот и всё, а вот мраморную статую буйный потомок гуннов пооббил изрядно.
Скульптуру восстановили, благо обломки туристы не успели растащить, а первоначальный вид был неоднократно заснят. И закрыли стеклом. Во избежание.
Но мы-то с вами помним, что установленное после первого нападения «бронестекло» нисколько не помогло репиновской картине во время второго нападения. Скорее наоборот.
Да, микеланджеловская «Пьета» пронзительна. Пронзительна без всякой религиозной нагрузки. И тут можно вспомнить совсем другую скульптуру, другой культуры, другого времени.
Как я уже говорил, у нас такого религиозного аналога нет. Все эти иконы на сюжет «Не рыдай мене, мати»… Они визуально не так решены и откровенно страшненькие. Голый и плоский Христос во гробе. Вот уж.
Но в нашем искусстве есть практически аналог католической пьеты.
В самом что ни на есть атеистическом государстве, в самое что ни на есть атеистическое время, по самому что ни на есть нерелигиозному поводу была создана такая скульптура.
Евгений Вучетич, Мамаев курган, Волгоград. «Скорбь матери».
Открыта в 1967 году, вместе со всем комплексом.
Если честно, весь этот железобетонный символизм Вучетича на Мамаевом кургане мне не очень по душе. Но здесь…
Хватает за душу не хуже итальянской скульптуры. Там для нас просто художество, а здесь - своя, родная история, наше прошлое.
Родина-мать, зовущая в контратаку, зовущая освободить страну, символический солдат с лицом Чуйкова, это всё хорошо, это замечательно.
Но в душе остаются зал с вечным огнём и наша, русская, советская пьета.
Есть в европейском искусстве такой христианский сюжет - оплакивание. В смысле - оплакивание Христа. Который идёт сразу за другим сюжетом, «снятие с креста».
Точнее, художественный этот сюжет есть в католической иконографии. У православных с живописью и скульптурой на религиозные темы (да и на светские тоже, до Петра Алексеевича) как-то не слишком сложилось. А иконы… Иконы вещь специфическая и не шибко художественная.
Так вот, оплакивание. А есть более узкая сюжетная его разновидность - пьета. (Термин пошёл от итальянского «жалость»).
Это когда не толпа народу вокруг мёртвого тела, лежащего на земле, на фоне уже пустого креста, заламывает руки и стоит в вычурных и символических позах, держа в руках разные символические предметы. А это когда мёртвый Христос лежит на коленях у своей матери, Девы Марии. А вокруг, по возможности, никто не толчется.
Тут, если отвлечься от религиозной составляющей, сами понимаете, какие эмоции. Мать с мёртвым сыном на руках. Это... В ранних произведениях, как обычно, всё механистично, картонно, религиозно, символично, но позже…
Самая известная «Пьета», конечно, Микеланджело.
Сейчас стоит в Соборе Святого Петра в Ватикане.
1499 год, гражданину Микеланджело Буонарроти тогда и четверти века не сравнялось, зелёный совсем. А забабахал. (Давид, Сикстинская капелла - всё это у него ещё впереди).
По канону Марии здесь должно быть где-то 46 лет. Христу, классическим образом, 33.
(Вот да, бог-папа «осчастливил» её в «зрелые» 12 лет. В те самые двенадцать лет, в которые она собиралась выходить замуж за Иосифа «преклонных» лет. По тому же канону, Иосиф помер когда ему было под сто, после посещения Иерусалима с двенадцатилетним Иисусом. Считайте сами. Учитывая, что у Христа было ещё четыре «земных» именованных младших брата и около двух безымянных младших сестёр… Сдаётся, все они, как и Христос, и как Энакин Скайуокер, он же Дарт Вейдер, получились от «великой концентрации мидихлорианов». С трудом верится в эдакую прыть девяностолетнего плотника первого века нашей с вами эры).
Но то по канону, а в скульптуре… Уж на что я чёрствый и циничный человек (что не мешает быть сентиментальным), но подтвержу - фото не передаёт. Не передаёт всех тех эмоций, что хватают тебя за душу.
Тем более фото, сделанное через бронестекло. А вы думаете, откуда блик окна взялся?
Вы думаете, только на репинского «Ивана Грозного с сыном его, Иваном» чудаки на греческую букву «пси» кидаются?
Было дело, один венгр, которому, видать, не давали покоя лавры Меркадера, за неимением Троцкого, кинулся с ледорубом на скульптуру Микеланджело. Вереща, что царь не настоящий он настоящий Иисус. В 1972 году дело было. Троцкому-то что, лишнее отверстие в организме от ледоруба случилось, вот и всё, а вот мраморную статую буйный потомок гуннов пооббил изрядно.
Скульптуру восстановили, благо обломки туристы не успели растащить, а первоначальный вид был неоднократно заснят. И закрыли стеклом. Во избежание.
Но мы-то с вами помним, что установленное после первого нападения «бронестекло» нисколько не помогло репиновской картине во время второго нападения. Скорее наоборот.
Да, микеланджеловская «Пьета» пронзительна. Пронзительна без всякой религиозной нагрузки. И тут можно вспомнить совсем другую скульптуру, другой культуры, другого времени.
Как я уже говорил, у нас такого религиозного аналога нет. Все эти иконы на сюжет «Не рыдай мене, мати»… Они визуально не так решены и откровенно страшненькие. Голый и плоский Христос во гробе. Вот уж.
Но в нашем искусстве есть практически аналог католической пьеты.
В самом что ни на есть атеистическом государстве, в самое что ни на есть атеистическое время, по самому что ни на есть нерелигиозному поводу была создана такая скульптура.
Евгений Вучетич, Мамаев курган, Волгоград. «Скорбь матери».
Открыта в 1967 году, вместе со всем комплексом.
Если честно, весь этот железобетонный символизм Вучетича на Мамаевом кургане мне не очень по душе. Но здесь…
Хватает за душу не хуже итальянской скульптуры. Там для нас просто художество, а здесь - своя, родная история, наше прошлое.
Родина-мать, зовущая в контратаку, зовущая освободить страну, символический солдат с лицом Чуйкова, это всё хорошо, это замечательно.
Но в душе остаются зал с вечным огнём и наша, русская, советская пьета.